Миа Канкимяки - Женщины, о которых думаю ночами

Из наличных денег она взяла всего 300 фунтов, планируя финансировать свое путешествие торговлей. Еще она собиралась питаться местной едой, передвигаться на своих ногах или на каноэ, ночевать в глинобитных или камышовых хижинах туземцев или под открытым небом – что сильно отличало ее от тогдашних путешественников по Африке. Те не рисковали углубляться в джунгли без переносного стула и целого каравана носильщиков, тащивших на себе ящики с консервами, палатки, складные кровати, резиновые ванны и переносные туалеты. Но у Мэри, во-первых, не было на все это средств, а во-вторых, она верила, что, занимаясь обменом стеклянных бусин, железной проволоки, тканей, рома и джина на каучук и слоновую кость, ей удастся найти общий язык с местными жителями и получить от них интересные сведения. Все же ее путешествие имело две научные цели: сбор образцов рыб (о полезности таковых ей намекнул директор естественно-научного музея) и исследование религий туземцев.

На Канарских островах две пассажирки сошли на берег, и Мэри осталась на судне вместе с капитаном, коммерсантами и чиновниками. Как писала позже Мэри, мужчины проявили по отношению к ней учтивость, однако все разговоры неизменно заканчивались историей о том, как тот или иной бедняга заболел и умер. Она узнала, что у всякого путешествующего должно иметься в багаже приличное платье – не для торжественного приема, а для собственных похорон. Мужчины сообщили ей также, что кроме малярии и лихорадки ее ждут португальская чесотка, нарывы, гнойные раны, паразитарные заболевания, сонная болезнь, желтая лихорадка, холера, натуральная оспа и страшный недуг под названием kraw kraw . Подытоживая впечатления от этой поездки, она писала: «Не верю, что когда-либо ранее получала от жизни такое наслаждение». Против всех ожиданий она завела знакомства с коммерсантами. Их именовали «варварами пальмового масла», но ведь в прошлом существовала торговля! Коммерсанты были малообразованными, некоторые даже не умели читать, но, как заметила Мэри, в отличие от миссионеров и чиновников, они вели себя предельно честно и открыто. Именно коммерсанты и стали для нее важным кругом общения.

Судно пришло в Западную Африку в самый разгар сезона дождей. После короткой остановки в Сьерра-Леоне в полном тумане «Лагос» пошел в сторону Берега Слоновой Кости, Золотого Берега и Невольничьего Берега – под такими названиями фигурировало побережье в те времена. В начале сентября достигли крайней южной точки в Луанде, оттуда Мэри в течение четырех месяцев продвигалась на север в Калабари, откуда вернулась на корабле домой.

Мэри заметила, что корабельные разговоры были совсем не беспочвенны. В Бонни бушевала эпидемия желтой лихорадки, которая унесла жизни девяти из одиннадцати проживавших в городе белых. Каконго страдал от оспы и сонной болезни, вымирали целые деревни, кругом бродили прокаженные. Жителей Конго одолевала депрессия. Уровень самоубийств зашкаливал. Местные утверждали, что они заколдованы, что все болезни от злых духов – смешные вещи, на взгляд европейцев, потому что причина была очевидна: считалось, что малярия передается по воздуху – собственно, название mal’aria означает дурной воздух. Только Мэри устояла перед всеми болезнями, за исключением короткого приступа малярии.

Территория Французского Конго, то есть современного Габона, стала средоточием путешествий Мэри. Уже в свою первую поездку она провела там несколько недель, выезжала одна – сначала на носилках, затем на каноэ и пешком в сопровождении нескольких носильщиков, гида-переводчика и повара, не обращая внимания на то, что подобные занятия одинокой белой женщины считались безумством. Куда бы Мэри ни поехала, и белые, и черные поначалу относились к ней подозрительно, но потом предлагали ей лучшую камышовую хижину деревни, угощали едой и пальмовым вином. Многие африканцы никогда не видели белого человека, не говоря уже об одинокой белой женщине, и, словно отрицая возможность увиденного, упорно обращались к ней «господин», sir . Впрочем, в XIX веке путешествующих одиноких незамужних дам в Западной Африке можно было пересчитать по пальцам одной руки, а уж одиноких африканок было и того меньше, потому что в полигамных обществах женщина всегда принадлежала кому-то. Оставшаяся вдовой женщина переходила по наследству к брату покойного. И когда Мэри приезжала в селения без сопровождения мужчины, местным было сложно понять, что она не замужем. Позже в Англии она даст всем отправляющимся в путешествие одиноким женщинами полезный совет: «Могу в точности сказать каждой старой деве, намеревающейся отправиться исследовать Африку, что ее будут постоянно унижать расспросами о муже. У вас не спросят, есть ли у вас муж… но спросят, где он. Предупреждаю: опасайтесь говорить, что его вообще нет; я попробовала такое и могу сказать, что оно ведет к еще более чудовищным расспросам. Гораздо более мудрым будет говорить, что вы находитесь в его поисках и указать в ту сторону, куда направляетесь. Это породит в слушателях сочувствие и искреннее желание помочь».

Выписываю совет ночной женщины: Путешествуя по Африке, находись в постоянном поиске мужа .

Одним январским вечером 1884 года Мэри возвратилась в серый, дождливый Лондон с чувством, что началась эмиграция. Старая жизнь казалась невыносимо скучной. «Если ты поддаешься очарованию, то Западная Африка забирает цвет у всех остальных форм твоего существования», – напишет она в рукописи к будущей книге.

Африка полностью изменила ее жизнь. До путешествия Мэри была стеснительной, неопытной, неловкой – она, старая дева, жила закрыто, вряд ли что-либо ожидало ее в жизни; хотя она еще страдала от хронического ощущения собственной неуместности и убежденности в бессмысленности своего бытия. Поездка же вскрыла в ней самостоятельную, бесстрашную женщину, способную нести ответственность за себя. Она собиралась как можно скорее вернуться в Африку, изучать уже всерьез рыб и религию – fish and fetish , как она говорила, – но перед этим решила познакомиться с антропологией, новым научным направлением, возникшим благодаря теории Дарвина, а также углубиться в ихтиологию под руководством руководителя зоологического отдела Британского музея Альберта Гюнтера. Последний благосклонно принял собранные ею в Африке образцы, хоть и покритиковал за непрофессиональное препарирование. Гюнтер похлопотал о выдаче Мэри профессионального набора оборудования и оплатил ее экспедицию по сбору образцов пресноводных рыб в регионе между реками Конго и Нигер. Вдобавок Мэри поинтересовалась у издателя ее отца и дяди-литератора мистера Макмиллана, будет ли он заинтересован в ее путевых дневниках. Издательство пообещало опубликовать все, что она напишет. Иными словами, Мэри отправлялась в свое второе путешествие уже в качестве профессионального исследователя и писателя, с фактически готовым договором на издание своих работ в кармане. И хотя поездка имела финансовую поддержку, она не собиралась путешествовать с большей роскошью. Дольше – да.