Юй Хуа - Месяц туманов

Отец, когда схлынула первая паника, воодушевился. Он понял, что настал момент, когда он сможет убить Сян Гао. Машинально он пробежал несколько шагов и остановился. Он крепко сжимал в руках свою австрийскую пятизарядную кавалерийскую винтовку. Его ничуть не беспокоила судьба собственных подчинённых, он обернулся, разыскивая в беспорядочной толпе людей свою цель, разыскивая Сян Гао. В степи один за другим гремели выстрелы, блеск клинков и пятна крови смешались в одну картину. Время от времени раздавались истошные, леденящие душу крики раненных пулей или зарубленных людей. Несколько лишившихся всадников лошадей метались среди людской толпы, валили людей на землю и топтали их копытами, превращая в кровавое месиво. Отец уворачивался от лошадей. Удача отвернулась от него. На поле боя, где царил сущий хаос, он не имел ни малейших шансов найти своего врага, он не знал, где его искать. Чтобы отыскать Сян Гао и выполнить задуманное, требовалось слишком много времени. Во время битвы, особенно во время рукопашной схватки, лучшим оружием и единственным способом сохранить собственную жизнь, отняв её у врага, была быстрая реакция. Если ты достиг требуемого уровня ловкости, твоё сознание оперирует только двумя понятиями — друг или враг. Отец же в этот момент пребывал совсем в ином состоянии духа, в его сознании царил хаос: свой человек — враг — Сян Гао. Эти противоречащие друг другу мысли, которые он не мог для себя разъяснить, мешали ему. Спотыкаясь, он продирался через людскую толпу, полностью утратив ориентацию. Когда на степь опустились сумерки и занялась прекрасная вечерняя заря, отца настиг вражеский клинок. Он так и не смог найти своего врага.

В его сторону неслась лилового цвета лошадь. Сидевший на ней верхом костлявый всадник с лиловым лицом выделил из толпы отца, который отличался высоким ростом. Он никак не мог себе представить, что посреди этой кровавой резни найдётся человек, долговязый подросток, который бросится навстречу коннице. Это было ни на что не похоже. Всадник не мог этого стерпеть, он оставил ранее преследуемую цель, натянул удила, развернулся и ринулся на отца. Его породистый конь гнедой масти участвовал во многих битвах и был отлично вышколен. Когда конь нагнал отца, он не стал топтать его копытами и валить на землю, он умело зашёл сбоку, предоставив своему хозяину возможность самому получить удовольствие от убийства. Нападение прошло довольно-таки успешно, однако что-то не заладилось. В итоге схватка закончилась с неожиданным для всадника результатом, который никак не мог его порадовать. Степные всадники убивали своих жертв так: убийца, опередив свою цель, разворачивался и наносил удар, снося с жертвы череп. Таким образом, убийца добивался двух преимуществ: во-первых, он мог разглядеть лицо своего противника, пока тот ещё был жив, ощутив себя при этом победителем. Во-вторых, убийство обставлялось как доблестная схватка с противником лицом к лицу, что способствовало укреплению морального духа всадника. Однако в самый последний момент всадник с лиловым лицом ощутил лёгкое замешательство. Вид погруженного в собственные мысли отца, не видящего ничего перед собой, смутил его. Всадник поднял перед собой свой длинный клинок и опустил его вниз. Тонкое, как лист бумаги, лезвие не вонзилось в шею отца, а полоснуло его по спине.

Отец тяжело рухнул на землю, ранец с пайком и вонючим шерстяным одеялом был рассечён надвое и тоже упал. Брызнула кровь. Из-за того, что спина была прикрыта шерстяной безрукавкой, кровь под большим давлением разлеталась во все стороны множеством капель, образуя кровавый туман. Свалянная грязная шерсть мгновенно пропиталась кровью и окрасилась в розовый цвет, испуская леденящее душу тепло. Рана, нанесённая клинком, была по меньшей мере в два чи [22] Чи — мера длины, приблизительно равная 1/3 метра. длиной, она шла от плеча до нижней части спины. Когда отец упал, рассечённая пополам гимнастёрка взметнулась вверх, подобно знамени.

Всадник с лиловым лицом, проскакав несколько метров, натянул поводья. Обернувшись, он глядел на упавшего навзничь бесстрашного подростка. Какое-то время он колебался, испытывая лёгкое чувство стыда и скривив толстые губы. Он понимал, что в этот раз повёл себя бесславно, даже позорно. Однако вид пытающегося ползти отца помог ему сохранить былое бодрое расположение духа. Всадник огляделся по сторонам, высматривая, не стал ли кто свидетелем его недавнего позора. Все были заняты своим делом, преследуя собственных жертв. Всадник тихо выругался, развернул лошадь, слегка пришпорил её в живот и снова поскакал в сторону отца. Всадник не знал, что в этот самый момент враг по имени Сян Гао мчится ему навстречу, вскидывая на бегу своё ружьё. Когда всадник приблизился к отцу, он почувствовал, что с лошадью творится что-то неладное. Уроженец Юньнани по имени Сян Гао стрелял метко, с первого выстрела он попал в голову лиловой лошади, раздробив ей череп на мелкие осколки. Лошадь, пробежав ещё несколько шагов, внезапно повалилась на землю, её хозяин тяжело рухнул вниз. Не дожидаясь, пока он поднимется, Сян Гао прикончил его вторым выстрелом в грудь.

Рана отца заживала быстро. На пятом по счёту привале, на пути из Матана в монастырь Канкэлама, отец уже слез с лошади и, хоть и с трудом, зашагал вместе с другими бойцами. В отце, которому ещё не исполнилось и двадцати, кипела жизнь, он не мог так легко умереть. Однако в его душе осталась рана, неприметная для людских глаз. Эта рана не могла затянуться за короткое время. Откуда там взялся Сян Гао? Как он сумел так ловко в самый последний момент спасти отца, который замыслил его убить? Тогда в степи под редкие звуки выстрелов Сян Гао вынес отца на спине, вытащив из горы трупов. Отец пребывал в замешательстве. Едва только придя в себя, он попытался выхватить у Сян Гао ружьё, но тот одним ударом повалил его на землю. Сян Гао спас отца и спасся сам. После этих событий отец до конца своих дней сожалел, что больше уже никогда не сможет убить Сян Гао. Когда отец ушёл с военной службы, он стал много времени проводить за работой в поле.

Оставшийся после некоего Пэна сад, где мы жили, был очень большой, однако земля не пребывала в запустении. Повсюду было полно цветов и плодовых деревьев. Отец пошёл в этот сад, выполол все эти прекрасные цветы, глубоко вспахал глинистые почвы, посеял зерновые и посадил капусту с редькой. Он целыми днями копался в земле, упрямо превращая сад в сельскохозяйственные угодья. Он не задумывался над тем, что потом делать с зерном и овощами. Ему важен был сам процесс их роста и созревания, ему нужно было всё время чем-нибудь себя занимать. Иногда мне казалось, что отец вовсе не может остановиться и поразмыслить, по своей натуре он привык преодолевать трудности, мыслить — не его удел.