Мэтт Хейг - Последнее семейство в Англии

– Прошу, Кэт. Не сейчас. У меня нет сил спорить. Я разбит, правда.

– Ты разбит? А я, думаешь, как себя чувствую? Я успокаивала Хэла, он весь на нервах после сегодняшнего экзамена, потом они весь вечер ссорились с Шарлоттой, мама всю душу выплакала, и я чуть не заявила о пропаже мужа, после того как он устроил самую долгую прогулку в истории. И дом, дом в таком… беспорядке.

– Мне… жаль.

Я дипломатично вилял хвостом, чтобы сгладить ситуацию. На секунду показалось, что я преуспел. Лицо Кейт смягчилось, Адам кусал верхнюю губу, прося прощения. Но затем случилось это:

– Что это за запах? – Она наклонилась вперед, поводя носом.

– Не знаю, я ничего не чувствую, – Адам отклонился.

– От тебя пахнет. Лавандой или вроде того.

– Возможно, новый гель для душа.

– Нет-нет. Не он. Что-то еще.

– Извини, дорогая, я ничего не чую, возможно, у тебя с носом что-то не так. Может, тебя вот-вот хватит удар.

Кейт нахмурилась, сложила руки и взглянула Адаму прямо в лицо.

– Что происходит, Адам?

Я должен был что-то сделать. Я знал это. Конечно, знал. Я еще не понял, что случилось там с Эмили, Саймоном и Фальстафом в новом доме, но я чувствовал, что за этот вечер гармония Семьи оказалась под угрозой.

Когда жена начинает подозревать собственного мужа, есть большой риск, что все покатится в тартарары. Генри учил меня этому на одном из первых уроков.

Я решил переключить внимание Кейт, прыгнув и положив передние лапы ей на живот. Это было плохое решение. Меня сопроводили за ошейник в прачечную и закрыли там, а Адам остался в кухне отбиваться самостоятельно.

Я мог бы лаять, конечно, но от этого стало бы только хуже. Лучшее, что я мог сделать, это прижаться ухом к двери и не пропускать ни слова. Лапсанг, громко урча в своей корзинке, устало посмотрела на меня одним глазом.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Пытаюсь слушать. Это важно, пожалуйста, потише.

– Принц, дорогой. Я тебе говорила, не привязывайся слишком.

– Слушай, Лапсанг, мне жаль, но ты не понимаешь.

– Мне жаль твою породу, искренне жаль, – и с этими словами она закрыла глаз и вновь погрузилась в сон.

Адам сказал что-то. Что он сказал? Черт бы побрал эту глупую, эгоистичную кошку. Я услышал половину ответа Кейт.

– …недавно, и все. Тебе так не кажется?

– Ладно, ладно. Я скажу. Я был в парке и наткнулся на кое-кого. На того, кто переехал в большой новый дом, о котором я все время говорил. Не важно, она…

– Она ?

– Да… Эмили, так ее, кажется, звали. Не важно, знаешь, кто ее муж? Угадай, кто сюда вернулся?

– Так ты все это время болтал с какой-то замужней женщиной в парке? Но это не объясняет, почему ты так пахнешь.

– Угадай .

– Так, я не собираюсь стоять здесь всю ночь и играть в твою…

– Саймон Хотспэр.

– Саймон…

Возникла пауза. Нет, это была больше чем пауза. Это был перерыв между беседами. Тянулись годы, и я не слышал ничего кроме пневматического урчания Лапсанг. Когда Кейт наконец заговорила, ее голос был совершенно иным. Она больше не злилась. Ее голос звучал изумленным, и каждое слово целую вечность вылетало из ее рта.

– Саймон. Хотспэр. Вернулся. Сюда?

– Да, и он еще более шикарен и самодоволен, чем прежде. Все хорошо?

– Нормально. Безусловно. Нормально. Просто у меня голова болит, только что начала. Что… что он тут делает?

– Работает на фрилансе. Он управленческий консультант, ездит всюду. Наконец-то продал душу.

– Он… хм, он женат?

– Да. На Эмили. Слегка эксцентричная, вполовину моложе его. Она ароматерапевт. Дала мне образец. – Правда, Адам, молодец . – И знаешь что, их дом не так уж плох внутри. Слегка стерильный и слишком много мужских игрушек, на мой вкус, но его жена добавила некоторой мягкости.

– Вот как, да. Понимаю.

– Как бы то ни было, они придут к нам на барбекю.

Барбекю, которое Хантеры каждый год устраивали на своей лужайке, ожидалось всего через два дня – в воскресенье.

Запахи паники просочились сквозь дверь.

– Да, он сказал, что будет рад пообщаться. Он и тебя хочет видеть. Передавал свою любовь.

Снова пауза:

– О. Верно. Но…

– Да, я знаю, знаю, что ты скажешь. И ты права. Он ужасно обошелся с Сарой. И с тех пор исчез, хотя он крестный Хэла. И да, я не забыл свой мальчишник. Но он не нарочно. Ты всегда ему нравилась, ты же знаешь. Просто он был из тех парней, верно? Не хотел видеть, как кто-то из его друзей женится. Но у него ничего не вышло, ведь он не мог отговорить меня от свадьбы. Как бы то ни было, похоже, он уже не против брака. Эмили его третья.

– Третья?

– Да. У него был кто-то в Лондоне. Она была адвокатом или вроде того… но теперь он считает, что все по-настоящему. Честно, ты должна увидеть их вместе. Они просто как день и ночь. Мистер Ловкач и миссис Глупышка Хиппи…

Он продолжал болтать, и хотя Кейт все еще звучала растерянно, меня переполняло чувство облегчения. Все было раскрыто. Ладно, не все , но тоже неплохо. Знаю, это звучит глупо, но в тот момент я так и думал. Семья могла безопасно спать в своих постельках.

Я прошел к своей корзинке, улыбаясь.

– Ты чего такой счастливый? – Лапсанг взглянула на меня теперь обоими глазами.

– Все идет хорошо, вот и все.

Она посмотрела на меня, как мне показалось, с искоркой сочувствия.

– Просто будь осторожен.

Я вздохнул:

– Послушай, Лапсанг, я ценю твою заботу. Правда. Но дело в том, и я не хочу тебя обижать, что ты кошка. Кошки никогда не понимали смысл верности или долга, верно?

– Нет, дорогой, но мы понимаем боль. Мы понимаем Семьи. Понимаем, что если оставаться рядом слишком долго, это будет только себе во вред. – И сказав это, она встала, зевнула и царственно прошлась по стиральной машине, задрав хвост. А затем спрыгнула на пол, легко приземлившись на лапы.

– Доброй ночи, Принц, – сказала она, прежде чем открыть кошачью дверцу. – Будь осторожен.

Я смотрел, как ее коричневый хвост потерся о верх дверцы и исчез из вида.

– Доброй ночи, Лапсанг.

ПАКТ ЛАБРАДОРОВ:

Люди никогда не должны узнать, что мы управляем ими. Ради их собственной безопасности они должны оставаться в неведении касательно нашей миссии. Если нас раскроют, или если мотивы наших действий станут слишком очевидными, мы потеряем свою власть. Мы должны влиять на наших людей-хозяев, убеждая их при этом, что сложность их мира выше нашего понимания.

Утром Хэл стоял в своей спальне, спустив штаны до щиколоток, и пытался померить длину пениса ярко-синей рулеткой.

– Нет, не может быть. – Он повернулся посмотреть на свой профиль в зеркале шкафа и чуть не кастрировал себя, отпустив рулетку. Разочарованный вздох. Он посмотрел на свою стену с грудями и потер еще.