Люси Кристофер - Взаперти

– А что сделаешь для меня ты? – спокойно спросила я.

Ты тоже смотрел, как капля соскальзывает с моего колена, и молчал.

– А чего ты хочешь?

– Ты знаешь чего.

– Никуда ты не уедешь. – Ты перевернул правую руку и стал смотреть, как струится по ней водянистая кровь. – Я спрашиваю, чего ты хочешь прямо здесь и прямо сейчас?

Ты перевел взгляд на меня. Твои волосы упали на лоб. Выбеленные солнцем пряди отросли и доставали почти до рта. Ты сдул их, они прилипли к губам.

– Пожалуйста, – продолжал ты, – что угодно, но не побег отсюда. Ну, давай, только попроси. Я охотно соглашусь. – С кошачьим любопытством ты подался вперед. Я отстранилась. – Но сначала, – шепотом сказал ты, – не принесешь мне полотенце? Оно в ящике, в ванной.

– Знаю.

Я открыла побитый жестяной ящик у двери ванной и вынула полотенце. На обратном пути я думала обо всем, что хотела узнать о тебе… сотни подробностей. Но расспрашивать о них было бы всё равно что предать себя. В задумчивости я присела, положив полотенце на колени. Я была готова подать его тебе по просьбе, но ты положил ладони на полотенце прямо на моих коленях. Я ощутила, как ткань становится влажной и теплой от смешанной с кровью воды. Твое лицо оказалось совсем близко, но я смотрела не на него, а на твои руки. Ноги мои напряглись, как у животного, готового броситься наутек.

– Я хочу знать, как ты всё это построил, – наконец произнесла я. – Где взял деньги. Если, как ты говоришь, много лет назад в тех кустах был ты… Как же тогда ты справился?

Я обвела взглядом комнату, заметив паутину под крышей. Она тянулась к занавескам тонкими нитями, непрочными жизненными тропками. Ты покатал руки по полотенцу и кивнул на губку.

– Вымоешь? Ну пожалуйста! А я тогда расскажу.

Я окунула губку в воду и провела ею по царапинам. Они открылись, стали шире, кожа разошлась. Ты вздрагивал, когда коричневые края кожи загибались, обнажая розовый нежный слой под ней. Я стала сильнее нажимать на губку. Ее клочки прилипали к ранам. Ты кусал нижнюю губу, пересиливая боль.

– Деньги я добывал разными способами, – сказал ты. – Поначалу воровал: я научился здорово таскать сумочки из пабов. Но однажды попался, и мне пригрозили тюрьмой.

Ты перехватил мой взгляд. И понял: будь моя воля, ты уже сейчас сидел бы в тюрьме. Ты сделал вид, будто ничего не заметил.

– Я даже побирался какое-то время, – продолжал ты. – Ставил стаканчик из «Макдональдса» на пол, как все остальные, и мне становилось дерьмово.

Я перестала тереть тебе руки.

– Но попрошайничеством столько не насобираешь. – Я снова оглядела комнату. Всё в ней было простым, но наверняка стоило дороже той мелочи, которую бросают побирушкам… гораздо дороже. – Чем-то еще?

Ты кивнул:

– Продажами.

– Продажами чего?

– Что у меня было. – Ты сильно поморщился, но не от боли в руках – в тот момент я даже не прикасалась к ним. – Ради этого дома я продавал себя.

– То есть… как проститутки?

– Как тот, кто продает душу. – Вспоминая об этом, ты скривился. Потряс головой, отгоняя видения прошлого. – Я просто делал то же самое, что и все в том городе. – Твой взгляд стал отрешенным. – Я гонялся за деньгами и ради них выдавал себя за того, кем не был. Чем дольше я этим занимался, тем проще становилось… Но в том-то и ловушка. Когда эта мерзость дается тебе легко, понимаешь, что погружаешься всё глубже и глубже, сам становишься мертвецом. – Ты начал промакивать руки полотенцем, прижимая его к царапинам, чтобы остановить кровь. – А потом я урвал жирный кусок.

– Стал элитным проститутом? – съязвила я.

– Почти. Работал в «Стране фантазий».

– Кем – изображал персонажей Диснея?

– Мог и кого-нибудь из них, если требовалось. – Ты невесело улыбнулся. – Я был фэнтези-эскортом. Профи, который ходит на свидания. Выходил куда-нибудь с теми, кто выбирал меня, и сам притворялся тем, кем меня хотели видеть: Джеймсом Бондом, Брэдом Питтом, Суперменом… – Ты сделал паузу, оценивая мою реакцию. – Видишь, я же говорил тебе: могу быть и Суперменом.

– Бред какой-то.

– Да, но таков большой город – там все обожают притворяться. Особенно богачи. В любом случае быть тем, кем хотят тебя видеть эти люди, легко: дай им поглазеть, кивай и улыбайся, восхищайся ими. – Ты изобразил свою самую обаятельную улыбку и продолжил: – Три ступеньки к деньгам.

И снова улыбнулся. Но на этот раз уже не обаятельно. Не так широко, грустно.

– А деньги? Они до сих пор у тебя?

Ты широким жестом обвел комнату.

– Всё вложено в это дерево, в этот дом… А на что еще их здесь тратить?

– Значит… – начала я, – когда ты покинешь это место, у тебя не будет ничего? Ни денег, ни семьи, ни будущего?..

Твоя улыбка исчезла.

– Это место я не покину. Никогда.

Ты встал. Исцеление завершилось.

В ту ночь я опять не спала. Мешали вопросы, с которыми было слишком тесно в одной постели. Незадолго до рассвета я услышала, как ты что-то бормочешь. На цыпочках прокралась в коридор, прижалась к твоей двери и прислушалась. Но больше ты не издал ни звука. Может, просто увидел сон.

Я застала тебя в кухне, при свете утреннего солнца, льющегося в окно. Ты окунал тряпки в таз с каким-то темно-бурым месивом, от которого пахло эвкалиптом и землей. Твои руки распухли и покрылись коростой. Вынув из таза тряпку, ты попросил меня помочь. Пока я бинтовала ею твое запястье, ты посматривал в окно, тебе не терпелось чем-то заняться.

– Жарко будет, – сказал ты. – Может, даже пойдет дождь – в такие дни это случается, если повезет… если продолжит расти… как сейчас.

– Что продолжит расти?

– Давление. Когда воздух становится тяжелым, как сейчас, всё и меняется. Это неизбежно. Без этого никак.

Я тоже ощущала давление. Последние пару дней воздух, казалось, ожил: льнул к ушам, пытаясь забраться внутрь, обрушивался на меня зноем. Иногда мелькала мысль: если я просто выйду наружу и встану с широко распахнутыми руками, может, воздух так и будет гнать меня до самого дома?

Ты притянул к себе перевязанную руку, проверил, как туго я наложила повязку.

– Хорошо, – пробормотал ты. Потом выдвинул ящик и принялся рыться в нем.

– Как ты сюда доставил всё это? – спросила я. – И доски, и инструменты?

Ты вынул маленький металлический зажим.

– У меня был грузовик.

– И только?

– И время. – Ты жестом велел скрепить свежую повязку зажимом, чтобы она держалась надежнее.

– И больше ничего?

Натянув резинку зажима, я захватила повязку его металлическими наконечниками. И продолжала держать тебя за запястье, пока ты не взглянул на меня.

– Ну ладно. – Ты вздохнул. – Было еще кое-что… по сути, перевалочная база неподалеку отсюда, старый рудник. Там я держал вещи до того, как они мне понадобились. А потом просто начал строить. Несколько лет назад, когда у меня впервые возникла такая мысль, задолго до того, как я понял, что хочу привезти сюда и тебя.