Микаэль Юрас - Короткие слова – великие лекарства

– Я ценю классическую музыку, но мало понимаю в ней.

«Не обязательно быть знатоком чего-то, чтобы это чувствовать. Я люблю музыку Баха ушами, а не мозгом».

Есть люди, которые прячутся за культурой как за ширмой. И давят этой ширмой своего собеседника. Моя мать была специалисткой по использованию культуры в качестве оружия массового поражения. Для нее ничего не значил человек, который не прочитал полное собрание сочинений Филона Александрийского – одного из тех писателей, кто оказывается на последнем месте (из многих миллионов) в списке интернет-продаж. По этой причине она часто оказывалась в одиночестве.

Ян потерялся в Бранденбурге, а я в Париже, во враждебном мне доме. Молодой человек из хорошей семьи уж точно не сказал бы мне, что его чувствами завладел образчик электронной музыки или, что еще хуже, песня, восхваляющая достоинства солнечного понедельника или благотворность отдыха в Нормандии. Это было бы слишком народно. Яну была нужна ссылка, которую нельзя подвергнуть сомнению. Официальный портрет Баха, написанный Элиасом Готтлибом Хаусманом, художником с невероятным именем, которое я помню потому, что эта пара (имя и портрет) пугала меня, когда я был ребенком. Бах и его парик огромного размера. Бах и его двойной подбородок. Бах и его пухлые руки. Бах, который выглядит так несимпатично, что я не пожал бы ему руку даже за большие деньги. Бах, который жил в нашем доме, потому что моя мать слушала его постоянно. В общем, Бах, такой же безобразный, как Мирабо. Я хорошо сделал, когда купил себе затычки для ушей, чтобы больше не слышать его помпезную музыку, когда она гремела в доме. С первых ее нот я применял это средство против Баха, как другие средство против вшей.

«Может быть, мы встретимся на днях при других обстоятельствах».

– Я так не думаю. Я никогда не встречаюсь со своими пациентами вне работы.

«Жаль. Значит, вы читаете мои слова в последний раз».

– Несомненно, да.

«И не жалеете об этом?»

– Не жалею. Вы, кажется, опечалены моим уходом, но сами его добиваетесь.

«Расставание всегда болезненно. Я кое-что понимаю в этом. Кстати, по этому поводу: вы знаете Энтони Полстру, футболиста?»

– Только по имени.

«Он исчез, и вся Франция ищет его».

– Это верно.

«Расставание всегда болезненно. Идите: я оставляю вас вашим другим пациентам, тем, которые говорят. Если быть честным, ждать при общении, пока я пишу… Должно быть, это раздражает нервы и сильно утомляет. Вам никогда не хотелось задушить меня, когда я слишком долго медлил с ответами?»

– Нет! Меня готовили к такому при обучении. Но если хорошо подумать, я был бы должен задушить вас при нашей первой встрече. Когда я понял, что вы зададите мне трудную задачу. Что касается Полстры, меня достаточно сильно тревожит, что человек, решивший отступить, становится центром мира. Умение исчезнуть – это искусство. Он успешно справился со своей задачей! Его советник по связям с прессой работает с мастерством ювелира.

«Его советник по связям с прессой… А почему бы не библиотерапевт?»

– Вот как? Об этом я не подумал.

«Представьте себе это! Лучший французский футболист консультируется у терапевта. Штамп „спортсмен-идиот“ был бы разрушен».

– У вас очень богатое воображение, Ян. Сейчас я должен вас покинуть. Я сохраню ваши записки. И стану читать их при случае, когда мне будет не хватать язвительности в разговоре с немного агрессивным пациентом.

«Значит, вы все-таки не сердитесь. Я успокоился. И последнее. Моя мать заплатила вам?»

– Разумеется, да.

«Я попросил ее заплатить больше той суммы, о которой вы с ней договорились. В знак признательности. И, кроме того, потому что это деньги моего отца».

Я снова был на улице, с чеком в руке, рассерженный немного меньше, чем Жорж Дюруа. И хотел как можно скорее бежать к Мелани. Моя жизнь не кинофильм, я не убил Яна, но как музыкальное сопровождение для этой сцены бега по городу я мысленно выбрал Modern Love Дэвида Боуи. Руки движутся во всех направлениях, ноги неловкие, дыхание частое. И Дэвид Боуи. Я не побежал. Люди лишь в редких случаях делают то, что хотели бы, – потому что боятся условностей, чужих взглядов, чужого осуждения и ломоты в теле.

Я мог вычеркнуть Яна и Анну из своей адресной книжки. Они больше не существовали для меня. Они существовали только друг для друга. Адская пара: Аид и Персефона под музыку Баха.

Я не дружу с веб-камерой. Мелани открыла для нас общий аккаунт в приложении, которое позволяет общаться на расстоянии с помощью этого пластмассового глаза. Аккаунт был открыт на мое имя, потому что Мелани не хотела, чтобы ее нашли бывшие одноклассники. Иногда прилипчивые парни, устав от своей жены, ищут на лицейской фотографии одноклассницу, любовь к которой давно поблекла. Они хотят увидеться с ней тайно от всех и лгать о своей жизни, чтобы возобновить прошлое.

Мелани пользовалась веб-камерой «с совершенно иными целями» – для разговоров с одной своей бывшей сослуживицей, уехавшей жить в Бразилию. Эта девушка была так красива, что ее красота не могла быть естественной. По словам моей спутницы жизни, эта красавица переделана с головы до ног. Эта девушка, как только устанавливалось соединение, впускала к нам солнечный свет, который заливал всю нашу квартиру. Искусственные груди и ботокс подруги не имели значения: на расстоянии, как на только что покрашенной заново стене, детали не видны. Когда Мелани начинала с ней разговор, я пользовался этим: подходил, здоровался с подругой и смотрел на красавицу. Та говорила ни о чем. Если быть честным, со мной это тоже случалось, но я, контактируя с другим человеком, пытался принести ему хотя бы одну интересную для него новость. Я не врывался в чей-то дом для того, чтобы там любовались цветом моих ногтей.

Поэтому, когда мерзкий сигнал скайпа прозвенел в моей гостиной, я решил, что прекрасная Арманс (которая, учитывая количество своих побед, не рискует окончить свою жизнь в монастыре, как героиня Стендаля) только что вернулась с пляжа и желает побеседовать с Мелани. Я мог бы сообщить ей, что у ее подруги возникла небольшая проблема и что при нынешнем положении дел подруге наплевать на ее последнюю пару шлепанцев-вьетнамок, а также на исследование поведения наночастиц в стерильной среде. И ничто не мешает мне выключить звук, когда она откроет рот.

Но на экране появилось не лицо Арманс, а мужское лицо, такое же молодое и прекрасное. Удравшая звезда, великолепный беглец, пенсионер в двадцать семь лет, молодой Кирк Дуглас – Энтони Полстра. В моей гостиной. Мечта футбольных болельщиков. Мечта отправленных в погоню за ним журналистов, которые мчатся за ним по миру. Кошмар библиотерапевта, изнуренного физическим отсутствием своего пациента. Энтони Полстра на экране моего персонального компьютера… А я перед ним, одетый как для прогулки с собакой… хотя ее у меня нет. И подумать только, миф о парижанах еще живет за границей и в некоторых отдаленных уголках Франции. По крайней мере, это можно сказать про парижанок, но обязательно должен существовать и мужской эквивалент. Парижанин всегда выглядит классно, несмотря на загруженность делами и давление жизни, парижанин в идеально выглаженной рубашке, рукава которой подняты до локтей, а пуговицы на шее застегнуты. Я родился в Париже, однако был одет в шорты, которые в три или четыре раза шире моих бедер, и в футболку, краски на которой полиняли, как на произведении искусства, на которое миллионы посетителей Лувра выдохнули тонны углекислого газа.