Камилла Пэган - Жизнь и другие смертельные номера [litres]

Я от души хлебнула из стакана и проигнорировал его вопрос.

– Почему Чарли и мальчишки не поехали с тобой? Я была бы им рада.

– У Чарли съемки. А я бы не справился с Тоби и Максом без него, особенно в поездке, включающей полет. К тому же я подумал, что нам было бы хорошо побыть вдвоем.

– Ты беспокоился, а я из-за этого расстраиваюсь, – сказала я, чувствуя, что мое лицо начинает гореть, а пульс участился.

– Потому что я люблю тебя, дурочка, – сказал Пол. – Так почему ты не слишком рада видеть меня?

– Я рада…

– …Но только… – добавил он. Я промолчала, он обошел кухонный островок и встал рядом со мной, как будто мы собирались вместе любоваться пляжем.

– Либз, в чем дело? Ты уже узнала, что Том спал с кем-то еще? Джеки Потрошитель подает на тебя в суд? Шайлоу втравил тебя в какой-то странный культ, о котором я должен узнать?

Мне удалось изобразить смешок.

– Нет, нет и нет.

– Ну а что тогда? Давай, колись. Хотя ты, конечно, имеешь полное право чувствовать себя хреново после разрыва, я чую, что происходит что-то еще.

Вы же знаете выражение «задним умом крепок». Нужно было быть идиоткой, чтобы думать, будто я могу скрыть правду от человека, который вместе со мной в утробе матери прошел цикл развития от зиготы до полностью сформированного человека. И все же, даже когда Пол стоял рядом, чуя мой обман, как собака нюхом чует страх, я сомневалась, следует ли ему сказать. Разве ему не будет спокойнее, если я продолжу скрывать свою ужасную тайну?

– Хм, ну просто…

– Блин, Либз. Ты хочешь, чтобы меня удар хватил? – Пол упер руки в бока, нахмурил брови; будь я его подчиненной, он бы уже вышвырнул меня из комнаты.

И все равно язык не поворачивался.

– Пойдем на пляж, – сказала я ему.

Со стаканами в руках мы двинулись к берегу. Был поздний вечер, и солнце садилось в облака. Берег был почти безлюден, и мы стояли у кромки воды, подпуская волны к самым ногам.

– Ты прав. Дело не только в Томе. Я больна, Пол.

Брат обернулся ко мне, но я не смотрела ему в глаза.

– В смысле, на всю голову?

– Я не шучу.

– Либз, только не говори то, что ты, по-моему, собираешься сказать.

– Хорошо. У меня нет рака.

Пол сделал резкий вдох.

– Нет.

Я отбросила ногой немного песка.

– Мне очень жаль, но он есть.

– И когда ты собиралась мне об этом сказать?

– Сам знаешь. Вскоре после того, как умру.

Он швырнул свой по-прежнему полный стакан в океан.

– Черт возьми, Либби. Проклятье. Неудивительно, что в последнее время ты такая дерганая.

– Извини, – беспомощно сказала я.

Он молчал целых две минуты. Когда он наконец снова посмотрел на меня, его лицо выражало такую боль, что мне оставалось пожелать, чтобы вместо рака мне диагностировали наличие быстродействующих плотоядных бактерий, которые проглотили бы меня на месте.

– Какая форма?

– Ты о такой и не слышал.

Он полез в карман за телефоном.

– По буквам, – сказал он.

– Только не ищи прямо сейчас, – взмолилась я, вспомнив картинки, которые нашла в интернете. Но я все равно продиктовала ему название по буквам и стояла с горящими щеками, пока он вглядывался в маленький экран в руке.

Глубоко вздохнув, он сунул телефон обратно в карман брюк.

– Хорошо. С этим мы попробуем бороться. У меня есть клиент, он работает в больнице Маунт-Синай и знает лучших онкологов города. Еще есть клиника Майо и Фред Хатчинсон в Сиэтле. Мы можем…

– Нет, – сказала я.

– Что значит «нет»?

– Просто… нет.

Казалось, сейчас он начнет меня трясти.

– Прости, Либби, но это не вопрос твоего выбора.

– Гм, да, да, именно. Это вопрос моей жизни.

– Ты вообще-то себя слышишь? Говоришь так, будто свихнулась.

– Зря я тебе сказала.

– Ты свихнулась, и виноват в этом Том, – сказал он скорее себе, чем мне. – Ты перенесла тяжелейшую травму.

– Две травмы, – поправила я. – И Том не виноват. Он оказал мне услугу. Иначе я бы умерла, никогда не узнав правды. – Произнеся это, я поняла, что хочу, чтобы все было наоборот. Да, у меня есть Пол; но как бы я ни любила брата и полагалась на него, это не то же самое, что муж, предполагаемый спутник жизни, который оказывается рядом, когда я нуждаюсь в нем больше всего. Том поддерживал меня. Наверное, только благодаря ему я все эти годы оставалась такой оптимисткой. Его любовь была похожа на постоянное подсознательное внушение: «Вот видишь, Либби? Хотя твоя мать умерла, у тебя все может и должно получиться». А теперь мой спасательный плот сбросил меня за борт и отчалил в противоположном направлении. Что бы я ни говорила Полу, было бы легче – намного легче – покинуть мир, вовсе не узнав правды о Томе.

Я начала плакать, и Пол вмиг оказался рядом, утешая меня.

– Мы можем прорваться, Либз. Мы прорвемся.

Я успокоилась не сразу. Потом вытерла глаза и посмотрела на него.

– Я не шучу, Пол. Я не собираюсь лечиться.

Он на шаг отступил и, мигом рассвирепев, испепелил меня взглядом.

– Иди ты к черту, Либз! Можно ли быть такой эгоисткой?

– По-твоему, я не могу себе позволить пару минут побыть эгоисткой?

– Пару минут? Да! Но не вечность! Хрень какая-то! Вот это что!

Теперь он плакал.

– Перестань, пожалуйста, – сказала я, хотя соленые слезы текли мне в рот.

– Хочу и плачу! Кончай дурить! – орал он, озираясь вокруг.

– Что ты делаешь? – спросила я, как будто не видела, что он ищет путь к отступлению.

– Ухожу, – пробормотал он.

– Уходишь? То есть как это? Тебе даже некуда идти.

Он уже двинулся прочь.

– Есть куда, называется гостиница, – бросил он через плечо.

– И как ты собираешься туда добраться? – прокричала я, уперев руки в бока.

– Ногами!

Но ведь Пол никогда не уходит, думала я, глядя, как он торопливо шагает в противоположном направлении.

– Пол! – крикнула я. – Подожди! Вернись!

Он остановился и обернулся, и на долю секунды я решила, что он передумает. Но он закричал:

– Даю тебе день, чтобы понять полный идиотизм твоего милого планчика! И тогда мы с тобой сядем в самолет и вместе полетим в Нью-Йорк.

Я покачала головой.

– Никуда я не полечу.

– Хорошо. – Он обернулся и пошел к дороге.

– Пол! Пол! – крикнула я, но он уже скрылся из виду.

Я подумала, не позвонить ли Шайлоу, но была слишком удручена, чтобы говорить еще с одним человеком, не понимавшим моего отношения к лечению. Так что я приняла очередную таблетку антибиотика и запила ее большей частью оставшегося рома. Когда стало ясно, что никакая выпивка не успокоит боль в сердце, я проглотила снотворное и легла в постель полностью одетой. И проснулась от стука в дверь. Было темно, светящиеся красные цифры будильника сообщили мне, что было 5:43 утра. Пол. Я вылезла из постели.

Он стоял у двери, по-прежнему в мятой рубашке и брюках из тонкой шерсти, в которых приехал вчера. Глаза красные, темные кудри торчат во все стороны.