Петр Полухин - Я — гитарист. Воспоминания Петра Полухина

Зато при возвращении у меня в самолёте произошла незабываемая встреча с другим знаменитым певцом. Когда в самолёте я сел в кресло, рядом со мною сел человек лет сорока, то мне показалось, что я его уже где-то видел. И тут я вспомнил: «Да это же народный артист России — Леонид Сметанников!».

— Вы Сметанников? — обратился я к нему.

— Да. А вы кто? — спросил он.

— Я гитарист Полухин…

— Видел я ваши афиши, — с улыбкой проговорил он, — Не мешает выпить за знакомство.

Он тут же открыл «дипломат». Достал бутылку армянского коньяка и добротную закуску: бутерброды с колбасой и сыром. Разлил коньяк по мельхиоровым стаканчикам, но подошедшая стюардесса заметила, что распивать в самолёте спиртное не положено. Но узнав, кто мы, сказала: «Только чтобы всё было не очень заметно».

Выпили. Закусили. Разговорились.

— Леонид, — сказал я ему. — Народная песня «Выйду я на улицу» в твоём исполнении — шедевр. Производит большое впечатление на меня. Но когда ты поёшь русский романс Фета «Сияла ночь», то в нём делаешь существенную ошибку. Ты поёшь: «Рояль был весь разбит и струны в нём дрожали…». Леонид, Афанасий Фет, был дворянин, у дворян не были разбитые рояли. Это в наше время в клубах стоят разбитые рояли и всё исполнители так поют. У Фета в стихах написано: «Рояль был весь раскрыт…».

— Ну, надо же! Пётр, я всегда так пел. Спасибо. Теперь буду петь, как у Фета.

Я ему рассказал, что выступаю с народными артистами: Дмитрием Гнатюком, Константином Огневым, Дмитрием Тимохиным и, что в киевском оперном театре по понедельникам устраивают вечера старинного русского романса. Его это заинтересовало: «Предложу и своим организовывать подобные концерты», — заверил он. Так за дружеской беседой, с коньячком, который сделал нас более свободными в общении, мы прилетели в Москву.

Я часто слушаю в его исполнении песню «Выйду я на улицу». Великий певец. В этой песне показана русская удаль, широта русской души. Замечательный голос. Мне кажется, что это последний великий певец из плеяды русских певцов.

Однажды, пью кофе в кофейне. Заходит знакомая девушка с парнем. Её зовут Ольга, я с ней был знаком семь лет назад, когда ей было восемнадцать. Но мы не виделись более года. Увидев меня, подошла. «Почему ты отворачиваешься?» — спрашивает. Отвечаю: «Ты с парнем, и я не хочу тебе мешать устраивать личную жизнь». Она меня заверила, что это не её парень, а сотрудник клуба «Пищевик», где она работала художником.

Я взял ей кофе, пьём и ведём беседу. Рассказываю, что уже год, как в разводе. Она мне говорит: «Ты обещал, когда разведёшься — женишься на мне». «Если обещал, — говорю, — то свои обещания выполню. Когда пойдём в ЗАГС подавать заявление?». Ответила: «Хоть сейчас». Я звоню своему другу, директору филармонии Аркадию Лобанову:

— Я женюсь и зайду к тебе с шампанским.

— Ты что?.. Только год на свободе и опять? — удивлённо говорит он.

— Я обещал девушке, — говорю.

ЗАГС находился в пяти минутах ходьбы от дома Аркадия. Но заявление у нас не приняли. Оказывается, в двадцать пять лет она не поменяла фотографию на паспорте, а ей было уже чуть больше. Ольга расстроилась, мы зашли в гастроном, купили коньяк, шампанское и пошли к Аркадию. Дверь нам открыла Наташа — жена Аркадия. Она музыковед, дочь профессора Павлюченко. Стол был уже накрыт.

Семейное фото. Я с женой Ольгой

Ольга поменяла фотографию. Нас расписали. Я на восемнадцать лет старше неё. У нас родился сын в 1986 году. Это год Чернобыльской катастрофы. Родители Ольги поменяли Новую Каховку на Киев. Люди бежали из Киева и охотно менялись на другие города. Мы жили у родителей. Потом министр культуры дал мне временное жильё. Я предложил дать сыну имя Стронций, но родители Ольги и она воспротивились этому и дали имя отца Ольги — Борис. Жаль. Звучало бы, как имя римского императора.

Мы с Ольгой в гидропарке Киева

Моя квартира в Киеве. Ольга, гостья в подаренном Ольгой платье старинной ручной работы и я

Помню, в Киев приехал итальянский гитарист, не помню фамилию, Зал был полон. На сцену вышел мужчина около пятидесяти лет, с усиками и приятной улыбкой. Ведущая, полноватая красивая еврейка, объявляет: «Каркасси, этюд ля мажор». Далее, программа третьего класса музыкальной школы. Конечно, такого на сцене я ещё не слышал и получил удовольствие наблюдать, как пятидесятилетний горе-артист играет детские пьесы. После концерта он нам рассказывал, что он столяр, бизнес пошёл плохо и знакомый импресарио устроил ему концерты в СССР.

Не лучшим был концерт французского гитариста Жан-Пьер Жюмеса в большом зале консерватории. Он начал концерт Чаконой Баха. Играл по нотам. Сыграв страницу, он останавливался, говорил: «Пардон», переворачивая страницу, играл дальше. Снова останавливался. И так все двенадцать страниц текста. Длительность пьесы четырнадцать — пятнадцать минут. Он играл вдвое больше. После концерта меня спросили о впечатлении. «Уж очень много он напардонил», — был мой ответ.

Валерий Петренко, когда начал аккомпанировать народному артисту СССР Юрию Гуляеву, видя его успех, его гонорары, понял, что классическим репертуаром популярность не заработать — начал играть фламенко, стучать каблуками, как танцоры фламенко и даже петь собственные песни. Тогда я понял, что Валере, как гитаристу классического стиля пришёл конец. А был виртуоз экстра класса.

Я был на всех его концертах, мои концерты, видимо, он не посещал. Наверное, не хотел терять своё драгоценное время, разучивая пьесы фламенкиста Пако де Лусия. Когда русский гитарист играет фламенко — это тоже самое если бы испанец, играл на балалайке. Чтобы играть фламенко, нужно родиться в Андалусии и впитать в себя с молоком матери дух этой области Испании. Музыка фламенко не всегда поддаётся написанию нотами. Поэтому, смешно и наивно выглядят русские гитаристы, копируя игру великих фламенкистов.

Можно скопировать всё, многие гитаристы копируют даже великого Сеговию. Альфред де Мюссе — французский поэт сказал: «Мой стакан небольшой, но я пью из своего стакана». Даже небольшие достижения приносят удовольствие, когда они собственные. Копии хороши в начальном ученическом периоде. Художники начинают тоже с копирования великих.

Однажды я пришёл на очередной концерт Петренко. Зал был почти полон. Много гитаристов приходили на его концерты. Меня многие знали, но на мои концерты не все ходили. Но я им тоже портил настроение, когда играл на телевидении, а играл я часто в дуэте со скрипкой, с клавесином, с квартетом. Мне сказал один остряк: «Включаю первый канал — ты с Которовичем, второй — ты с сольным концертом, третий, — опять ты даёшь интервью журналисту». На этом концерте Петренко играет, публика аплодирует. Валерий с улыбкой принимает аплодисменты. У него улыбка, как на картине художника Александра Иванова «Явление Христа народу». Там на переднем плане улыбается персонаж… Уж очень похожая улыбка. Ведущая концерт объявляет: Пако де Лусия — румба «Между двух вод». Когда Валерий спросил меня о румбе, которую он играл впервые, я откровенно сказал, что слышу румбу между двух ног.