Джеймс Фрей - Миллион мелких осколков

Лекция заканчивается, я выхожу, иду обратно в отделение и приступаю к занятию в группе рациональной терапии. Ее ведет Кен, он объясняет, что алкоголики и наркоманы имеют тенденцию реагировать на стрессовые ситуации иррационально. Рациональная терапия – это метод, который учит сознательно принимать решения вместо иррационального поведения. В любой ситуации оценить все варианты. Не спешить, сохранять спокойствие, выбрать наилучший вариант, наиболее эффективный. Такова философия рационализма.

После занятия начинается очередная церемония выписки. Выписываются трое, но я их не знаю. Срок лечения закончился, они выполнили свою программу, они готовы встретиться лицом к лицу с большим миром. Они радостно получают свои камни и медали, двое прослезились, когда произносили речи.

Церемония завершается, все аплодируют, потом кто-то затевает игру в карты, кто-то смотрит телевизор, кто-то переодевается и идет в спортзал – он в другом конце клиники. Выписавшиеся уходят. Я иду в палату, надеваю куртку Хэнка и выхожу на улицу.

Солнца не видать. Жизнь, которая вчера ощущалась повсюду, застыла. Замерзшая и твердая земля, гнетущий воздух, черное небо, деревья, согнувшиеся под тяжестью заледенелых веток. Курю на ходу, нахожу тропу, шагаю туда, куда она ведет. Под плотным древесным навесом темно и тихо, единственный звук – шорох моих шагов по опавшим листьям.

Прислушиваюсь к этому шороху. Смотрю под ноги. Пытаюсь потерять себя. Забыть, где я и почему, что меня ждет впереди. Забыть про смерть, про тюрьму, про лечение. Забыть тот мир, что за пределами моей головы, забыть тот мир, что внутри моей головы. Забыть все. Весь этот проклятый хлам.

Иду, смотрю, пытаюсь забыть, забыть, забыть. Шорох листьев сменяется хрустом гальки, галька приводит меня к длинному узкому озеру, затянутому хрупкими потрескавшимися пластинками льда. Смотрю на эти пластинки. В просветах между ними видно, как танцуют стаи рыбок, водоросли колышутся и цепляются за что попало. Ледяная скорлупа неподвижна, я останавливаюсь и смотрю на нее. Где-то под ней прячется жизнь. Однажды она избавится от ледяной скорлупы и возродится. Смотрю в просветы между тонкими скорлупками льда. Жизнь возродится. Хочу все забыть, но не выходит.

Снова иду, снова пытаюсь забыть, забыть, забыть. На берегу начинается широкая полоса густой высокой высохшей травы, шаги становятся бесшумными, потому что утопают в гуще черной грязи. Ноги несут меня через заросли травы, ладонями я касаюсь острых оледеневших концов травы, они колются, и звук моего смеха успокаивает меня. Забыться, потеряться, забыться, потеряться, во что бы то ни стало. Трава колется, я смеюсь.

Густая черная грязь превращается в болото, я шагаю по навесной дорожке из сухой сосны с высокими прочными перилами. Невыносимое болотное зловоние витает вокруг, его не в силах уничтожить даже мороз. Я наклоняюсь над перилами, вдыхаю эту вонь и смотрю на мутную коричневую жижу, которая простирается внизу, из нее кое-где высовываются обломки веток, куски торфа, колючие кусты. Посреди этого гнилья виднеется остров, большая круглая лепешка с уродливыми сучьями, которые торчат, как растопыренные ведьмины пальцы. Под лепешкой происходит какая-то возня, и толстая коричневая выдра с плоским, как будто бронированным хвостом вылезает на поверхность и смотрит на меня.

Привет, Толстуха.

Смотрит на меня.

Чего тебе надо?

Смотрит на меня.

Готов тебе все отдать.

Смотрит на меня.

В обмен на твой остров и хвост.

Смотрит.

А я тебе отдам весь свой треклятый хлам.

Смотрит.

О чем ты думаешь?

Она сидит и смотрит, что-то, видно, соображает, потом исчезает под лепешкой. Я жду, не вернется ли, но она не возвращается.

А ты сообразительная выдра. Сообразительная тварь.

Я смеюсь, отхожу от перил и иду дальше по мосткам. Они выводят к галечной дорожке, которая окружает еще одно озерцо, я пытаюсь разглядеть что-нибудь под слоем льда, но он толстый и без трещин. Если там и есть жизнь, то она скрыта под прочной ледяной коростой.

Думаю, забываюсь, ноги несут меня дальше в лес, дальше. Вокруг темнеет, слой листьев под ногами утолщается, их шорох гипнотизирует, и, хотя глаза у меня открыты, я ничего не вижу вокруг. Просто иду.

Выхожу из леса и темноты, но не из себя. Впереди холм, поросший коричневой травой, я взбираюсь на него, сверху видны корпуса, скамейки и озеро. Видны подвижные отблески, которые отбрасывают ярко освещенные окна идеально чистых неуютных коридоров. Сажусь на коричневую траву, она сырая, но я не обращаю на это внимания, мои глаза направлены в сторону терапевтического отделения, из-за темных зарешеченных окон которого доносятся крики. Крики растворяются в воздухе, подхваченные эхом, я ложусь на спину, куртка промокает, затылок тоже, закрываю глаза, слушаю, думаю. Отдаюсь своим чувствам целиком, они приносят мне яркие потоки мыслей и образов, эти потоки омывают меня со всех сторон. Накатывают, как прилив и отлив, как прилив и отлив.

Не могу завязать.

Нужно завязать.

Не могу.

Боль.

Канава.

Священник.

К черту Бога.

Она.

К черту ее.

Пайп.

Спиртовка.

Бутылка.

Не могу завязать.

Боль.

Прими ее.

Ярость.

Дикая ярость.

Неуправляемая.

Ярость.

Грехи, которым нет прощения.

Место, откуда нет возврата.

Горе, которое неизлечимо.

Слезы.

Борьба.

Мать.

Отец.

Брат.

Слезы.

Борьба.

Жизнь.

Спиртовка.

Пайп.

Бутылка.

Тошнота.

Тошнота.

Тошнота.

Излечение.

Невозможно.

Завязать.

Невозможно.

К черту Бога.

К черту ее.

К черту тебя.

Быть.

Жизнь.

Борьба.

Слезы.

Решение.

Усилие.

Принять.

Принять.

Решение.

Потоки пронизаны светом и ясностью, они накатывают, как прилив, омывают меня, накатывают снова и омывают, приносят чистоту, пустоту, забвение и еще что-то, что-то неведомое, совершенный покой. Ясность. Покой. Умиротворение.

Дикие порывы уходят. Сердце бьется медленно и ровно. Я все ведаю, я есмь, я видел, понял, почувствовал прошлое, настоящее, будущее, сегодня, вчера, завтра, видел, понял, почувствовал, исполнилась боль, ушла, смотрю поверх слов, поверх, поверх, и слышу. Слышу.

Остаться.

Быть.

Борьба.

Жизнь.

Принять.

Слезы.

Слезы.

Слезы.

Тошнота выдергивает меня из сна, выталкивает из кровати, швыряет на встречу с моим другом-врагом из белого фаянса. Тошнота опустошает меня, выворачивает наизнанку, скручивает узлом, не отпускает.

В унитазе сгустки внутренностей, желчь, остатки вчерашнего ужина. Я давлюсь кислотой, соплями и слюной. И кровью. Кровь льет ручьем.

Иду в душ, включаю кипяток, смываю рвотную слизь с лица и груди. Она забивает сток, я проталкиваю ее ногой. Меня тошнит от вечной тошноты. Когда это кончится. Проталкиваю ногой.