Джеймс Фрей - Миллион мелких осколков

Мы с Джоанной обсудили сегодня утром твою программу и пришли к выводу, что ты готов приступить к последним двум шагам, которые проходят в клинике. Это Шаг четвертый и Шаг пятый.

Это ничего, что предыдущие шаги я не проходил?

Хочешь их пройти?

Нет.

Тогда давай приступим к Четвертому и Пятому.

Хорошо.

На Четвертом шаге мы должны глубоко и бесстрашно оценить себя и свою жизнь с нравственной точки зрения, это называется инвентаризацией внутреннего мира. На Пятом шаге мы признаем перед Богом, перед собой и перед другим человеком свои заблуждения.

Ага, вроде исповеди.

Да.

Если исключить Бога, то согласен.

Советую тебе во время инвентаризации все подробно записывать.

Хорошо.

Еще советую признание делать в присутствии священника.

Почему?

У священников есть необходимый опыт. Они воздерживаются от суждений и способны сохранять объективность. Многие считают, это самый лучший способ.

Я смотрю в пол, думаю, вспоминаю. Глубоко вздыхаю. Говорит Кен.

Я мог бы найти кого-нибудь еще.

Не надо. Когда это будет?

Зависит от того, сколько времени потребует у тебя инвентаризация.

Завтра закончу.

Обычно людям требуется дня три-четыре.

Я примерно представляю, что от меня требуется.

Пожалуйста, не превращай все в балаган, Джеймс.

Не буду. Даю слово.

Значит, тебя устроит, если мы назначим Пятый шаг на послезавтра?

Более чем.

Я забронирую комнату для тебя. Подумай, нужен тебе священник или нет.

Священник годится.

Если будут вопросы, обращайся.

Хорошо.

Я встаю, благодарю его, выхожу. Возвращаюсь в свое отделение, где Линкольн проводит занятие на тему «Предотвращение рецидивов и распознавание факторов риска». Он стоит возле черной доски и говорит. Перед ним на диванах и стульях сидят слушатели.

Я ищу свободное место. На одном из диванов сидит человек, по обе стороны от него пусто. Это новенький, я его раньше не видел. Длинные густые волосы выкрашены в черный цвет. Одет в черные кожаные штаны и черную футболку, на которой изображен скелет. Левой руки нет, правая недавно ампутирована чуть выше локтя. Обрубок забинтован и покоится на пластмассовой шине, которая торчит из-под футболки. Она поддерживает руку на уровне груди параллельно земле. На шее татуировка в виде красной змеи, на веках видна черная татуировка. Сами глаза невыразительные, карие. Они неподвижны, смотрят прямо перед собой. В них пустота.

Я высматриваю другое место, но не нахожу. Сажусь рядом с этим человеком и стараюсь внимательно слушать, что говорит Линкольн, но не могу сосредоточиться. Мне неуютно рядом с соседом, я невольно кошусь на него исподтишка. Рассматриваю обрубок его правой руки. Бинты чистые, но синеватая кожа под ними с краю покрыта зелено-черными пятнами. Перевожу взгляд на его шею, рассматриваю змею, которая обвивает ее. Голова змеи с широко раскрытой пастью приходится на кадык, хвост исчезает на спине. Смотрю на его лицо. Кожа бледно-желтая, признак леченой желтухи, на щеках мелкие шрамы, словно он порезал себя осколком стекла или лезвием бритвы, на бровях, губах, ушах и носу видны незаросшие отверстия, как от пирсинга.

Но хуже всего не его вид, а его запах. От этого человека воняет так, словно он гниет заживо, словно нутро у него умирает или умерло, причем давно. Запах такой густой, что почти висит в воздухе, а когда этот человек выдыхает и его дух отделяется от тела, добавляется другой, не менее отвратительный. Прокисший и слегка химический, застоявшийся и невероятно противный. Как будто он прополоскал рот сточной водой из канализации, добавив машинного масла. И сделал это год назад.

Не я один ощущаю этот запах. Не я один изучаю этого человека. Все присутствующие, включая Линкольна, проявляют внимание к новичку. Некоторые, как я, наблюдают исподтишка. Другие делают это открыто. Те, кто сидит поближе к нему, морщатся от запаха или помахивают перед носом, чтобы отогнать его. Те, кто сидит дальше, наклоняются вперед и, наоборот, втягивают воздух носом, будто проверяют – не померещилось ли. Нет, не померещилось. Вонь такая, что просто жуть. Словно нутро умерло в человеке и медленно разлагается.

В конце занятия Линкольн объявляет, что до конца дня мы свободны, а ужин состоится в самом отделении в шесть тридцать. Кто-то спрашивает – почему, он отвечает – потерпите, скоро все узнаете, и отпускает нас. Всех как ветром сдувает – кто-то выскакивает из зала, кто-то переходит в угол, где запах не так ощутим. Я встаю и подхожу к Леонарду с Майлзом, которые сидят рядом возле стены. Пока иду, они смотрят на меня. Я улыбаюсь и говорю.

Я очень благодарен вам обоим.

Они переглядываются, вид у них слегка смущенный. Потом опять смотрят на меня, Леонард говорит.

За что?

Я только что разговаривал с адвокатом, который возится с моими делами.

Говорит Майлз.

И что из этого?

Я снова улыбаюсь.

От трех до шести месяцев в окружной тюрьме.

Леонард улыбается, Майлз говорит.

Ты доволен этим?

Я киваю.

Да, очень.

Майлз кивает.

Вот и хорошо.

Я подозреваю, что вы оба приложили к этому руку, поэтому хочу поблагодарить вас.

Леонард смотрит на Майлза, Майлз на Леонарда. Леонард спрашивает Майлза.

Ты что-нибудь делал?

Майлз трясет головой.

Нет. А ты?

Леонард трясет головой.

Нет, я тоже ничего.

Майлз улыбается.

А если б ты чего и делал, то вряд ли обсуждал бы это со мной, учитывая, что мы с тобой находимся на противоположных полюсах юридического спектра.

Леонард улыбается.

Да уж это точно. Мне и погоду-то с тобой обсуждать боязно, того и гляди обосрусь со страха.

Майлз хохочет. Я говорю.

Это мы так шутки шутим, да?

Они дружно смотрят на меня в четыре глаза. Дружно улыбаются. Майлз говорит.

Просто считай, что ты в рубашке родился, счастливчик Джеймс.

Леонард кивает.

Да, чертовский ты счастливчик.

Я улыбаюсь.

Спасибо.

Майлз подымается и говорит, что ему нужно срочно сделать несколько телефонных звонков, Леонард подымается и говорит, что ему нужно срочно уладить несколько дел. Я спускаюсь по лестнице, захожу в палату, открываю дверь, сажусь на кровать и беру свою книжку. Я соскучился по ней, по своей маленькой китайской книжице.

Глава сорок четыре. Что важнее – слава или честность. Что ценнее – деньги или счастье. Что опаснее – победа или поражение. Если ты ждешь, что другие наполнят тебя, ты никогда не будешь полон. Если твое счастье зависит от денег, ты никогда не будешь счастлив. Будь доволен тем, что имеешь, и наслаждайся тем, что есть. Когда ты поймешь, что у тебя есть все, что тебе требуется, весь мир будет принадлежать тебе.

Глава тридцать шесть. Чтобы нечто сжать, сначала его необходимо расширить. Чтобы нечто уничтожить, нужно прежде позволить ему расцвести. Чтобы нечто отнять, нужно прежде это дать. Медленный побеждает быстрого. Мягкое и слабое побеждает твердое и сильное. Не показывай людям путь, покажи им цель.