Джеймс Фрей - Миллион мелких осколков

Леонард входит вместе с Лысым Коротышкой, замечает меня, присутствующие заключают с ним пари на исход матча, а Лысый Коротышка записывает ставки на клочке бумаги, получает деньги и кладет в маленькую сумочку с большой молнией. В этот момент приходит Линкольн, и бурная деятельность замирает. Он уходит – все возобновляется. У кого нет денег, те спорят на сигареты или утренние работы, один тип ставит пару шлепанцев, другой – солнцезащитные очки. Наркоманам требуется топливо. Телевизора недостаточно. Когда начинается трансляция, все спорят, какой матч смотреть, но Леонард кладет конец спору, объявив, что смотреть будем Питтсбург – Кливленд. Никто не хочет смотреть этот матч, раздается недовольный ропот, но Леонард говорит, что решение окончательное, все затыкаются и переключают внимание на экран.

Когда я был ребенком, Отец часто покупал сезонный абонемент на матчи «Браунз». Он мог бы приглашать деловых партнеров, но никогда этого не делал. Каждое воскресенье осенью мы с Братом надевали фуфайки и кепки «Браунз», трамваем ехали на окраину города, а потом топали пешком до стадиона. Весь матч Отец держал нас за руки, а поскольку мест было только два, то меня он сажал себе на колени, и я смотрел матч оттуда. Мы свистели, кричали, ликовали, распевали кричалки, когда «Браунз» выигрывал, гудели, когда проигрывал. Когда я подрос и уже не помещался на коленях, Отец брал нас с Братом по очереди. В одно воскресенье на стадион ехал Брат, в другое я. Если Отец был в отъезде, нас водила Мать. Ребенком я обожал этих чертовых «Браунз», и, хоть уже сто лет не смотрю футбол, какая-то часть меня до сих пор их обожает. Ребенком я любил свою семью, и, хоть уже сто лет живу один, какая-то часть меня до сих пор ее любит – та же самая часть, которая до сих пор обожает «Браунз», сохраняет в себе остатки человечности и помнит, что такое любовь.

Я сижу, молча смотрю игру, в памяти всплывают матчи, на которые мы ходили с Матерью, Отцом и Братом. Рядом со мной люди кричат то радостно, то огорченно – в зависимости от того, на кого поставили. Какой-то тип ворчит, что приходится смотреть игру Кливленд – Питтсбург, называет Кливленд сплошным обломом, твердит, что не видал города дерьмовее, что жители его – дерьмо редкостное, хуже людишек не бывает, что достало его смотреть на эту поганую команду из этого поганого городишки, и так без конца. Примерно через полчаса у меня истощается запас воспоминаний и любви, я наклоняюсь, смотрю на него в упор, пока он не оборачивается в мою сторону, и говорю – заткни фонтан, не то сегодня главным твоим обломом станет то, что ты не сумел вовремя заткнуть свое вонючее хайло. Одна часть меня все еще способна любить. Но очень маленькая.

Наступает час ужина, большинство берут в столовой сэндвичи, приносят их с собой и продолжают смотреть футбол. Я тоже собираюсь за сэндвичем, но тут подходит Тед, говорит, что меня разыскивает кто-то из администрации, нужно подойти к стойке дежурного. Я спрашиваю, не знает ли он, в чем дело, он отвечает, что нет.

Я встаю, иду к стойке дежурного, называю свое имя. Дежурная улыбается, говорит, что ко мне приехали гости, и провожает меня по короткому коридору к двери.

Они ждут там.

Кто они?

Просили не говорить.

Спасибо.

Она уходит, а я стою и пялюсь на дверь, потом делаю глубокий вдох. Я не горю желанием встретиться с людьми из своей прошлой жизни. У них не найдется для меня даже пары добрых слов, и я своим поведением вполне заслужил их ненависть. Делаю глубокий вдох, открываю дверь и слышу смех. Смех замолкает, я вхожу в комнату – там за столом сидит мой Брат, с ним двое моих старых знакомых, они живут парочкой в Миннеаполисе. Брат встает.

Как дела, Братишка?

Я улыбаюсь.

Ничего.

Он обнимает меня, я его. Приятно.

А ты как тут оказался?

Мы разжимаем объятия.

Сегодня у вас приемный день. Я не захотел его пропускать.

Поворачиваюсь к своим знакомым. Их зовут Джули и Кирк.

А вы как тут оказались?

Джули улыбается.

Мы тоже не захотели пропускать приемный день.

Я улыбаюсь.

Спасибо.

Кирк подымается с места, обнимает меня, Джули следом за ним. На столе лежат несколько пакетов. Брат указывает на них.

А теперь разворачивай подарки.

Я сажусь.

Это все ты привез?

Кое-что я, кое-что они.

Я смотрю на Джули и Кирка.

Не думал, что ты захочешь со мной разговаривать после прошлого раза.

Кирк смеется.

Люди часто делают глупости, когда обдолбаются. Не стоит даже вспоминать об этом.

Спасибо тебе.

Он пододвигает мне коробку.

Открой лучше.

Коробка обернута красивой бумагой – яркой, разноцветной, с надписью «поправляйся». И перевязана ленточкой. Я разворачиваю ее медленно, осторожно, мне даже не хочется снимать ее. Так бы и любовался ей.

Под бумагой оказывается простая картонная коробка. Открываю – внутри еще три завернутые в бумагу коробки. Вынимаю их, смотрю на Кирка и Джули.

Зачем вы, не стоило.

Джули улыбается.

Нам захотелось.

Я тоже улыбаюсь, смотрю на коробки, открываю их, с трудом сдерживаю слезы. Я не заслужил такой доброты. Не заслужил.

В коробках лежат шерстяные тапки, два блока сигарет, упаковка шоколада. Смотрю на Джули и Кирка, благодарю их, мой голос дрожит, а они улыбаются, потом Брат подвигает свои коробки, они не так красиво обернуты, но тоже хороши.

Открываю их, а там две пары брюк хаки, две пары шерстяных носков, две белые футболки, две пары шорт, черный шерстяной свитер, пижама и черная кепка с эмблемой «Кливленд Браунз». Еще зубная щетка с зубной пастой, шампунь, мыло, крем для бритья и бритва. И несколько книг.

Я смотрю на все эти дары, пытаюсь вымолвить хоть слово, но не могу. Смотрю на Брата. Он улыбается.

Тебе все понравилось?

Ага.

Нужно что-нибудь еще?

Нет, все просто замечательно.

Я встаю, подхожу к Брату, наклоняюсь и обнимаю его, шепчу на ухо – «спасибо», потом проделываю то же с Джули и Кирком, собираю подарки и направляюсь к двери.

Они встают. Брат говорит.

Проводить тебя?

Было бы здорово.

Мы вместе выходим, идем по лабиринту ярко освещенных, чистых, неуютных коридоров, а Джули рассказывает, что она здесь уже бывала, потому что ее брат лечился в этой клинике пару лет назад. Ужасное было время, брат находился в ужасном состоянии, но он поправился и до сих пор держится. Так что воспоминания у нее смешанные – и плохие, и хорошие.

Мы доходим до моего отделения, я захожу в палату, чтобы оставить вещи, а Брат, Джули и Кирк ожидают меня на верхнем ярусе. В палате никого нет. Я прохожу в свой угол, складываю новое имущество на кровать, сажусь сам и смотрю на все это. Самые простые вещи. Повседневная необходимость для большинства людей. Одежда, туалетные принадлежности. Продукты. Несколько книг, чтобы занять ум. Простые вещи. Я прикасаюсь к ним, беру в руки, ощупываю. Самые прекрасные вещи, которые были у меня за последнее время.