Борис Пономарев - Плюсквамфутурум

— Помню, хоть меня там и не было, — сказал я. — Председатель Государственной думы Родзянко, пять командующих фронтами и один адмирал.

— Вот вы сами все понимаете, мне даже не надо объяснять. А помните, кто арестовал Николая Романова, уже не Второго, уже отправленного в отставку?

Без подготовки, без помощи интернета или энциклопедий ответить было нелегко.

— Начальник Генерального штаба генерал Алексеев, — с трудом вспомнил я.

— У вас еще есть вопросы? — с внутренним торжеством спросил президент.

— Только один. Вы помните, что Февральская революция началась в очередях за хлебом?

— Президент не ответил мне. Молчал и я, думая, что сказал слишком много.

— Ты победил, калининградец, — наконец, крайне холодно произнёс президент, и снова замолчал. Мне стало неловко.

— Я думаю, что вопросы продовольственного снабжения граждан России не входят в рамки нашей беседы, — президент вернулся на «вы», словно подводя какую-то черту в разговоре. — Не раскачивайте мою стабильность своими вопросами. А на будущее я вам скажу, что есть границы, которые нельзя пересекать даже моим друзьям. Ведь вы мой друг? А по существу вашего вопроса я скажу: в стране всегда можно ввести военное положение. Это помогает.

Мне очень захотелось спросить, как он собирается ввести военное положение, если в армии остались только надувные танки при надутых генералах, но я сдержался. Во-первых, это было бы бестактно. Во-вторых, судя по входу в Кремль и по дорогам близ Вязьмы, бронетехника в России ещё имелась. Наверняка у такого опытного политика всё продумано, и под Москвой припасена пара боеспособных танковых дивизий. Кормить две дивизии явно дешевле, чем все вооружённые силы.

Господин президент, — сообщили часы, — к вам министр иностранных дел.

Президент одним движением утратил всю свою холодность. Я даже поразился столь молниеносной метаморфозе. Сейчас он снова был уверенным в себе лидером страны, ведущим Россию к процветанию.

— Впустите, — сказал он лампе и перевёл взгляд на меня. — Я думаю, что мы с вами обсудили основные положения и пришли к консенсусу. Не будем выносить сор из избы. Кстати, вы говорили, будто бы маска с вашим лицом выглядит ненатурально. Давайте проверим, заметит ли это министр?

Ловким движением он натянул маску, словно противогаз. Будучи надетой на голову, она выглядела ещё более жутко. Президент стал похожим на Фантомаса, грубо раскрашенного гуашью.

Что за абсурд окружает меня? Кто этот странный маленький человек, что сейчас сидит напротив меня в таком виде, словно хочет сыграть роль тролля в спектакле «Герр Маннелиг»? Неужели вот это существо и есть всесильный августейший господин президент России, которого я теперь имею законное право называть просто господином президентом?

Я внезапно понял, что совершенно не боюсь президента. Конечно, он всё ещё мог натравить на меня свои всемогущие спецслужбы и дать мне четвертак за расшатывание духовных скреп путём глумления над нравственными ценностями (впрочем, куда как более страшным наказанием была бы пожизненная ссылка в какой-нибудь провинциальный город со средней зарплатой в восемь тысяч рублей), но я его совершенно не боялся. Президент был смешон и жалок. Идя по коридорам Кремля, я думал, что меня встретит харизматичный суперзлодей, гений комбинаций, стратег многоходовых ловушек и мастер хитрых замыслов. Вместо этого передо мной оказался не гений, и не стратег, а всего лишь какой-то временщик, исполняющий обязанности президента.

Единственной радостной вещью в эту минуту было только то, что я всё-таки придумал подходящее заглавие для своей книги о России будущего. Вариант с названием «Лосиная жуть» был отправлен в архив. Я твёрдо решил назвать свою рукопись «Бесконечный президент». Это было именно то, что нужно.

Зажужжал небольшой шкаф, отодвигаясь в сторону. Дверь, что располагалась за ним, была удивительно низкой. Она открылась, впуская знакомого мне министра иностранных дел. На нём были новые очки, под которыми виднелся плохо припудренный синяк. Приугасший запах одеколона оживил в моей памяти воспоминания об утреннем сражении в Вязьме.

Министр, преодолев дверь, разогнулся и, увидев президента в новом обличье, громко заорал от ужаса. Хватаясь за сердце, он отшатнулся в сторону, столь громко скрипнув ботинками, что это было похоже на изданный от испуга неприличный звук.

— Спокойно, спокойно, это я, — заботливо сказал президент, торопливо срывая с себя маску. — Не волнуйся.

Министр, держась за стену и перебирая руками, дополз до двуглавого орла, поскрипывая ботинками. Приложив голову к металлическому крылу, он крепко выругался на чистом русском языке. Очевидно, утренняя схватка в вагоне оказала сильное воздействие на лексический запас министра.

— Я всю ночь мотаюсь между Витебском и Вязьмой! — сказал министр, облегчив свою душу. — Меня бьют опричники и травят сонным газом отморозки! У меня до сих пор трещит голова! Меня откачивают налоксоном из запасов для сына местного мэра, потому что в вязьминской больнице есть только аспирин и зелёнка! Я встаю из-под капельницы, мчусь к тебе в кабинет, а ты встречаешь меня в виде ибсеновского тролля, как будто тебе больше нечем заняться!..

Здесь в министре снова вскипели эмоции, и он снова выругался, тяжко обругав президента России такими словами, после которых начинают драться даже шахматисты и скрипачи.

— Кто я? — недоумённо переспросил сидящий напротив меня президент, и, словно оплёванный, вытер платком лоб, вспотевший после ругательств министра. — Вот что, выпей кофе, чтобы голова не болела, и прекрати дерзить. Ты не в зале заседаний ООН.

Президент и министр общались друг с другом в той доверительной манере, которая бывает только у людей, прошедших вместе огонь, воду и многолетнюю государственную службу.

— Кстати, если уж мы заговорили про ООН! — воскликнул министр. — Вместо того, чтобы играть в костюмированный бал, ты мог бы, как минимум, продумать содержание дипломатического ультиматума…

— Я уже все продумал, — сообщил президент. — Если они не согласятся на наши условия, то я снесу Калининград и всю область бульдозерами. Если это не поможет, то я разнесу какой-нибудь из ненужных городов России. Например, Петрозаводск, Углич или Кострому. Нет, лучше Выборг, чтобы надавить на Финляндию! Населению я скажу, что нас разбомбили американцы, а список ненужных городов России я составлю к завтрашнему…

— Подождите, — торопливо встрял я. — Вы не говорили, что я повезу ультиматум!

— Не беспокойтесь, — твёрдо сказал президент. — В соответствии с нормами международного права посол является неприкосновенным лицом. Вам ничего за это не будет. Но, в случае чего, мы скажем, что вас не посылали. На чём я остановился? Ах, да. Думаю, это заставит Запад пойти нам навстречу. Кстати, нужно попробовать заодно предложить Сахалин японцам, чтобы не ездить два раза. Я полагаю, что они заинтересуются нашим предложением.