Ведат Кокона - По волнам жизни

Всякий раз, когда Али, подвинув стул к огню, усаживался возле камина, Ольга наполняла джезве теплой водой из стоявшего на треножнике жбана. Затем ставила джезве на огонь, клала туда сахар, сыпала кофе и, наблюдая за поднимавшейся пеной, слушала рассказы Али. Тель, который очень любил, когда Али заходил вечерком посидеть у них, устраивался рядом с гостем и слушал его затаив дыхание. С детства лишенный общения с отцом, выросший без братьев, он не на шутку привязался к этому приветливому человеку, который обращался с ним так, как если бы доводился отцом или старшим братом. Тель прислушивался к каждому совету Али Кельменди и всегда был готов выполнить любую его просьбу.

Особенно же покорил сердце Теля Али однажды вечером, когда задержался в их комнате дольше обычного. За окном выл ветер, поднимая вихри снега и с силой ударяя по стеклу небольшого, наполовину запорошенного окна. Али принес с собой четверть килограмма каштанов, которые они испекли в камине на раскаленных углях. Речь зашла о народных песнях и легендах: Телю задали домашнее сочинение о роли фольклора в национальной культуре. Али с радостью стал развивать эту тему, которая вызвала у него большой интерес. У народа много старинных песен и легенд о богатырях, где из века в век воспевается мужество албанцев. Есть среди них легенда о Дьерде Элезе Алиа {90} 90 Дьердь Элез Алия — герой северогорского эпического цикла о богатырях (крешниках). , богатыре высоких гор и альпийских лугов. Очень красива эта легенда. Али слышал ее еще совсем маленьким под наигрыш ляхуты {91} 91 Ляхута — народный однострунный смычковый инструмент; распространен на горском севере Албании. . Героем из героев был этот Дьердь Элез Алиа. Девять лет он лежал, прикованный к постели девятью тяжелыми ранами. Единственная сестра героя день и ночь сидела у его изголовья, врачуя раны водой девятилетнего источника. Омывала их горячими слезами, осушала кровь своими волосами. Перевязывала тело платком материнским, укрывала отцовской одеждой. На лоб ему клала поясное оружие. Так и жили они, брат с сестрой, на высоких горных пастбищах, покрытых зимой лавинами снега. А летом, лунными ночами, здесь водили хоровод о́ры, за́ны и штойзова́ллы {92} 92 Оры — в албанской мифологии хранительницы судьбы человека, заны — лесные девы-воительницы, штойзоваллы — горные мифологические существа в образе прекрасных девушек. . Но вот из моря явилось чудище, чтобы сразиться в поединке с героем Дьердем, да не решилось — плохим воином было чудище, не знало оно отваги. И наложило на эту землю тяжелую дань: с каждого двора — по жареному барану, из каждого дома — по девушке. Плачет раненый воин, и говорит ему сестра со слезами: «Разве можно честью семьи чудищу поступиться? Как не придавила нас с тобою кула {93} 93 Кула — дом-крепость в виде башни. , как не стал наш дом нам могилой?» И кладет сестра руку на лоб брату: «Как же не окрепло, не ожило твое тело за эти девять весен? Почему не набрал ты сил, чтобы сразиться с врагом? Лучше мне пропасть, чем идти на поругание к чудищу!» И вот идет сестра к кузнецу-побратиму — подковать белого коня — и возвращается с конем. И, превозмогая боль ран своих, Дьердь Элез Алиа выезжает наутро на площадь, чтобы сойтись с чудищем в поединке. И стало насмехаться чудище над ним, и прервал его Алиа на полуслове, и стал душить, и отсек ему голову. А потом, дрогнув, сам упал замертво. А вслед за ним умерла сестра. И собрался возле них честной народ, поцеловали люди брата и сестру и положили в широкую, просторную могилу. А над ней воздвигли холм, а в головах посадили липу, чтобы летом на ее ветвях отдыхали птицы. А когда на горах зазеленели дубравы, прилетела к могильному холму кукушка и увидела, что липа засохла. И теперь каждую весну прилетает она, и садится на сук этой липы, и молвит путнику, проходящему мимо: «О, послушай, странник, мои слова! Если запел ты в горах песню, оборви ее! Если идешь ты, обливаясь слезами, рыдай еще сильнее! Я летала над скалами и долами, зимовала на горных пастбищах, летом куковала на пойменных лугах, горько причитала, летая над домами, но нигде не встречала такого героя, как Дьердь Элез Алиа!» Вот какие легенды есть у нашего народа… Но албанцы прославляют в песнях не только мужество своих легендарных героев, но и наших современников, которые проявляют не меньше отваги, чем наши достойные предки. Народ всегда воспевает тех, кто готов бороться за свободу, не боясь погибнуть и презирая смерть.

Восхищенно слушал Тель слова Али, похожие, как ему казалось, на жемчужины. Ни сам он, ни Ольга никогда не слышали такой красивой, плавной гегской речи, звучавшей столь мелодично.

Вдруг Али спросил Теля:

— Ты слышал когда-нибудь голос Байрама Цурри {94} 94 Байрам Цурри (1862—1925) — один из руководителей антитурецкого восстания 1912 г. и буржуазно-демократической революции 1924 г. После ее поражения возглавил повстанческое движение в горах Северной Албании и погиб в одном из сражений. ?

Нет, это имя ни о чем не говорило Телю.

Тогда Али, очищая каштаны, начал рассказывать о героическом Старце северных гор, с которым они вместе сражались в пещерах за независимость албанского народа. Он поведал Телю о том, кем был и что совершил Байрам Цурри, как бесстрашно боролся он с иноземными захватчиками, с наемниками Зогу и как настигла, сразив его насмерть в пещере Драгобии, предательская пуля.

— Имя Байрама Цурри написано кровью на этой пещере, а ее не смоет ни дождь, ни снег, потому что оживлена она духом албанского народа, который не умрет никогда!

Слабое пламя стоявшей на камине лампы задрожало, словно вспугнутое смелыми по тем временам речами Али Кельменди. Ольга и Тель неотрывно смотрели на него и жадно впитывали все, что он говорил. До сих пор им не доводилось слышать ничего похожего на эти прекрасные слова, утешавшие их в печальной бедности. Они видели в них уроки мужества для преодоления горя и страданий, надежду на лучшую жизнь, которая маячила сквозь обступившую их беспросветную тьму.

Закончив рассказ, Али Кельменди опустил руку во внутренний карман серого, с потертыми рукавами пиджака и достал пачку бумаг. Среди них была тоненькая черная тетрадь. Раскрыв ее, он вынул фотографию и протянул ее Телю.

— Это и есть Байрам Цурри.

Тель смотрел не отрываясь на приятное лицо старика в белой келешэ, с пышными седыми усами и живым взглядом смелых глаз, вселявших мужество в борьбе с тяготами жизни. Он представил себе этого Старца в крови, засыпанным снегом, распластанным возле пещеры, где его настигла пуля преступных убийц. И тут же почувствовал, как острая боль сжала его сердце.

— Имя Байрама Цурри, — снова заговорил Али Кельменди, когда фотография перешла от Теля к Ольге, — ты не услышишь в школе, потому что он боролся против Зогу, нынешнего правителя Албании. Но это имя живет и будет вечно жить в наших горах, в сердцах истых патриотов, которые знают, за что сражался и погиб гордый лев наших могучих гор.