Александр Пономарёв - Наш принцип

Мобильный отряд МВД России на территории Республик Северная Осетия (Алания) и Ингушетия находился в здании Владикавказского высшего военного училища Внутренних войск МВД РФ или, используя старое название училища, — ОРДЖО.

Липчане также по графику заступали в ГБР (группу быстрого реагирования), которая выезжала на все происшествия.

Однажды, дежуря в ГБР, Сергей вышел на территорию училища и присел на скамеечку возле футбольного стадиона. Достав сигарету, Сергей приготовился прикурить ее, но услышал сзади визг тормозов «уазика». Из машины вышел человек в дорогом камуфляже, покрытом пылью. На его зеленых погонах было вышито по две звезды. Сергей подскочил как ошпаренный. Генерал-лейтенант показал рукой — садись, мол. И, вынув сигарету, присел рядом.

— Почему в кроссовках, капитан?

— Разрешают нам, товарищ генерал. — И Сергей показал ему нарукавную нашивку ОМОН.

— Понятно, из каких краев будешь? — продолжал генерал.

— Из легендарного Липецкого ОМОНа, товарищ генерал, — отрапортовал Сергей. Военный недовольно поморщился.

— Земляк! Я сам воронежский, и не товарищ генерал — Владимир Анатольевич меня зовут. — Генерал закурил, закашлялся и бросил сигарету в траву. — Вот что я тебе скажу, земляк, — продолжал он, — подставили вас в Новолаке.

— Как подставили? Не понял, Владимир Анатольевич, я ж сам там был.

Генерал смотрел вдаль, как будто не замечая Сергея, его серые глаза видели то, чего не видел никто:

— Надо было, чтобы боевики обозначили себя на нашей территории. На чеченской земле их нельзя было трогать. Вот так. — И военный, хлопнув себя по колену, не попрощавшись, сел в машину, хлопнул дверью и укатил восвояси.

Через несколько дней весь город потрясло страшное известие. Трое парней и столько же девушек отправились в поселок Пригородный на пикник. Под утро родственники забили тревогу — домой они не вернулись. Группа быстрого реагирования выдвинулась на их поиски. Милиционеры прочесывали зеленку. Минут через пятнадцать Сергей услышал встревоженные голоса. Прибыв на место, он увидел тяжелую картину: вишневая «девятка» стояла в кустах, двери ее были открыты. Тела ребят были сброшены в овраг. Руки у всех были связаны за спиной. Горло каждого было перерезано — от уха до уха.

Хоронил ребят весь Владикавказ. Говорили, что по окрестностям города рыскает небольшой отряд черного араба — Хаттаба. И вправду, как-то ночью в эфире Сергей услышал его личный позывной — Ангел. Уж не на них ли наткнулись молодые осетины?

Служба шла своим чередом. Как-то отряд проводил адресную проверку в ингушском городке Карабулак. Омоновцы прочесывали частный сектор, досматривали все жилые помещения, надворные постройки, чердаки и подвалы. В одном из домов внимание Сергея привлекли два взрослых сына хозяина. Оба молодых человека были прописаны в Ачхой-Мартане. У одного была забинтована рука, второй хромал, морща от боли лоб.

— Где ударился? — спросил его Сергей.

— Стекло с братом вставляли, оно упало мне на ногу, брат руку порезал. — И парень отвел глаза в сторону.

— Понятно, ребята, — улыбнулся находившийся вместе с Сергеем прапорщик Юрка Колесов, — придется вам проехать с нами.

Несмотря на уверения всей родни, тут же облепившей омоновцев со всех сторон, сыновья хозяина были доставлены в местный райотдел милиции.

Чуть позже омоновцы выезжали на место расстрела воинской колонны. На трассе между ингушскими населенными пунктами Галашки и Алхасты боевики напали на два «Урала», принадлежащих одной из воинских частей. Место атаки было выбрано очень профессионально. С одной стороны вверх поднималась отвесная стена, с другой — вниз уходила пропасть. Машины везли солдат срочной службы, уволившихся в запас. «Дембеля» ехали без оружия. На скале был оборудован наблюдательный пункт. Колонну ждали, как минимум, два дня. Группа насчитывала около десяти человек. Обе машины были подорваны из гранатомета, забросаны гранатами и обстреляны из стрелкового оружия. Из военных не уцелел никто. Боевики испарились, и, сколько потом вертушки ни прочесывали зеленку, найти их не удалось. Вечером в Назрани молоденькие солдатики заколачивали восемнадцать цинковых гробов в короба из неструганых досок. Восемнадцать матерей не дождались своих сыновей из армии.

Как-то Сергей заступил дежурным по этажу, на котором жили милиционеры. По коридору сломя голову и вытаращив глаза несся прапорщик из татарского отряда. Подбежав к Сергею, он попытался что-то сказать, но язык его прилип к нёбу. Прошептав несколько фраз на татарском, он с надеждой глядел на Сергея.

— А теперь можно то же самое, только по-русски, — сказал стоявший рядом Юрка Колесов.

— Там наш с ума сошел, — сказал прапорщик, которого звали Азат, и проглотил ком, — троих ребят на прицеле держит. Не знаю, что делать! Наши все на операции! Говорит: я граф, а вы мои крестные!

— Не крестные, а крепостные, — продолжал Колесов, он один не растерялся, — пошли к твоему графу!

Подойдя к помещению, в котором жили казанские милиционеры, ребята услышали крики: «Я граф Воронцов! Вы поняли, сволочи?!» — и «граф» щелкнул затвором.

— Короче, так, — Колесов смотрел на ошарашенных офицеров, — я говорю, вы молчите.

Юрка отстегнул кобуру, снял куртку камуфляжа, открыл дверь в комнату и громко сказал:

— Пропустите! Депеша для графа Воронцова из Петербурга!

Войдя в комнату, Юрка увидел троих побелевших от ужаса лежащих милиционеров. Их боевой товарищ расхаживал рядом, наступая им на головы и тыча в них стволом автомата. На шум он повернул голову в сторону Юрки и направил оружие на него.

— Ваше сиятельство, Вам указ от Ея императорского величества Лисавет Петровны из Петербурга, — сказал Юрка и отвесил реверанс.

Сумасшедший опустил оружие и внимательно смотрел на Колесова.

— Кто вы, сударь? — спросил он.

— Поручик лейб-гвардии Преображенского полка Ея императорского величества Варфоломеев. За сидение на Шипке пожалован матушкой Лисавет Петровной дворянством и наградным серебряным оружием. Ваше сиятельство, я загнал трех лошадей, чтобы сообщить вам великое известие. Указом Ея императорского величества вы произведены в действительные тайные советники и жалованы имением в Ранненбургском уезде Тамбовской губернии, — чесал, как по писаному, Юрка.

Сумасшедший, совсем обалдев и открыв рот, смотрел на Юрку. Тут последний наконец обратил внимание на три фигуры, которые лежали ничком и тоже, вытаращив глаза, смотрели на него. Два умалишенных в одной комнате — это перебор.

— А этих не стоит убивать, ваше сиятельство. Выпороть — это да! Но крепостных же можно продать или выменять на борзых собак, — сказал он, подойдя к «графу».