Петр Полухин - Я — гитарист. Воспоминания Петра Полухина

Я приехал на вокзал. Было прохладно. Которович меня ожидал. Мы были одеты в кожаные пальто и кожаные кепки. Ну, точно, как агенты ЧК! Богодар похож был на Феликса Дзержинского — худой, злой, но только без бороды. Сели на лавках, напротив друг друга. Я положил футляр с гитарой на колени и начали трапезу. Съели курицу. Говорю: «Богодар, а теперь надо полирнуться». Освободив бутылки от газет, я налил стакан вина Богодару и себе. Смотрю, а у деда, который сидел на лавке напротив, глаза на лоб полезли. Повернул бутылку, а там неклейка «ДЕНАТУРАТ». Хотели угостить и деда, но он отказался.

Позже у меня состоялись концерты в Чернигове и в Нежине. Последний славится маленькими огурчиками, засоленными в банках, которые в продаже очень редко бывали — всё шло на стол правительству. В Чернигове после концерта меня пригласил к себе домой замечательный гитарный мастер Николай Ещенко, на гитаре которого я играл. Были вареники с творогом, с капустой, с картошкой и вино. От водки я отказался. Потом Николай показал свою новую мастерскую. Гитар не было, их раскупали быстро. Заказы ждали годами. Последние годы он старался не делать палисандровые гитары — у него была аллергия на палисандровую пыль, приходилось работать в противогазе.

Приехал я в Нежин на автобусе — это город в Черниговской области, концерт в нежинском педагогическом институте имени Николая Гоголя. Раньше это была гимназия высших наук, которая по уставу приравнивалась к университету. Здесь 1821—1828 учился Николай Гоголь. Над входом вделана в стену мемориальная доска, на которой сообщается, что в этих стенах учился Николай Гоголь. Несколько залов отведено под литературно- мемориальный музей Н. В. Гоголя. Концерт днём, в шестнадцать часов. В программе итальянская и испанская музыка. Когда я почувствовал, что контакт с публикой налажен и мне стало легко играть, в зал заходит преподаватель и громким голосом кричит: «Заканчивай, сейчас здесь будет собрание!». Я поднялся и говорю: «Собрание важнее концерта гитариста?». «Ты у меня поговори, — заорал он угрожающе. И это преподаватель, который должен сеять «разумное, доброе, вечное»…

Я поехал на автовокзал, хорошо, что был рейс на Киев, купил билет и скорее от этого хамства.

После этого у меня состоялось два концерта, один в Днепропетровске, а другой в Кривом Роге. В Днепропетровске меня встретил Михаил Анисимович Флейтман — гитарист и создатель гитарного дуэта. Он стал известен, как изготовитель чудесного самогона, фирменного, с наклейкой «Анисимовка шестиструйная». Преподаватель он был отличный. Его ученики очень уважали.

После Днепропетровска меня на автобусе повезли в Кривой Рог. Концерт в два часа дня в ПТУ. Вышел на сцену, сел и ожидаю, когда зал утихнет. Как я понял, что они даже не заметили меня, разговоры, смех. Я поднялся и говорю: «Ребята, прошу внимания, потерпите пятнадцать минут, я поиграю. Такая у меня работа — я не могу не играть. Я бы заплатил свои деньги, лишь бы не быть здесь, но не имею права — должен нести искусство в массы, даже если массы этого не хотят». Притихли. Я сыграл несколько пьес и ушёл переодеваться в комнату. Забегает начальник по культурно просветительской работе и орёт: «Что ты нам халтуру толкаешь? — Почему не пел?». Отвечаю: «Простудился и потерял голос». Потом, когда я был по своим делам в министерстве культуры, Виктор Комыня, с которым я учился в консерватории, а сейчас он начальник отдела по письмам, показал письмо -жалобу из Кривого Рога, о том, что я халтурщик — «не пел, а что — то брынькал».

Однажды мне позвонила музыковед из союза композиторов: «Приедет французский флейтист Ален Девенкур. Ему нужен гитарист». Меня это заинтересовало. Музыковед показала мне ноты произведений и сказала, что концерт состоится через месяц. Программа концерта была довольно насыщенной:

1. И. — С. Бах: «Соната до мажор».

2. Ф. Шуберт: «Оригинальные танцы».

3. М. Джульяни: «Большая соната ля мажор».

4. Н. Паганини: «Концертная соната ля мажор».

5. Э. Вилла- Лобос «Подношение цветов».

6. В. Буркхард: «Серенада».

7. М. Равель: «Пьеса в форме хабанеры».

8. Ж. Ибер: «Антракт».

Программа очень сложная, но у меня был опыт ансамблевой игры, и я согласился, забыв посмотреть условия контракта. Трудился, как раб на галерах, изучал партитуру сочинений, практиковался по 4 часа в день. Приехал флейтист и мы стали репетировать. Он начал мне ставить в пример гитариста Роналда Дьенса, с которым играл во Франции. Я ему возразил: «У нас три репетиции, не допускайте вольностей, играйте ритмично и всё будет окэй». Он почувствовал, что я могу его послать и уйти. Успокоился. Концерт прошёл с большим успехом. Он такого не ожидал.

Пришёл в посольство Франции за гонораром, а посол мне говорит, что со мной контракта не заключал. — «Музыковед сказала мне, что с вами договорилась. Обращайтесь к ней». Пришлось мне разыграть дипломатию и сказать, что позвоню послу Аргентины Луису Бакериза, и расскажу ему, как со мной поступили французы. Думаю, что это его испугало. Он заплатил мне 50 долларов, налил мне вина— какого-то кисляка. Как говорится, с паршивой овцы, хоть шерсти клок.

Одесса — особенный город и люди там особенные. Кто там только не проживает: русские, украинцы, евреи, греки, молдаване, и все они любят свой город. Любят музыку и очень многие — серьёзную. Раньше было, если ты с успехом играл в Одессе, то тебе открыты двери в концертные залы всех городов. Это был второй Париж. Евреи уехали в Израиль, залы опустели и стал город обычным. Я приезжал, администраторы никогда не встречали. Приходилось на такси добираться до филармонии. Здесь был смешной случай.

Приехал как-то скрипач, лауреат первой премии имени Паганини — Олег Крыса с женой пианисткой. Зашли в филармонию, и Олег говорит администратору: «Вот мы и прибыли». Тот отвечает: «Какие там прибыли?.. От вас только убытки».

Прибыл я в Одессу играть сольный оркестр. Директор филармонии меня хорошо знал, много я там программ сыграл. В его кабинете мы разговаривали о разных делах. Вдруг он спросил: «Какого я мнения об гитаристе Анатолии Шевченко?». Я сказал, что это хороший гитарист, с большим потенциалом, и вы не прогадаете, если его возьмёте на работу. Я не ошибся.

После моего концерта, я и другие гитаристы, а среди них было много талантливых, собрались в мастерской скрипичного и гитарного мастера Мочалова, сына знаменитого гитарного мастера Мочалова, на гитаре которого играл Петренко. Я тогда играл на гитаре Ещенко, а после на гитаре Михайлова. Всё гитаристы меня поздравляли с премьерой концерта, и мы неплохо отметили это событие.

В органном зале с Богодаром Которовичем

В Одессу приезжали мы с Богодаром Которовичем, когда начали играть дуэтом. Помню, играли в старинном особняке «Дом Толстого». Много было преподавателей из консерватории. Наша программа: Никколо Паганини, Мануэль де Фалья, «Испанская народная сюита» Мирослава Скорика. Накануне второго концерта Михаил Божий нас пригласил на обед. Его жена Ольга Петровна дала нам немного настойки «Золотого корня». Сказала, что это тонизирующий напиток. Богодар попросил добавки, но она сказала: «А не многовато? У вас же вечером концерт». Богодар сказал, что это не опасно — концерт мы играем в любом состоянии.