Елена Роговая - Большой бонжур от Цецилии

Теперь висовывайтесь, товарищчи, направо и созерцайте-таки наш оперный театр, который в 1810 году приказал построить градоначальник Дюк де Ришелье. Местечко, скажу я вам, тоже нечистое. Проработав шестьдесят два года, он сгорел полностью из-за неисправного газового рожка. Его восстановили, но в 1925 году театр снова сгорел. После пожара люди заподозрили неладное и обнаружили, что он в списке у архитекторов стоял под номером тринадцать.

А еще во время войны его хотели взорвать фашистские захватчики, но прима-балерина была любовница немецкого офицера и уговорила его не трогать театр. Хоть горожане и осуждали ее за интимную связь с врагом, но узнав, что через это она сохранила городу театр, простили женщину и, может быть, даже поблагодарили за такое самопожертвование. Насчет ордена не знаю, врать не буду, но я бы наградила.

Я вам еще не говорю за то, что иногда ночью там слышен страшный смех артиста, зарезавшего во время спектакля свою возлюбленную. Мишка Япончик там тоже постоянно по коридорам бродит. Сильно он при жизни оперу любил, а теперь от скуки в потусторонней жизни частенько наведывается на премьеры. Театр у нас знаменитый, и билетов на спектакли никогда не бывает, потому что там поет моя невестка Цилечка. Вот, сами сейчас убедитесь. Мальчик, мальчик! Поди сюда! У тебя есть лишний билетик?

– А почему, тетенька, я должен о вас беспокоиться? – невозмутимо произнес подросток, слизывая с руки растаявшее мороженое.

– Ну, что я говорила? Цилечка наша сегодня поет, а потому в театре аншлаг. Но если кто-нибудь из вас в оперу захочет, я пойду к товарищу Покровскому и попрошу для вас контрамарку. Он мине еще никогда не отказывал.

– Мендл, – обратилась она к шоферу, – а теперь ехайте в ателье, что на углу Ришельевской и Жуковского. Товарищи, побывать в Одессе и не сшить костюм – это непростительная ошибка. Только у нас вы узнаете, что такое шик.

При этих словах у Нелли Львовны появились невесть откуда красноречие и даже идейность, которые были ей совершенно не присущи. Разум стал выдергивать один за другим лозунги, услышанные когда-то на собраниях.

– Конечно, вы можете сказать, что мысли о красивой одежде – пережиток прошлого, но я вам дам решительный отпор в этом направлении. Советский человек – это молодая единица мирового человечества, стремящаяся не только к коммунизму, но еще и к красоте. Нельзя, товарищи, построить новый мир, не ставя перед собой больших и светлых задач! Социалистическое общество должно быть передовым во всем. У нас есть свои Диоры и Кардены, только у них другие фамилии. Пусть завидуют капиталисты, глядя на нашу жисть!

Конечно, костюм вы можете и в магазине купить, но это будет не ваша вещь. Она сшита для всех. Наденьте продукт массового пошива на себя, а потом поглядите на плечи, талию и рукава. Все сразу станет ясно, товарищи. Но вы не огорчайтесь. Одесса спасет вас. Если бы вы знали, какие портные работают у нас! Скажу больше, они уже ждут, когда к ним заедут. И пускай вас не смущает цена на костюм. Это стоимость не материала и пуговиц, это стоимость таланта. Талант, товарищи, всегда требует поддержки. Только с ним наша страна будет передовой, могущественной и красивой!

После этих слов в салоне «пазика» повисло молчание. Свекровь уже было решила, что перегнула палку с пропагандой и агитацией, но тут ей на выручку пришел один из членов делегации.

– Уважаемая Нелли Львовна! Ваша гражданская позиция заслуживает глубочайшего уважения. Мы с радостью позволим портным славного города Одессы продемонстрировать нам свое мастерство. Как один, закажем себе костюмы, а женская половина – платья! Шиканем, товарищи?

Члены делегации дружно поддержали предложение руководителя, а заодно и Нелли Львовну. Уже через десять минут первая пара партийных работников стояла в семейных трусах перед портными, а остальные терпеливо ожидали своей очереди в коридоре.

– Нэллочка, мое сокровище, где ты нашла столько клиентов для нашего ателье? – полюбопытствовал Арон у жены.

– Арон, ты знаешь мою легкую ненависть к коммунистам, но ради тебя я сделала этот шаг. Считай, что пошитые костюмы для московской делегации – это мой одноразовый взнос в твою коммунистическую партию. Я решила восстановить справедливость. Скоро ты будешь заведующим.

– Как, Нэлла?

– А кто самый лучший мастер в вашем задрипанном ателье? Ты сошьешь руководителю делегации такой костюм, что ему ничего не останется, как в благодарность сделать тебя начальником. Арон, вот когда ты им будешь, знай, что рядом с тобой есть та, которая готова бескорыстно помочь тебе нести тяжкое бремя славы.

После нескольких утомительных часов, проведенных в ателье, Нелли Львовна, поинтересовалась у москвичей, хотят ли они еще в театр. Получив отрицательный ответ, она с радостью предложила поужинать в каком-нибудь приличном заведении.

– Уважаемые гости нашего города! Раньше я бы вас могла повести в ресторан «Фанкони», который содержал беглый итальянский капиталист Яков с одноименной фамилией, скрывающийся от налогов и долгов своих же буржуазных подельников. Я уже не говорю о том, что дурная слава этого ресторана поддерживалась бандитскими сходками Мишки Япончика. Но нет сегодня этого ресторана, товарищи. Не для того мы боролись с буржуазией и искореняли преступность, чтобы его щикарный зал напоминал трудящимся о тех днях. Сейчас в этом здании всем нужный магазин «Химтовары», а для желающих от нас улететь – касса самолетных билетов. Вот поэтому Нелли Львовна поведет вас к замечательной женщине. Мендл, – обратилась она к шоферу, – ехайте в сторону уважаемой Фриды. Только она сможет покормить так, как уже давно нигде и никто не кормит. Ее кухня, товарищи, – это произведение искусства! На жиру со шкварками жарятся двадцать, а лучше тридцать куриных печеночек. Шкварки трещат и весело подпрыгивают, орошая капельками жира содержимое огромной чугунной сковороды. Натыкаясь на крышку, они падают обратно в кипящее жерло, куда через пару минуточек разобьют свежие яички. Два десятка желтых глазок на белом фоне! Что может быть красивее такой картины! Возле каждого солнечного холмика, как айсберг, торчит кусочек золотистой сочной печеночки в кружевной яичной юбочке, лоснящейся от жирных плямочек.

Этот шедевр Фрида посыпет морской солью, толченным в ступочке черным душистым перцем, пережаренным лучком и свежей зеленью. Можете мне поверить, ее глазунья по своей красоте не уступит драгоценным яйцам Фаберже. Пока вы будете шкрябать сковородку вилками и макать кусочком хлеба, хозяйка принесет уважаемым гостям жареные котлетки. Мендл, не отвлекайтесь и запоминайте, десерт мы поедем есть в бубличную-пекарню на Екатерининской.