Ирина Оганова - Часы без циферблата, или Полный ЭНЦЕФАРЕКТ

– Учти, у меня есть особо нечего. Я не твоя маман, которая только и знает, что щи-борщи готовить и по косметическим салонам бегать. Может, какая колбаса с сыром и завалялись… Яйца точно есть! Яичницу будешь?

– Я не голодный. В школе пообедал.

Белла открыла большим винтовым ключом двери квартиры.

– Проходи давай! Можешь не разуваться, всё равно не прибрано.

Её квартира была типичной для питерской интеллигенции не в первом поколении. В ней царил невообразимый хаос: бездна книг, фотографий и ненужного хлама , как говорила мама. Видно, она давно не убиралась, и кое-где на многочисленных старинных предметах мебели величественно возлежала пыль. Прислуги отродясь не водилось – Белла не терпела в доме посторонних и их навязчивые попытки расставить в каком-то порядке все эти дорогие сердцу мелочи, тем самым изменяя саму сущность её бытия. Всё должно было оставаться на своих местах, обрастая признаками вечности. Мама не раз выговаривала отцу, если тот разбрасывал по всей квартире свои вещи, намекая, что он – копия Беллы Марковны. На эти выпады отец строго зыркал, показывая всем видом, что о маме – только хорошо или никак. Ивана творческий беспорядок бабули ничуть не удивлял, хоть сам был аккуратист и чистюля, точь-в-точь как мама.

– Рассказывай! – бабушка налила воду в электрический чайник и полезла за чашками. – Чайку попьём с вареньем!

– Мне нужны деньги! Я могу взять их у тебя в долг. Только на сколько, не знаю. Как появятся – сразу отдам! – Иван уставился в окно, и его щёки мгновенно покрылись красным румянцем.

Он ненавидел это дурацкое свойство своего лица – менять цвет по любому поводу.

– И зачем?

– Я хочу сделать подарок одной девочке из школы. На День влюблённых.

– И сколько же надо? – бабушка переплела руки под грудью и с иронией смотрела на дорогое сердцу наивное существо.

– Я ещё не знаю сколько. Не думай, у меня уже есть приличная сумма. Но мне точно не хватит!

– Это что, нынче так валентинки, как вы их называете, возросли в цене?

Иван едва сдержался, чтобы не сказать что-нибудь резкое. Обычно этим он не страдал, был терпеливым и спокойным. Но тут дело касалось Серафимы, и держать себя в руках было сложнее не придумать.

– Как ты не понимаешь! Я хочу подарить что-то стоящее, настоящее, чтобы на всю жизнь!

– Ну если на всю жизнь, то конечно! – ей пришлось отвернуться от Ванечки, чтобы тот не заметил, как ей хочется рассмеяться на его наивное заявление. По большому счёту, ничего предосудительного в желании внука не было, не ошибся бы только с предметом своего обожания!

– И когда ты узнаешь, чтобы я имела понятие, во сколько мне выльется твоя широта?

– Завтра!

– Оперативно ты решил всё устроить! Только имей совесть и не доведи меня до инфаркта, озвучивая космическую сумму. Твоя бабуля не подпольный миллионер!

Благодарный внук, прощаясь, на радостях три раза по русскому обычаю облобызал Беллу Марковну и помчался вниз по лестнице.

– Да не несись ты так, сумасшедший!

«Всё-таки он весь в деда, и замашки такие же, не зря в честь него назвали», – Белла улыбалась. Она вспомнила своего Ивана, немного особенного, непохожего ни на кого. Оба историки, она – стремительная и властная, он – замкнутый, романтичный и очень глубокий. Казалось, он всю жизнь выстраивал свой нереальный мир, неподвластный объяснению. Ему было неуютно и суетно среди людей, он их не понимал, вернее, ничего не делал, чтобы понять. Уже в зрелом возрасте влюбился в свою аспирантку. Пришёл домой и всё как есть выложил Белле. Ей было обидно, больно, но она поняла его. Это было совсем не про измену, это было другое…

– Помоги мне, Белла! Я не знаю, что мне делать?! Как противостоять этому?

И она помогала. Скорее всего, от большой любви, когда его счастье и покой превыше всего. Она многое скрывала от всех, никто бы никогда не понял и не оценил её жертвенности и полного отсутствия гордости. Только она знала: гордость – самый большой враг настоящей любви, и где есть гордость, любви не место. Ванечка сгорел быстро. Был – и не стало. Он был её слабым местом, болевой точкой. Он был выше всего на свете – равно как внук, его точная копия.

Иван не мог дождаться, когда наконец-то закончатся уроки, в итоге не выдержал и соскочил с последнего. Он сбегал из гимназии в отличном настроении, тем более на первом этаже встретился с Серафимой и впервые посмотрел прямо ей в глаза, и даже улыбнулся, глупо промямлив: «Привет!»

«Если верить бабушке – а ей верить можно и даже необходимо, – моя невольная улыбка должна сыграть какую-никакую роль», – решил Ваня и быстрым шагом направился в сторону Невского проспекта. Ему непременно захотелось выйти на набережную, там было красиво и полностью соответствовало настроению. Февральское солнце слепило. В нём почти не было тепла, но было много света, которого так не хватало питерцам зимой. В наушниках на полной громкости на репите пел и пел Баста его любимую песню «Мастер и Маргарита».

Ювелирный Mercury располагался на первом этаже гостиницы «Европейская». Иван не раз бывал с родителями в отеле, но в ювелирном – ни разу, хотя из маминых разговоров с подружками было понятно, что он один из лучших.

В просторном помещении – ни души, если не считать секьюрити – молодого парня, на лице которого не отражалось ни одной эмоции. Ярким электрическим светом горели витрины с украшениями, бриллианты переливались крошечными разноцветными искорками, создавая удивительную атмосферу, – казалось, за окном уже поздний вечер. Ваня, затаив дыхание, ходил от одной витрины к другой, всё поражало и кричало о своей недоступности. Особенно понравилась брошь в виде лилии. Она была так искусно сделана, что, пожалуй, являлась лучшим повтором живой.

– Правда круто?!

– Даа! – Иван не заметил, как подошла управляющая, и немного растерялся.

– Чем обязаны вашим посещением? Что желаете, молодой человек?

Она была очень привлекательной в своём тёмно-синем брючном костюме и выглядела скорее элегантно, чем строго. – Марина. А вас как? – она протянула изящную руку, и он почувствовал совсем лёгкое пожатие, после которого стало просто, и он перестал смущаться.

– Иван. Я ищу подарок для своей девушки на 14 февраля. Но пока я не могу позволить что-нибудь очень дорогое. Мне надо красивое, но за умеренные деньги.

Марина с удивлением взглянула на мальчишку: в нём чувствовались достоинство и неподдельная искренность: «Интересно, сколько ему лет? Забавный! От силы восемнадцать. Вот из кого вырастают настоящие мужчины!»

С мужчинами последнее время ей явно не везло. Несколько месяцев назад познакомилась с одним типом, недолго протянула. Всё вроде ничего, но ни одного знака внимания: ни цветочка, ни конфетки! Неужели это так трудно?! Будь она на месте любого мужика, кайф бы ловила, делая широкие поступки! А этот совсем малыш, а уже не куда-нибудь, а в Mercury пришёл! Повезёт кому-то, не иначе!