Джеймс Фрей - Миллион мелких осколков

Видеофильм заканчивается, все, кроме меня, аплодируют. Я хмыкаю и получаю залп возмущенных взглядов. От этих взглядов мне становится смешно, мой смех вызывает новый залп возмущенных взглядов, от которых мне становится еще смешнее. Какой-то незнакомый тип спрашивает, что меня так смешит, я отвечаю – это видео, он говорит, что я не дорос до него, а я отвечаю, что не намерен притворяться, будто тупой бред – это верх премудрости, и он уходит, покачивая головой. Открытый ум, пустой ум. Интересно, это одно и то же или нет.

Иду на обед, беру поднос, набираю еды, ем в обществе Эда, Теда, Матти и Леонарда. Матти с Леонардом несут на себе все бремя беседы, предоставляя остальным только смеяться. К концу обеда вокруг нашего стола толпится много людей, которые подрулили послушать болтовню Матти и Леонарда.

После обеда, как всегда, лекция, но я ее пропускаю мимо ушей.

После лекции Кен приглашает меня к себе. Иду за ним по коридорам, заходим в его кабинет, сажусь на стул напротив него.

Разговор не займет много времени.

Хорошо.

Ты обдумал то, о чем мы с тобой говорили в прошлый раз?

Не помню, о чем мы говорили.

Готов ли ты сделать все необходимое, чтобы завязать с наркотиками и алкоголем и вести нормальный образ жизни?

Да, об этом я думал.

У тебя есть ответ?

Нет.

У тебя есть ответ?

Нет.

У тебя есть ответ?

Сверлит меня взглядом и повторяет, как идиот, один и тот же вопрос – меня этим не проймешь.

Он смотрит на меня.

У тебя есть ответ?

Я смеюсь.

Нет.

Надеюсь, рано или поздно он у тебя появится.

Посмотрим.

Он вздыхает, сокрушенно качает головой, просматривает бумаги на столе.

Я хочу приступить к работе по твоей программе.

Хорошо.

Он вытаскивает книжку – с виду как детская раскраска – и протягивает мне.

Начнем с этого.

Я смотрю на книжку.

Что это?

Рабочая тетрадь Первого шага.

Я смеюсь.

Черт, это же просто раскраска.

Да, это просто, но мы считаем, что простые методы дают наилучшие результаты.

Ты хочешь, чтобы я раскрасил эту книжку?

Да.

Я смеюсь.

Можно попросить у тебя цветные карандаши?

Они есть в отделении.

Надеюсь, офигенный розовый никто не спер.

Что это такое?

Мой любимый цвет. В наборе из шестидесяти четырех карандашей он есть.

Ты все?

Надоел тебе?

Твои шутки надоели.

Не кажутся тебе смешными?

Нет.

Постараюсь больше не шутить.

Вот и хорошо.

Сколько у меня времени на это задание?

Два дня.

Понял.

На верхнем ярусе висит Таблица жизненных целей. Пожалуйста, впиши туда свое имя и укажи цель, которую хотел бы достичь благодаря тому, что завяжешь.

Ладно.

У тебя есть какие-нибудь идеи на этот счет?

Новый комплект зубов каждый год.

Не смешно.

Стать президентом США.

Допустим, если только тебя допустят к голосованию с твоей биографией.

Тогда, может, задаться целью нарисовать самую красивую раскраску за всю историю «Двенадцати шагов»?

Ты все?

Надоел тебе?

Подумай о цели. Не пытайся шутить.

Постараюсь.

Еще мне кажется, что смена обстановки пойдет тебе на пользу. Сегодня переведу тебя в другую палату.

Куда?

В двухместную. Уоррен и Джон сегодня выписываются, и на их место, я думаю, разумно поселить новичков.

Другая палата – это здорово.

Я решу и позже скажу тебе номер палаты.

Круто.

Выглядишь ты лучше и вроде бы берешься за ум, но тебе нужно серьезнее относиться к тому, чем мы тут занимаемся. Главное – двигаться вперед. Ты уж постарайся.

Постараюсь.

Приходи, когда закончишь работу с книгой. Я буду рад обсудить ее с тобой.

Ладно.

Встаю, выхожу, возвращаюсь в отделение. Ищу Джона с Уорреном, их нигде нет, иду в палату. Джон стоит у окна, а Уоррен укладывает вещи. Сажусь на кровать.

Привет.

Уоррен говорит.

Привет.

Джон смотрит в окно.

Слышал, вы сегодня выписываетесь.

Уоррен говорит.

Да, верно.

Ты рад?

Да, но нервничаю. Я ведь всю свою жизнь пил, и требуется большая сила воли, чтоб не опрокинуть хороший стаканчик крепкого скотча в конце дня. Точнее, шесть-семь хороших стаканчиков.

Ты уж лучше держись.

Ты прав, конечно.

Я встаю, подхожу к нему. Он прекращает укладываться.

Удачи тебе, Уоррен.

Я протягиваю руку, он берет ее.

Спасибо, Джеймс.

Рукопожатие у нас получается крепкое. Я говорю.

Я никогда не забуду твоего доброго отношения ко мне.

Мне было приятно, Джеймс. И я снова поступил бы так же.

Подхожу к Джону. Его сумки уже уложены. Сам он стоит у окна, всматривается с серую пустоту.

Джон.

Он оборачивается. На его лице слезы.

Привет, Джеймс.

Что случилось?

Я боюсь.

Иди сюда.

Он делает шаг навстречу. Я показываю на кровать.

Сядь.

Он садится, смотрит на меня, как несчастный маленький мальчик. Я сажусь рядом.

Чего ты боишься, Джон?

Я же знаю, что я нисколько не исправился.

Почему ты так считаешь?

Чувствую сердцем.

Тогда почему бы тебе не остаться здесь, пока не исправишься?

Потому что я знаю, что не исправлюсь.

Почему ты так считаешь?

Потому что я никогда не исправлюсь. Я больше никогда не стану нормальным человеком, и эта мука никогда не оставит меня. Никогда, никогда, никогда.

Не нужно так думать, Джон.

Ты же так думаешь.

Стараюсь больше так не думать.

И как?

Не знаю, как. Просто стараюсь.

Он смотрит на меня, потом в пол и разражается слезами.

Здесь я хоть в безопасности. А там сделаю какую-нибудь глупость, точно знаю, и меня посадят в тюрьму, а в тюрьме – известно, что со мной будет, я не хочу, чтобы это повторилось.

Я беру его за руку, держу, не знаю, что сказать. Он плачет, плачет, всхлипывает, слезы бегут по лицу, грудь вздымается и опускается. Я выпускаю его ладонь, кладу обе руки ему на плечи, обнимаю его, а он все плачет, и мне нечего ему сказать.

Он прекращает плакать, успокаивается, я отпускаю его, он вытирает лицо.

Прости меня.

Не извиняйся, Джон. В слезах нет ничего плохого.

Я слишком много плачу.

Я знаю. Меня это восхищает.

Правда?

Да. Я считаю, что мужчина, который способен плакать, – сильный мужчина.

Так ты считаешь, я сильный?

Я считаю, ты сильнее, чем полагаешь.

Спасибо, Джеймс.

Он снова вытирает лицо.

Я буду скучать без вас.

А мы будем скучать без тебя.

Правда?

Да.

Ты не врешь?

Не вру.

Он смотрит на меня, лезет в одну из сумок, достает ручку и открытку.

Можешь сделать кое-что для меня, Джеймс?

Конечно.

Он что-то пишет на открытке.

Когда выйдешь отсюда, позвонишь моей дочери?

Опять ты за свое, Джон.

Нет, я не об этом.

Он протягивает мне открытку.

Позвони ей, скажи, что в клинике я сделал все, что мог, что я старался изо всех сил, что я хотел бы больше участвовать в ее жизни, что я не совсем уж такой плохой человек, как все ей говорят.