Стефан Серван - Сириус

Он обернулся.

– Тебе лучше?

Авриль кивнула.

Малыш, увидев ее, радостно вскрикнул. Он встал ногами на спину осла, прыгнул в повозку и зацеловал девушку.

– Авриль, она здоровая!

– Да, Малыш, я в порядке.

Авриль увидела крысу на плече у мальчика и непроизвольно отшатнулась.

– Малыш, это еще что?!

Мальчик посадил крысу на руки.

– Она Одна! Она цвезда !

Авриль вздрогнула, когда Малыш сунул крысу ей под нос.

– Не пугаться , Авриль! Одна, она с нами!

Авриль немного опасливо погладила крысиную мордочку. Одна удовлетворенно пискнула. Значит, ей не приснились полчища крыс, заполонившие Мост.

Малыш пригнулся к девушке:

– Малыш видел Артио.

– Артио?

– Да, Артио, медведица.

Авриль покачала головой:

– Что ты такое выдумал, Малыш?

– Медведица, – настаивал мальчик. – Мальчик-смерть пошел за ней. Мальчик-смерть идет к Горе.

Авриль пробрала дрожь.

– Нет, Малыш, этого не может быть. Дарий не сможет нас найти.

– Мальчик-смерть идет! Артио и Малыш его видели.

Авриль прекрасно помнила медведя, которого они встретили в лесу, и как животное защищало Малыша. Оставалось признать: между мальчиком и животными существует связь.

– Ладно, Малыш, я тебе верю. Ты… говоришь с этой медведицей?

– Нет, Малыш не говорить. Малыш чуять. Малыш видеть. Малыш слышать. Малыш понимать. Малыш читать Живую Книгу!

– И с Сириусом то же самое? Ты понимаешь, что думает Сириус?

Мальчик кивнул:

– Малыш понимать Сириуса, Одну, Эзопа.

– Как такое может быть?

– Мы цвезды , Авриль.

– Мы? – Она посмотрела на детскую ладошку на своей груди. – Но… почему я не могу понимать животных?

– Авриль боится. – Малыш улыбнулся немного печально. – Когда Авриль больше не боись , Авриль поймет.

Авриль посмотрела на мальчика, на крысу, на поросенка, который глядел на нее не мигая.

– Получается, ты с самого начала знал, что Сириус не пес?

Малыш пожал плечами:

– Сириус – Сириус. Не пес. Не поросенок. Сириус, он живой. Сириус, он цвезда .

Повозка вдруг остановилась. Рассказчик откинул навес.

– Эзоп устал. Сделаем привал.

Все вылезли из повозки, кроме крысы, которая ни за что не хотела ступать на снег. Дорога шла через лес. Вокруг деревья в инее потрескивали. Погнутый дорожный знак указывал, что в нескольких километрах была деревня. Небо над ними стало идеально белым, с темной каймой на севере.

Малыш с Сириусом отправились в лес накопать корней.

Рассказчик протянул Авриль бутылку с янтарного цвета жидкостью.

– Вот, выпей.

– Что это? – спросила она.

– Вчерашнее снадобье.

– Не очень-то вкусное.

– Оно и не должно быть вкусным. Пей.

Авриль отвернулась, пряча улыбку. Рассказчик всё такой же милый. Девушка была рада снова встретиться с ним, пусть рано или поздно ей придется объяснять про свою татуировку на плече. Рассказчик сказал: «Завтра поговорим». Высунув голову из повозки, Авриль увидела, что жуткое ожерелье из ушей на месте. Она знала, старик ждет историю, раз так сказал.

– Медлить нельзя. – Рассказчик показал на узкую гряду серых облаков на севере. – Буря точно пойдет на нас. Передохнем немного, и в путь.

Авриль прошла по снегу несколько шагов. Глубоко вдохнула. Как хорошо! Как хорошо быть живой. Даже просто слышать, как хрустит под ногами снег, чувствовать сухой мороз в легких, запрокидывать голову и глядеть на бескрайнее небо, видеть, как мальчик с поросенком открывают рты, ловя языком хлопья. Такие мелочи. Но в них – всё. Авриль подумала: если бы люди помнили об этом, ничего бы не случилось. «Если бы ты сама не забывала это, то никогда бы не сделала того, что сделала», – прошептал внутренний голос.

Поморщившись, девушка выпила содержимое бутылки. Вкус был мерзкий.

Авриль вернулась к повозке. Рассказчик кормил Эзопа.

– Спасибо, – сказала она, протягивая мужчине бутылку. – Спасибо за всё, что вы для нас сделали.

– Я уже говорил, решаю не я, это всё…

– Эзоп, он главный. Да, я знаю. Но всё равно спасибо. Вы же не обязаны. Особенно… после того, что случилось на ферме. Мне правда жаль.

Рассказчик похлопал осла по холке.

– Признаюсь, я был расстроен. Твой побег очень огорчил меня. Я начинал к вам привязываться.

Авриль потупила взгляд.

– И почему вы снова стали нам помогать?

Старик улыбнулся:

– Возможно, я еще немного к вам привязан.

– Вы не злитесь теперь, когда знаете, кто я?

– Я не знаю, кто ты, Авриль. Я видел татуировку у тебя на плече. Черную звезду. Можно ли судить о человеке по татуировке, как думаешь? Сдается мне, это слишком просто.

– Или по ожерелью из ушей, – согласилась Авриль.

Рассказчик взглянул на жуткое украшение, висевшее спереди на повозке, и кивнул.

– Когда ты сбежала, мне стало грустно за тебя.

– За меня?

– Да. Потому что я знал, что бегство никуда тебя не приведет. Ты должна была сказать мне правду.

Там, в лесу, Малыш полез на дерево.

Авриль крикнула, чтобы он был осторожнее, но мальчик не откликнулся. Девушка повернулась обратно к Рассказчику.

– Я не хотела вам врать. Когда вы сказали, что Черные Звезды забрали у вас сыновей, я решила не говорить о своем прошлом. Чтобы не делать вам больно…

– Знаешь, откуда берется грусть, Авриль? От молчания. Не от слов.

Она хотела возразить, но Рассказчик перебил:

– И ты снова лжешь, Авриль. Ты промолчала не потому, что берегла мои чувства. Ты берегла свои, потому что стыдишься.

Помедлив, Авриль кивнула:

– Да, всё так.

– Стыд, он как эгоизм. Человеческое свойство.

– Вы думаете, что я эгоистка.

– Да.

Она сжала кулаки.

– Вы говорите так, чтобы меня задеть?

– Нет. Я сам поступал так же. Был эгоистом. И, когда понял, кем я был, я тоже пробовал убежать. Убежать от себя. Но от прошлого не убежишь. Оно всегда догоняет. И прячется там, где меньше всего ждешь. На дне бутылки. В петле. Или в лице мальчика-смерть.

Авриль вздрогнула.

– Я сказал, что Черные Звезды отняли у меня двух сыновей, но я сказал не всё. Я тоже не был честен до конца.

Старик набрал воздуха.

– Альбену и Роману было по пятнадцать. Близнецы. Мы с их матерью расстались. Они жили со мной. Хотя, правильнее сказать, у меня, под одной со мной крышей. Я же думал только о писательстве. Закрывался в кабинете с утра до вечера. Иногда проводил там по нескольку дней, даже не замечая, что не ел и не спал. И что совсем не говорил с детьми. Я не видел, что происходит под носом. Думал, у них есть всё, что им нужно для счастья. Бассейн, телефоны, телевизоры, пиццы в холодильнике, каникулы на лыжных курортах. Я не понимал, что им куда нужнее отец. Когда начались беспорядки, я даже не подумал, что это может сыновей как-то зацепить. Они всё время просиживали за компьютерами, листая по кругу кадры зверств. Тогда я ничего не заметил. Как будто… как будто ослеп. А когда у меня раскрылись глаза, было уже поздно. Однажды утром я проснулся и увидел в саду пылающий костер. Мои книги и семейные фотографии. На стене в гостиной была огромная черная звезда. Это всё, что оставили мне Альбен и Роман. Пламя воспоминаний и черную звезду.