Марина Голубец - Моя мечта за океаном [СИ]

Единственное решение, которое всплывает в моей голове – это прийти домой к Нику. Мне все равно на то, что случилось неделю назад. Мне вообще сейчас на все плевать. Но увидеть Ника для меня так же важно, как и глоток воздуха.

Я, кажется, уже пробежала пять кварталов и оказалась на улице частных домов. Ноги сами идут к дому хост-родителей Ника. Передо мной всё ещё стоит эта картина: мама и директор. Андрей, который всё знал. Перед глазами начинает чернеть, и я начинаю кашлять. Мне не хватает воздуха. Внутри всё горит, от холода, злости и обиды. Вдруг, я чувствую, как меня хватают чьи-то сильные руки. Мне становится страшно и больно. Я не могу увидеть моего похитителя, он крепко держит меня за спиной и куда-то несёт. Я начинаю орать, но мне закрывают рот рукой. Мне становится безумно страшно, я пытаюсь звать на помощь и вырваться, но бесполезно. И всё-таки меня что-то удерживает…этот знакомый запах, и эти прикосновения…они так знакомы, но от страха мне не приходит ни одна мысль в голову. Меня ведут в чей-то дворик, и я уже готова к смерти. Вдруг сильные руки прижимают меня к стене, и я вижу Ника. Ника, моего Ника. Естественно, это он. Наверное, увидел меня, как я задыхалась от кашля.

Моё дыхание успокаивается, и жар потихоньку отпускает, отчего мне становится ещё холоднее. Светло-карие глаза смотрят прямо на меня. Его взгляд обеспокоенный и серьёзный. Даже, можно сказать, грозный. Он стоит так близко, ещё бы сантиметр, и мы бы поцеловались. Но я не готова к этому, не сейчас.

– Ник…

Единственные слова, которые я могу сказать. Ник ослабевает свою хватку и просто обнимает меня. Я чувствую этот знакомых запах, знакомые движения, от которых становится чуточку лучше. Ник такой тёплый, и я ещё сильнее прижимаюсь к нему. От счастья и от горя я начинаю плакать.

– Что с тобой? – спросил Ник, спустя минуту.

Я не отвечаю, а ещё сильнее обнимаю его. Боже, как мне его не хватало.

– Давай зайдём в дом, – приглашает он.

Мы заходим в дом, от которого так и исходит тепло и уют. Мне становится ещё холоднее, и я уже не понимаю от чего. Холод простирается от кончиков пальцев до макушки. Я не чувствую ног и себя. Голова начинает кружится, ноги становятся ватными, в глазах начинает темнеть…

Я иду по высокой балке, а внизу обрыв. Вокруг пустота и туман, которые проходят сквозь меня. Откуда-то сверху падает убитая птица, и я не ощущаю к ней жалости и грусти. Мне все равно. Сзади стоит мама и он. Человек, которого она любит. И это не мой папа. От них исходит громкий злой смех, прямо как у злодеев. Но они и есть злодеи. Они раскачивают балку, и я начинаю падать. Но внизу ничего нет, мне некуда падать, некуда идти. Мне всё равно. Я снова взбираюсь на балку и иду вперед…в никуда. Я просто иду, а сзади смех и выстрелы. Пули проходят сквозь меня, не делая мне больно. И вдруг я слышу этот знакомый голос: «Юля». Я его слышу везде, со всех сторон. Что-то такое родное. От этого голоса мне становится жаль птицу, мне хочется убить тех злодеев, меня разрывает от боли в моём теле, сквозь которое пролетели пули. Внизу скалы, и если я туда упаду, то меня расшибёт на мелкие кусочки. «Вернись»: снова этот родной голос. Туман рассеивается и впереди стоит он. Этот голос. Светло-карие глаза, темно-каштановые волосы, которые зачёсаны вверх. Такой дерзкий, но добрый взгляд. Я иду к нему, к такому родному, теплому....

– Юля! Очнись!

Я открываю глаза и оказываюсь в реальности. Это был сон. Просто сон.

– Что со мной случилось?

– Ты упала, я укрыл тебя всеми одеялами, которые у меня были и поднёс обогреватель. Ты дрожала.

Я вижу обеспокоенное лицо Ника. Слышу этот родной, низкий, обволакивающий теплом голос.

– Спасибо, – сказала я и сжала его руку. Он здесь, возле меня.

– Я так перепугался. Не надо так больше, – Ник лёг на меня и обнял.

В лёгкие проходит тёплый воздух. Я открываю глаза и вижу незнакомое помещение. На мне куча одеял, а рядом стоит обогреватель. Я лежу на большом диване. Меня начинает охватывать паника, но через секунду я понимаю, что нахожусь в доме Ника. Это гостиная. А диван, на котором я лежу – тот самый диван, на котором мы часто сидели и смотрели фильмы. Медленно я начинаю вспоминать вчерашние события, и мне хочется плакать. Я вижу телефон на прикроватной тумбочке и решаюсь посмотреть в него.

23 пропущенных от мамы, 20 от Ани, куча сообщений от Леи и Тони, 13 пропущенных от Андрея и одно сообщение от папы:

«Когда будешь готова, возвращайся домой. Люблю»

С чего это у папы настолько спокойная реакция? Нет, я знаю, что папа вообще самый спокойный в нашей семье, но не настолько. Меня не было дома со вчерашнего дня, по мимо этого я не отвечала на звонки. Вообще-то, я не помню, как заснула и как оказалась именно в этой комнате. Наверное, мне была настолько плохо и холодно, что я была просто не в сознании.

Я встаю с дивана, и мне сразу же кто-то звонит. Я собираюсь автоматически сбрасывать, но останавливаюсь, потому что вижу, что это Аня – моя тётя.

– Привет.

– Господи, наконец-то! – я слышу её встревоженный голос, – Я звонила сестре, а она сказала, что ты не отвечаешь. Мы ужасно беспокоимся. Где ты, детка?

– Аня…ты об этом знала? О маме?

Секундное молчание повисло в воздухе, но для меня оно длится как несколько минут. Я уже собираюсь закричать от боли и обиды, но слышу всхлипы тети.

– Нет…Конечно, нет. Я бы никогда не скрыла такое, ты ведь знаешь.

Это правда. Аня никогда ничего не скрывала и не врала. Я безумно счастлива, что я не одна такая. Наверняка для Ани это такой же сильный удар, как и для меня. Даже представить не могу, что она думает о своей сестре.

– Я верю тебе…

– Юля, возвращайся домой. Все волнуются и…пора уже поговорить…

– Папа сказал, чтобы я вернулась, когда смогу. Я пока что не в силах…В общем, со мной все будет хорошо, не звоните мне.

Я понимаю, что Аня здесь не причём, но я не собираюсь связываться с моей семьёй в ближайшее время. Мне становится стыдно, что я так груба со своей тётей, но думаю, она понимает, почему у меня такое настроение. Домой я точно не вернусь. Не знаю, где я буду жить, место всегда найдётся.

Я спускаюсь на кухню и сразу прячусь за стенку, чтобы разглядеть Ника. Он стоит возле плиты в чуть потёртой серой блузке, расстёгнутая на две пуговицы и позволяющая разглядеть несколько мускул; его стройное тело и широкие плечи доказывают крепкое телосложение; тёмно-каштановые волосы небрежно зачёсаны вверх и так живописно обрисовывают его низкий и открытый лоб; брови и ресницы отблескивают чернотой, оставляя оттенки каштана; его прямой нос с маленькой горбинкой делает его более мужественным.

Я смотрю на него сверху вниз, и тепло сворачивается спиралью в моем животе, на линии шеи, плеч и груди и на глаза, сияющие словно звезды.