Наталья Порядина - Запах Солнца

Тогда мы пошли в гости к лодочкам, что стояли у набережной и тоже готовились отчалить в небо в ту голубую парижскую весну. Мы сказали им: «Можно с вами?» Они нам ответили: «Нет, оставайтесь пока здесь, мы скоро прилетим обратно и принесем вам с неба новых невиданных цветов». – «Ничего, без попы к нам можно. Мы включим для вас, когда поплывем, музыку».

Мы немного подождали на берегу лодочек и потом поплыли вместе с ними навстречу дождю и закату. Дождь шёл, затаившись, сквозь солнце, такой же лучащийся и переливающийся, как маки – то вспыхнет, то погаснет, то засквозит по воде перебором невидимых музыкальных коготков, то исчезнет в волне. То прольётся хрустальным ветерком моих мыслей, когда я этого меньше всего ожидаю, и улетит на небо с дождем, чтобы выдать миру все мои тайны.

А не выдадут ли нам с неба попу? Ах, дождь уже улетел, забыла спросить.

Тогда мы с доченькой притворились тюльпанами, что парижские художники моментально стали писать маслом на фоне Эйфелевой башни. Доченька была светло-оранжево-оливковым тюльпанчиком, ну а я – светло-желтым.

Пока мы были тюльпанами, по всему Парижу зацвела сирень – лиловая, пьянящая, мраморная. Она забила фонтанами над площадями, и даже кони в белых кружевных попонках в Тюильри не знали, куда им деваться, и вызвались покатать нас в карете бесплатно. Мы приняли их приглашение, оставшись только в цветочных юбочках и ярких кашемировых шарфиках, завязанных по-французски: в петельку по центру оба конца. Моя доченька так всегда делала, я уже давно её этому научила.

Как благоухал Париж на закате. Он пах: фонарями сквозь невесомый голубой дождь, свежим вечерним хлебом, дымящимся кофе из кофеен, райскими хвостиками птиц, мелькающих в воздухе, и наконец заструилась на маленькой площади на черной мостовой на перепутье узких переулочков такая прекрасная музыка – то ли скрипка, то ли виолончель, от которой небеса спустились на землю и трепетали закатом прямо над столиками, отражаясь в бокалах золотисто-лимонными и оранжево-алыми пламенеющими тюльпанами, как потрескавшиеся губы любимой женщины.

Мы закрыли глаза – и проснулись на следующее утро среди нетронутой тишины голубых улиц, ведущих к облачному Сакре-Кёру, было 6 утра, и вдоль всех улочек в канавках бежали и журчали ручейки, пели птицы, конечно, но не громко, а едва уловимо, очень нежно и ласково. Солнце покачивало на руках. Про то, что нужно искать попу, мы уже абсолютно забыли – и она вдруг неожиданно оказалась на месте.

Мы очень обрадовались и принялись танцевать на просыпающемся Монмартре, и Париж внимал нам нежно-перистым голубым небом, для которого не требуется ничего, чтобы улететь в него и летать.

26 мая 2016 г.

О чем по ночам мы шепчемся с доченькой

Недавно на ночь моя доченька рассказала мне, как она мечтает провести свой идеальный день. Начинался он так: сначала мы просыпаемся, вместе принимаем ванну, завтракаем, потом репетируем выступление по балету. Потом идём на прогулку в парк «Олимпия», возвращаемся и снова репетируем. Потом обедаем и снова репетируем. Потом ужинаем, и ещё раз репетируем и снова принимаем ванну. Таким образом, у нас получается четыре репетиции, пятнадцать поцелуев мамы и восемь мандаринов в ванне. И все это за один день.

Но какой смысл проводить с любимой мамой всего один день, если так можно проводить каждый день. И тогда мы решили написать план вперед на неделю.

Сначала мы закатимся в боулинг и будем катать там вместо шаров креманки с мороженым – катишь туда одну креманку, а оттуда выкатывается три, если сшибаешь все кегли – то четыре. Под конец нужно закатиться туда верхом на шаре целиком самой, размахивая над головой своим красным носочком, и тогда обратно ты выкатишься с букетом мимоз в руках.

После этого нужно полететь над городом на воздушном шарике и разбрасывать сверху конфеты «Трюфели» – такие в треугольных разноцветных блестящих фантиках. А когда надоест летать – прицепить каждому из прохожих за капюшон воздушный шарик – и так и оставить, пусть ходят. Нет, еще перед тем, как снижаться, неплохо бы развесить на всех проводах свои ботиночки, а также купальнички и заколочки – в честь предстоящего 8-го Марта.

После этого настала моя очередь придумывать идеальный вечер трудного дня. Я начала его так.

Подходишь к любой машине, которая тебе больше нравится, и садишься за руль. Щелкаешь пальцами в воздухе вместо зажигания – и едешь туда, куда в эту секунду подумаешь: на Мальдивы, в Сардинию или в Париж. После этого в условленный час возвращаешь машину владельцу обратно, главное, перевести стрелки часов внутри, чтобы он ничего не заметил. Также машешь на машину синим волшебным перышком, чтобы замести все следы.

Таким образом, мною были испробованы на дальних и ближних трассах: Audi TT, Porsche Panamera и Peugeot RCZ. Лучшей оказалась, конечно, Пежо – а все потому, что в ней пахло моими любимыми духами с запахом весны «Blue Seduction».

Далее настала очередь доченьки. Она сказала, что после тест-драйва машин нужно построить пять новых мостов через Неву, но исключительно пешеходных, чтобы по ним могли ходить кошки с зонтиками от солнца, медведи и зайцы. Всем зайцам на входе предполагалось дать по морковке, медведям – по бантику, кошкам – по хвостику, а всем, кто не зайцы, медведи и кошки – по голове.

Потом мы поехали с дочуркой кататься на стеклянном лифте самого высокого в городе дома «Космос», и при этом нужно было, когда открываются двери лифта, громко спеть на каждом этаже русские народные песни, и когда жильцы уже начинали сбегаться, – не дожидаясь аплодисментов, поклониться – и уехать на следующий этаж. Таким образом, были исполнены: «Калинка-Малинка», «Во поле береза стояла», «Матушка, матушка, что во поле пыльно» – и случайно по ошибке «Гоп-Стоп, мы подошли из-за угла».

Потом мы поехали в «Радугу» кофе пить и долго спорили там в кафе, какую собаку с собой взять в Финляндию: доченька говорила, что Боню, потому что Ральф и Дара и так уже объездили весь свет – Ральф даже охранял ресторан ночью на скамеечке во Флоренции, где мы на утро так обрадовались, что нашли Ральфа, что устроили в честь этого салют – плеснули краской на небо над Арно и покрасили облака предрассветными розовым с красным перьями – и убежали.

Когда мы наконец-то добрались до дому, решили еще перед вечером на ночь глядя посетить Эрмитаж, – и все картины, на которые мы смотрели – оживали. Таким образом, были оживлены: «Танец» Анри Матисса – красные танцовщицы спрыгнули вниз так задорно, что нам пришлось замахать руками, чтобы вернуть их обратно, «Любительница абсента» зевнула и сказала: «В школу дети, больше никогда не ходите!», «Черный квадрат» Малевича исчез и растаял, как сигаретный дым, а обнаженная Рембрандтовская Даная, сойдя с картины, стала оглядываться вокруг и всех спрашивать, не видели они ли ее собачку, – это происшествие вошло во все газеты.