Ирина Оганова - Часы без циферблата, или Полный ЭНЦЕФАРЕКТ

Передать через Карину? Это совсем никуда не годилось! Всё должно быть только между ними, и нечего подключать посторонних. Конечно, Серафима не выдержит и – сто пудов – поделится с подружкой! Как, увы, делают все девочки без исключения. Но это уже не имело бы никакого значения – он делает ей подарок на 14 февраля, значит, практически признаётся в любви!

Ивану вдруг захотелось, чтобы всё выглядело таинственно и необычно, и пусть она немного помучается, теряясь в догадках. А уж потом, после уроков, он подойдёт и спросит: «Тебе понравилось?» И она сразу всё поймёт!

Интересно, на кого Сима в первую очередь подумает? Стало немного не по себе от одной мысли, что на кого-то другого!

Всё, решено! Он придёт гораздо раньше и перед первым уроком оставит на столе пакет с подарком, только надо заклеить как следует скотчем от особо любопытных и написать: Серафиме . Фамилии не требовалось, в школе с таким именем была только она, и ошибки не произойдёт.

С липкой лентой чертыхался долго – не хотела красиво приклеиваться, и ему несколько раз пришлось отдирать её, чтобы получилось более-менее аккуратно. Иван прилично повредил фирменный пакет, но делать было нечего, идти за новым некуда, всё уже закрыто, и к открытию никак не получится – урок начинается в девять. В школе надо быть к восьми, может, и в семь тридцать, не иначе, а то весь план рухнет – есть ранние птички, любители прийти пораньше.

В школе из учеников почти никого не было, даже тех, кто к нулевому, и вахтёрша Светлана Георгиевна удивлённо уставилась на Ивана.

– Что в такую рань пришёл? Не спится?

– Пришёл – значит, надо! Здравствуйте! С праздником вас!

– С каким? – с ещё большим удивлением, но с явной заинтересованностью спросила вахтёрша.

– День влюблённых, 14 февраля! – засмеялся Иван.

– Так это, слава богу, не мой праздник! Отвлюблялась уже! На всю жизнь хватило! – и почему-то сделала обиженное лицо.

«Странная!» – решил Ваня, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Приоткрыл дверь в чужой класс. Стояла такая пронзительная тишина, что ему стало не по себе: «Может, ерунда всё это, и зря я так заморачиваюсь? Ну отдал бы прямо в руки! Делов-то!»

Поставил пакет на учительский стол. Отошёл, оглянулся. Ему показалось, что получилось неровно, неправильно! Несколько раз перемещал его с места на место, отходил в конец класса, подходил к дверям, и всё равно не нравилось, что-то не устраивало, и при этом ужасно нервничал и сопел.

Из класса выскочил как ошпаренный, казалось, ещё секунда, и туда завалится верзила – тот рыхлый парень с дурацким именем Эдик, который вечно суетился рядом с Серафимой ещё со школьного новогоднего праздника. За время долгого наблюдения ничего подозрительного между ними он не заметил, болтается и болтается рядом, хоть и надежды, скорее всего, не теряет. Ивана даже передёрнуло от одной мысли, что она может подумать, что это именно от Эдика. По словам мамы, там и самолёты, и вертолёты, и дома по всему миру.

«Ну нет! Симочка не такая! Она и Эдик – это же полное несовпадение!»

На целый день Иван превратился в невидимку, даже в столовку не спустился. После очередного урока он нёсся в нужный класс и начинал деловито рыться в книгах, калякать в каких-то бумажках, стараясь отключиться от Симы и заодно от всего на свете. Иногда он улыбался, тихонько поглядывая, как одноклассницы хвастаются друг перед другом своими дарами на День влюблённых – кто набором косметики, кто духами и разной прочей ерундой. Его распирало от гордости и хоть как-то отвлекало от кульминации действия, когда он, наконец, признается Серафиме.

– Что улыбаешься? Сидишь довольный! Мог бы девочкам хоть по шоколадке подарить! По цветочку! – со злостью процедила одноклассница Вероника и прищурила глазки, которые и так были маленькие, потому что их вечно подпирали увесистые круглые щёки. Ей, видно, особенно было обидно, что никто из мальчиков её так и не поздравил. Иван находился в хорошем расположении духа, хоть и изрядно нервничал весь день, поэтому добивать Веронику не стал. Она же не виновата, что такой уродилась.

– Не переживай, завтра притащу тебе целую коробку шоколадных конфет! Красивую!

– Честно? – Вероника расплылась в добрейшей улыбке. Правда, от этого глаза стали ещё меньше, но это было даже по-своему симпатично, чисто панда. «Ей бы не конфеты лопать, а на крутую диету присесть».

Ещё Диана странно поглядывала на него, явно обидевшись. До него доходили сплетни, что она уверена: он тайно влюблён в неё. С чего такое пришло в голову? Ну улыбался ей, так ведь всем улыбался, не только Диане.

Никакого другого движения и разговоров в школе больше не наблюдалось, и было непонятно, что происходит в параллельном классе.

Может, кто-то присвоил его подарок, и Сима даже понятия не имеет о нём?! Ему стало дурно. А что, если она просто не пришла в школу? Может, заболела или ещё что?! И пакет отнесли в учительскую… или передали Карине, всё же она лучшая подруга… Удивительное дело, он всегда по несколько раз на день встречал и Симу, и Карину, и на лестнице, и в коридорах школы, а тут на тебе!

Одиннадцатые классы отпустили с последнего урока, но Ваня всё продумал и отпросился на пятнадцать минут пораньше, чтобы очутиться в раздевалке первым.

Слава богу или проведению, вахтёрши на месте не было, видно, отлучилась по своим делам, и он занял позицию между вешалками десятиклассников и каким-то подобием шкафа, откуда был прекрасный обзор, только его голова предательски возвышалась, и ему пришлось согнуться чуть ли не пополам! Главное, чтобы Серафима не задерживалась, а то долго он так не выдержит, ещё и навалит толпа учеников, и все его манёвры будут выглядеть на редкость комично.

Ваня устроился поудобней, присел на корточки и обхватил ноги руками. Ему хотелось рассмеяться, насколько всё выглядело реально глупо! Видел бы его отец! Да что отец?! Видела бы его Белла Марковна!

Раздался звонок! Он был такой громкий, как никогда раньше. Ваня вздрогнул и стал машинально поправлять волосы, прижавшись что было силы к шкафу, и, естественно, стал пунцовый, можно и в зеркало не смотреть: «Ну что мне в голову взбрело залезть сюда?! Можно было просто ждать у выхода!»

Но он не был уверен, кулон у неё или нет, и только отсюда он всё поймёт, если Серафима всё-таки в школе.

Раздевалка наполнялась звонкими голосами. Школьники, как тараканы, выползали отовсюду и сильно раздражали, особенно те, кто случайно замечал его и с удивлением пялился. Он отворачивался от их взглядов, всем своим видом показывая: раз он здесь и в таком положении, значит, так надо, и нечего совать нос в чужие дела. Из своего убежища он видел и своих, и из параллельного. Так всё хорошо устроилось – десятый остался на шестой урок, и за их куртками и пуховиками его совсем не видно, – а её всё нет и нет!