Ричард Кондон - Честь семьи Прицци

В ближайшем времени Чарли планировал обсудить с доном Коррадо план мести семье Бокка, потому что убийство Винсента не должно сойти им с рук. Пусть Большой совет возмущается, говоря, что все честно, плевать на Большой совет. Он знает, как приструнить старика Кварико. Их бизнес — это проституция. Они контролируют всех шлюх в Нью-Йорке, Вегасе и других крупных городах, а также на Карибах и Багамах. Но в отличие от Прицци у Бокка нет политических связей. Надо поговорить об этом с Эдом. Пусть его друзья продавят жесткий закон против проституции, чтобы Бокка не знали покоя от полицейских рейдов, чтобы все их притоны закрыли к чертовой матери, а шлюх разогнали. И вот тогда-то они приползут к нему на коленях и попросят сделать что-нибудь. А он и ответит, что это возможно только в обмен на Кварико Бокку. Словом, отомстить за Винсента — дело чести, которым следует заняться прежде реорганизации и прочих надобностей.

Чарли также осознал, что жить на заливе им больше не подходит, поскольку это небезопасно и далеко от города. Мэйроуз, наверное, вернется к себе, а он попросит у дона отдать ему дом Винсента. И они с Айрин поселятся там, отпарив и отдраив прежде все закоулки.

Когда Чарли подумал о Мэйроуз, у него встало. Давненько он ей не звонил. С этой мыслью он остановился у ближайшей аптеки.

— Мэй? Это Чарли, — произнес он в трубку автомата.

— Чарли?

— Я должен сказать тебе, что мне очень жаль твоего отца.

— Что ж, спасибо, Чарли.

— Ты в порядке, Мэй?

— Я в порядке, когда разговариваю с тобой.

— Что ты собираешься делать?

— Я возвращаюсь в свою квартиру.

— Когда?

— Прямо сейчас. Ах, Чарли, я проиграла на всех фронтах. Я потеряла тебя, отца и теряю себя.

— Я часто о тебе думаю, Мэй.

— Что это меняет, Чарли? Этого мало. А я вот думаю, как столько несчастий могут выпасть одному человеку? А еще — с тех пор, как у меня начала расти грудь, я думала только о тебе.

— Оставь эти разговоры, Мэй. Что в них толку? Что сделано, то сделано.

— Да пошел ты! — крикнула Мэй и бросила трубку.

Чарли не слишком огорчился. Его продвижение в боссы, дело Филарджи, Мэйроуз — звенья одной цепи. Все случилось, как должно было случиться. С ней теперь все кончено, он женат на Айрин. Как ему ни жаль Мэйроуз, он ничем не может ей помочь, потому что это судьба.

На пол пути к Брентвуду Чарли вспомнил, что обещал позвонить, и свернул на заправочную станцию. Айрин ответила после первого гудка.

— Чарли? — едва дыша спросила она.

— Все в порядке! Приеду — расскажу. Ты не поверишь!

— О Чарли! Я так тебя хочу! Приезжай скорее.

В Брентвуде он дал Сантехнику поддельную банковскую карту «Америкэн Экспресс Голд», изготовленную Эдом на имя Роберта Филарджи, и велел отвезти трейлер домой в Бейшор.

— Все о’кей, — сказал Чарли. — Деньги нам заплатят, а мы отвезем Филарджи в Нью-Йорк и там выпустим.

— Да, пусть живет — он хороший парень, прибыльный.

— Когда сдашь трейлер владельцу, поезжай на поезде в Бруклин. Через недельку ты получишь, что тебе причитается.

— Идет, — согласился Мелвини, — но мне будет недоставать твоей стряпни. Слушай, а можно я по этой карточке арендую машину, чтобы не ехать в Нью-Йорк на поезде?

— Почему бы и нет? Думаю, Филарджи так бы и поступил. Только знаешь что? Брось машину где-нибудь от Пятьдесят девятой до Шестьдесят второй, между Пятой и Парком.

— Хорошо. Вот спасибо!

Когда Сантехник уехал, Чарли и Айрин поднялись наверх, легли в постель и сорок минут выкладывались всем сердцем и прочими частями тела. Потом они вместе приняли душ и пошли на кухню, где Чарли принялся готовить ужин, попутно рассказывая о том, что произошло у дона Коррадо.

— На самом деле мы пока договорились только по двум пунктам. Я получаю два с половиной миллиона, плюс — только не падай — я теперь босс семьи Прицци! Я — босс. Нам причитается три миллиона годовых плюс много других бонусов, точно каждый день — это Рождество. В мое распоряжение поступают две тысячи сто человек. Куда бы я ни поехал — везде меня принимают с почестями. Я заседаю в Большом совете. Я даю добро на каждую операцию. Кроме того, ты теперь — жена босса. Как тебе это?

— Это здорово, Чарли. Поздравляю.

Чарли был разочарован ее реакцией. Он ожидал гораздо большего. Наверное, Айрин просто не представляет, насколько изменится их жизнь. По сравнению с боссом его заместитель, кем он являлся последние четырнадцать лет, — это все равно что простой солдат или работник. Ему приходилось командовать капореджиме и лично участвовать в опасных операциях. Но теперь с этим покончено. С этого времени он стал высшей властью, чуждой грязной работы. Босс нужен для того, чтобы его защищали. Жаль, что Сантехника бортанули, он был бы хорошим заместителем, младшим боссом.

— А как же мой навар за участие в деле Филарджи? — спросила Айрин.

— Слушай, ну он же обещал выплатить мою долю, значит, и твою тоже. Это само собой.

— А пятьсот сорок тысяч и еще триста шестьдесят, которые мы потребовали? Была об этом речь? Это же куча денег.

— Айрин, да ты что? Ему сейчас не до того. Во-первых, он только что похоронил сына, а во-вторых, у него на руках дело Филарджи — это настолько огромный бизнес, что он называет его своим памятником. Ему не приходит в голову говорить сейчас о каких-то других делах. Завтра мы закруглимся с Филарджи, и я сразу ему напомню. Уж не хочешь ли ты, чтобы он подписал тебе гарантийное письмо, обязуясь выплатить твою долю?

— Нет. Пусть только заплатит. Все должно быть по-честному.

Чарли спустился в подвал к Филарджи.

— Завтра утром я вас освобожу.

— Неужели все закончилось?

— Вроде того. Завтра на углу Шестьдесят первой и Мэдисон в десять часов утра.

— Просто не верится. Каждый день я просыпаюсь и жду, что эта ужасная женщина придет и убьет меня.

— Вы родом из Неаполя, верно?

— Да.

— Из бедной семьи?

— Да.

— Вы не забыли Каморру?

— Нет.

— Мы гораздо хуже Каморры. Против нас они шушера, мы мигом покончили с ними в этой стране. — Чарли придвинулся, навис над головой Филарджи. — Где бы вы ни прятались, мы вас повсюду достанем. Прячьтесь хоть в бункере или на авианосце посреди океана, для нас не существует преград. Вы меня понимаете? Завтра, когда вы выйдете, полиция снимет с вас показания. Если вы хоть словом обмолвитесь о людях, которые вас похитили, вам конец. Одно слово — и мы вас убьем.

Чарли поставил будильник на пять тридцать, чтобы до восьми успеть убраться и приготовить горячий завтрак. В восемь часов они уедут, а в десять освободят Филарджи в условленном месте.

— К черту эту уборку, Чарли, — простонала сквозь сон Айрин, когда раздался звонок будильника.