Мэтт Хейг - Последнее семейство в Англии

Хэл сделал себе еще один бутерброд с арахисовым маслом и «Мармайтом», и уже собирался идти наверх, чтобы повторять дальше. – «И я скорей сто тысяч раз умру, чем свой обет хоть на волос нарушу» [7] У. Шекспир, «Генрих IV», Часть 1, Акт 3, Сцена 2, перевод Е. Бируковой. , – заявил он, прожевав. – Акт… Акт третий, Сцена вторая, Принц.

ПАКТ ЛАБРАДОРОВ:

Если Семейство подвержено опасности распада, знаки будут повсюду.

Будьте постоянно готовы к любым изменениям запахов или поведения, и если изменения случатся, нюхайте в поисках объяснения. Это также важно, если ваши хозяева находятся вне Семейного дома.

За людьми нужно следить каждое возможное мгновение, чтобы обеспечить успех нашей миссии.

Наблюдайте, слушайте, но главное – вынюхивайте беду постоянно.

Я не всегда отличался глубоким чувством долга. В юности мне тяжело давалось контролировать свои инстинкты. Мной владели мои чресла – больше, чем принципы. Я все время западал на старших женщин – и падал с них. Высокие. Длинные ноги. Тот мирской запах. Я не мог с собой совладать.

Но я влюблялся не только в других собак, но и в мебель тоже. Когда я прибыл в дом Хантеров, я влюбился в нее, всерьез. Особенно в подушки.

– Лабрадоры должны вести себя так? – гости дома спрашивали с явным презрением, когда проходили в гостиную. Я продолжал. Несмотря на растерянные взгляды и шутки про световой меч, я продолжал.

Но это поведение, как они решили, было неестественным.

Яйца.

Вот чем это было вызвано.

Уберите яйца, и проблема уйдет.

Чик-чик. Все.

Меня записали на прием к Милому Мистеру Ветеринару. Мне сказали, это для моего же блага. Так заявил Адам и оставил меня в операционной.

– Для твоего же блага, Принц-малыш, вот увидишь. Ты проснешься другим человеком.

Словами не описать моего бешенства. Насколько я понимал, это был Конец. Всей моей жизни, или хотя бы моей жажде жизни. А также, я был уверен, это был конец любви. Адам лишил меня шанса на будущее счастье. Он принудил меня к последнему компромиссу. Но ярость утихла вместе с похотью, и я очнулся в новом мире нейтральности.

Я больше не отвлекался.

Благодаря жертве все вдруг стало ясно.

– Так, теперь снимите все.

Эмили потирала руки, покрывая пальцы самой странной пахучей субстанцией, что я нюхал.

– Все? – Спросил Адам в панике.

Она рассмеялась с деланной веселостью.

– Нет, не все. Можете оставить трусы… если хотите. – Она вновь рассмеялась, еще громче.

– Буйнохвост, это очень скучно, приятель. Идем, я покажу тебе дом. Можем тут выкинуть уйму диких фокусов.

Хотя меня прельщало предложение Фальстафа – узнать побольше об огромном новом доме Эмили и его тайнах, я понимал, что должен остаться. Следить за всеми подробностями этой довольно странной сцены, разворачивающейся перед нашими носами.

– Стоп, – скомандовала Эмили. – Музыку.

Голова Адама повернулась, чтобы проследить за ней.

– Океания: музыка для глубоководного состояния ума, – объявила она, и у Фальстафа вырвался зловещий скулеж узнавания.

– Ладно, буйнохвост, ты старый лабрадор. Как пожелаешь, приятель. Как пожелаешь. – Я смотрел, как он уходит в другую комнату, неодобрительно качая головой.

Так. Наблюдай, Принц, наблюдай .

Адам уже лежал на массажном столе в одних лишь боксерах. В новейших . Лечение началось. Эмили, закатав рукава розового кардигана, принялась втирать неестественно пахнущие масла в кожу, и спина его пошла волнами.

Воздух между тем тяжелел. Не как возле вонючей кучи, но он стал настолько густым, что наполнил комнату и заставил все предметы в ней пульсировать. Стереомагнитофон, телевизор на стене и другие непонятные вещи, которые притаились в каждом углу.

Соответственно, я не мог унюхать потенциальный запах беды. И в придачу к обонянию мой дар наблюдательности был вынужден сражаться со сбивающей с толку предсмертной песней китов.

– Что за масла вы используете? – спросил Адам.

– Я использую смесь. Лаванда и пачули. Чтобы справиться с конфликтом в вашей ауре. Лаванда успокаивает, она очень хороша при стрессе, а пачули помогает окрепнуть… укрепить ваш, сами понимаете, дух.

– О, конечно.

Она втерла еще масла ему в спину, долгими нисходящими движениями.

– Знаете, Адам, у вас очень, очень хорошее тело. Вы занимаетесь спортом?

То ли он был сбит с толку вопросом, то ли выведен из строя запахом, но Адам некоторое время молчал, прежде чем ответить.

– Хм, нет. Нет… вообще-то. Но иногда я бегаю трусцой. Вы ходите в тренажерный зал?

– Да. Тут есть зал наверху.

– Наверху. Боже. Этот дом огромен . Должно быть, вы тут теряетесь, живя одна.

Эмили помолчала, ее рот скривился, и она произнесла:

– Я живу не одна.

Адам вскинул голову. На мгновение казалось, что он свалится со стола – как у Милого Мистера Ветеринара – но Эмили терла ему спину и удерживала его.

– Но я думал…

– Вы думали, что я живу одна? О, нет . Я бы не смогла. Нет-нет-нет. О, я бы рехнулась. Съехала бы с катушек . Нет. И я бы не стала жить здесь. Разве что я бы была самым богатым ароматерапевтом во всем мире!

– Хм, боже, конечно. Конечно. Так, э, с кем вы живете?

– Его зовут Саймон.

– Но кто он? Вы женаты? – Адам сделал еще одну попытку покинуть стол, но его снова вернули.

Возможно, мне стоило помочь ему.

– Да. Но это ведь ничего?

– Но… где… где он?

– Мы ведь не делаем ничего дурного? Всех своих клиентов я прошу снять одежду. Это необходимая часть лечения, особенно в таком тяжелом случае, как ваш.

– Но Эмили, я не хочу быть подозрительным или прозвучать неблагодарным, но уже девять часов вечера. Я полуголый незнакомец, лежу на столе в центре вашей гостиной, вымазанный маслом. Это ведь будет не слишком хорошо выглядеть, если он вернется домой и увидит нас так?

Эмили рассмеялась.

– Вы забавный мужчина. Очень, очень забавный.

Ее руки теперь касались его ног, скользили к трусам.

– Неужели?.. Слушайте, а где он, Саймон, сейчас?

– В Осло. – Она сказала это очень странно, будто ответ был одновременно вопросом. Она еще смеялась. – На конференции по рекламе или вроде того.

– Он работает в рекламе?

– Нет вообще-то. Ну, знаете, не думаю. Он бизнес-консультант, он постоянно в разъездах. Так что мне становится скучно. Когда я здесь одна-одинешенька…

– Так, да. Слушайте, я уверен, что так и есть, но знаете, что? Моя, хм, аура чувствует себя гораздо… гораздо лучше, правда, и я должен вернуться, потому что Кейт, моя жена, будет волноваться.

Когда он сказал это, мое сердце воспарило в блаженной гордости. Я хорошо обучил своего хозяина. Долг превыше всего. И вся эта ароматерапия была мелкой кочкой, и все. И как бы то ни было, ничего плохого ведь не случилось?