Стефан Серван - Сириус

Это был тот подросток с усеянным оспинами лицом. Худой и угловатый, всё с той же желтозубой улыбкой.

– Не скажешь мне спасибо?

Авриль не ответила, она кинула миски в тележку и направилась в ближайший переулок. Подросток пошел следом.

Девушка протиснулась в лабиринт улиц. Повсюду люди старались укрепить потревоженные землетрясением жилища. Жалкие хибары походили на груды обломков. Чем глубже брат с сестрой заходили, тем у же, казалось, становились переулки. Стоящие тут и там бараки из листов жести опасно кренились, точно больные зубы.

Подросток зашагал рядом с ними, несмотря на тесноту прохода.

– Грек – человек незлой. Просто вид такой напускает. Кажется, прежде он был боксером. По носу сразу видно, да? Как удачно, что я оказался рядом. Иначе Грек бы вас выставил. Меня зовут Рафик. Чего хотите, ну?

Он попытался положить руку Малышу на плечо. Тот порычал, и подросток испуганно отшатнулся.

– А вы голодные, верно? Хотите поесть? Рафик может раздобыть вкусной еды.

Поскольку Авриль молчала, он продолжал:

– Вы устали? Хотите спать? Кровать ищете? Рафик может достать настоящую кровать. Не картонки. Кровать! Чтобы поспать как надо. – Подросток занес руку над тележкой. – Что это у вас там, а?

Авриль тут же выхватила нож.

– Не трогай!

Рафик поднял руки.

– Ладно, ладно. Это ни к чему. Мы же на Мосту. Все в одной телеге, а? Рафик такой же, как вы. Драться ни к чему. Грек будет недоволен, сама знаешь.

– Хорошо. Тогда оставь нас в покое.

Подросток почесал лоб.

– Пф-ф… Все вы, новенькие, одинаковые. Поглядим через недельку, когда спеси у тебя поубавится и сама придешь к Рафику.

Подросток засунул руки в карманы и зашагал прочь.

– Рафик! Дорогая кузина, не забудь! Меня зовут Рафик!

Авриль и Малыш углубились дальше в паутину улиц. Наступал вечер, и Мост погружался в сумерки. Не верилось, что это действительно мост – скорее уж средневековый город (по крайней мере, каким его воображала Авриль): грязные, полные нечистот улочки, шаткие дома, весь этот человечий дух вперемешку с немного едким запахом речной воды.

Вдруг улица, по которой они шли, уперлась в тупик. Перед Авриль и Малышом возникла стена, отсекавшая Мост и преграждавшая путь в город. Сероватые камни были разрисованы. Неприличные граффити сменялись символами мира. Стихи и проклятия, и те и другие сплошь с ошибками, расходились во все стороны. Б о льшая часть была адресована горожанам, живущим по ту сторону. Как будто люди могли читать сквозь камень. Десятки наскоро накорябанных или выдолбленных в стене объявлений о пропаже. Каждый потерял кого-то. Каждый что-то искал. Всё останавливалось здесь, на конце Моста.

Малыш откинул лохмотья на тележке. Сириус моргал. Он принюхался и тихонько хрюкнул, радуясь воздуху.

– Сириус голодный. Малыш тоже.

– Мы достанем еду, погоди немного.

Авриль стянула с лица обмотку и подняла голову. Стена была не меньше пяти метров в высоту и полностью перекрывала проход в город. Поверху шла колючая проволока. Авриль нутром чуяла, что там дежурит охрана, невидимая, но готовая столкнуть того, кто вздумает перелезть стену. Авриль не понимала, как та женщина, которую они повстречали накануне, рассчитывает перебраться.

Вдруг над Мостом пронзительно зазвенела сирена, и улицы зашумели. Авриль снова укрыла поросенка лохмотьями, замотала лицо, и они повернули назад.

Через пару минут они вышли на своеобразную площадь у подножия стены. Тут, в нетерпении собралась вся толпа. Люди задрали головы к небу, а сверху, со стены, спускались котлы. Огромные почерневшие котлы на канатах.

Авриль грубо толкнули.

– Покажи свой номер, эй! – велела ей женщина со скрюченными руками.

– Мой номер? – Авриль достала из кармана талоны.

– Так я и думала, новенькая, – заворчала женщина. – У меня 84. Так что нечего лезть без очереди, милочка, придется подождать. А ну, подвинься. – Женщина толкнула ее плечом.

– Да, новенькие, двигайте назад!

Их тянули, толкали, всё дальше оттесняя от котлов, медленно спускавшихся на площадку.

Авриль и Малыш с трудом выбрались из толпы.

К небу тянулся лес мисок и голодных ртов.

Утром Авриль с Малышом проснулись от землетрясения и грохота рухнувших где-то в густом тумане бараков.

Накануне им досталось только по куску хлеба с привкусом земли. Авриль сомневалась, что в нем вообще была мука. Желудок выл от голода. Они приютились в каком-то тупичке у самого парапета и заснули: Малыш в тележке, прижавшись к Сириусу, а Авриль прямо на мосту. Спала она вполглаза, опасаясь, как бы кто-нибудь не заметил поросенка. Спрятав Сириуса под тряпками, девушка решила осмотреть Мост и проверить, нет ли в стене слабого места. Авриль снова замотала лицо и натянула на Малыша бейсболку.

Девушка и мальчик толкали тележку вдоль улиц. Мост потихоньку просыпался. В тумане всё казалось странным, ненастоящим. Беженцы напоминали призраков. Авриль не понимала, чем народ занимается днем. Люди бродили, сутулясь, облокачивались на перила и смотрели, как река гонит тонны красной грязи. Где-то играли в кости, где-то – в карты на разные безделушки. Казалось, люди продолжали верить в случайность и удачу. Они будто пытались выиграть партию у мира. Другие, более отчаявшиеся, поднимали беспокойные глаза на стену и спрашивали в голос, сколько осталось до супа. Они напоминали животных в загоне под открытым небом, ждущих кормежки. Жидкий суп был их единственной надеждой и мечтой.

Авриль вспомнила, что в детстве видела нечто похожее по телевизору в гостиной. Чернокожие люди стояли в очереди за супом, переминаясь на снегу и держа на руках тощих детей. Белизна снега подчеркивала цвет их кожи. И девочка, никогда не знавшая голода, не понимала происходящего на экране. Почему люди не сидят по домам, в тепле, а зачем-то бегут за тридевять земель, рискуя жизнью? Авриль спросила об этом папу с мамой. Папа стал рассказывать про войну, про вирус, про голод. Мама успокоила дочь. Им ничего не грозит. Война очень далеко. Не у нас. Где-то там. Авриль ничего не сказала, но задумалась, где находится «очень далеко» и не оттуда ли она сама. Не там ли сейчас ее настоящие родители – среди людей, которых война разбросала по дорогам. Она увидела на экране крохотную девочку на руках у матери и подумала, что сама могла быть сейчас там, в холоде и в голоде. Папа выключил телевизор и попытался ободрить дочку: «Не волнуйся, Авриль. Ничего с нами не случится». Она спросила: «Почему?» – и папа не смог ответить.

Пока Авриль размышляла, Малыш остановился перед уличным музыкантом. Он нажимал на клавиши огромного красного аккордеона. Инструмент давно дышал на ладан, но, хрипя и булькая, выдыхал печальный мотив. Старый аккордеон звучал нестройно, но все-таки это была музыка, Малыш слышал такое впервые. Он стоял среди зевак, наклонив голову и тараща глаза.