Борис Пономарев - Плюсквамфутурум

— Ну хорошо, силовиков я ещё пойму! — министр иностранных дел всплеснул руками. — Но вчера, когда мой лучший переводчик начал повторять вслух английскую грамматику, его кто-то услышал. Неизвестные хулиганы выломали дверь, сказали, что он своими поступками оскорбляет русскоговорящих людей, избили его, сожгли на полу все учебники английского языка (чудо, что квартира не загорелась), а уходя, налепили на стену подъезда бумагу о том, что здесь живёт предатель родины, выявленный и обезвреженный Дружиной Патриотической самообороны. Этот маразм из провинции уже дошёл до Москвы! Это уже ни в какие ворота не лезет! И только не надо втирать мне очки про то, что если бы к моему переводчику не пришли дружинники, то вместо них в дверь постучались бы солдаты НАТО!

— Я никому не втираю, — чуть склонив голову, сказал президент. — Какие у тебя есть доказательства, что к этому инциденту имеют отношение добровольческие бригады?

Министр иностранных дел даже не нашёл слов, чтобы высказать всё то, что было в этот момент в его взгляде. Президент продолжил:

— Однозначно, это провокации пятой колонны. Задумайся, кому выгоден этот поступок? Явно тем, кто хочет дестабилизировать обстановку и бросить тень на людей, любящих свою родину, на патриотов России, которые готовы отдать свою жизнь за суверенитет страны. Я подчеркну то, что добровольцами из бригад движет стремление обеспечить не только безопасность родины, но и твою безопасность!

— Ich fickte im Arsch und Ohren 7 7 Грубое немецкое ругательство такую безопасность… — вполголоса проворчал министр иностранных дел. Президент его не услышал.

— Я не удивлюсь, — продолжил он, — если следствие установит, что твой переводчик сам заплатил нападавшим, чтобы организовать эту провокацию и оказать на тебя давление. И вообще, любой может купить бумагу в канцелярском магазине и написать любое объявление, хоть от имени Дружины Патриотической самообороны, хоть от Союза Охраны правопорядка.

— Да ты что? — чуть наклонив голову, спросил министр иностранных дел. В его голосе чувствовалось гиперболизированное удивление. — Правда?

— Конечно же! — горячо воскликнул президент, приняв слова министра за чистую монету. — И завербованные агенты запада вовсю этим пользуются, чтобы выслужиться перед своими хозяевами и отчитаться за полученные средства… Кстати, про деньги. Ты составил смету?

Министр иностранных дел недовольно фыркнул и достал из портфеля пачку бумаг.

— Предварительные подсчёты таковы: разработка проекта и сметы — десять миллиардов рублей. Уплата выездных пошлин — пятнадцать миллиардов. Обязательное страхование жизни и здоровья — двадцать миллиардов. На поездку нашего посла до границы с Евросоюзом — сто миллиардов с учётом асфальтирования дорог и противоклещевой обработки местности. На поездку по Евросоюзу — двести миллиардов, без учёта миллиарда суточных. На интеграцию со всемирной визовой системой — сорок миллиардов… миллиардов…

От перечисляемых сумм у президента началось дыхание Чейна-Стокса.

— … на восстановление аппарата Министерства иностранных дел — пятьсот миллиардов…

Налившийся кровью президент впился пальцами в крышку стола и, глядя министру в глаза, медленно и отчётливо прошипел через плотно сжатые зубы:

— Ты можешь хотя бы сейчас не воровать, sooqa 8 8 Грубое русское ругательство ?

Министр иностранных дел встретил это заявление с хладнокровием истинного дипломата и договорил:

— …и помимо всего вышеперечисленного, я хочу получить обратно здание на Смоленском бульваре. По историческим причинам оно должно принадлежать мне, а не Агропрому. Ты же сам всё время говоришь, что Россия должна быть готовой потратить последний рубль на свой суверенитет и независимость, а моё министерство уже двадцать лет как лишено полноценного финансирования…

Не находя слов, президент вытащил из чашки серебряную ложечку и согнул её дрожащими руками прямо перед носом министра иностранных дел.

— Слушай сюда, — медленно прошипел гадюкой президент, кладя согнутую ложечку на стол. — Двадцать миллиардов тебе на всё. Делиться со мной не надо, но если ты своруешь хотя бы рубль, я прикажу, чтобы тайная полиция переоделась украинскими партизанами и публично расстреляла тебя на Лобном месте вместе со всем твоим аппаратом иностранных дел!

— Kurwa 9 9 Грубое польское ругательство ! Я не могу работать в таких условиях! — гневно возопил министр. — Можно подумать, что ты платишь из своего кармана!

— В гневе президент схватил двумя руками чашку и попытался откусить её край. Это ему не удалось. Негромко хрустнула зубная эмаль.

— В России — все деньги мои! — гневно сказал президент, ставя чашку обратно. — К тому же, их мало, — добавил он, ощупывая резцы нижней челюсти.

Министр иностранных дел вытащил из внутреннего кармана пиджака флакончик одеколона, открыл его и, вопреки моим ожиданиям, всего лишь смочил себе виски. Этот нехитрый ритуал явно придал ему уверенности.

— Что значит мало? — спросил он, убирая одеколон. — Тебе же совсем недавно на юбилей напечатали десять вагонов денег. Только не говори мне, что ты их уже потратил!

— Во-первых, — президент ткнул мокрым от слюны указательным пальцем в направлении министра, — десять вагонов рублей, а не денег. Во-вторых, это мой личный резерв, не путай эти деньги с государственными. Эти вагоны стоят у меня в резиденции до лучших времён на запасном пути, а в-третьих, это не твоё дело…

— А почему поездка такая дорогая? — поинтересовался я. — Если что, я могу немного сэкономить.

В самом деле, я был готов несколько воздержаться в расходах, лишь бы поскорее покинуть Россию будущего.

— Это не поездка дорогая, это рубль дешёвый, — коротко бросил министр иностранных дел.

Президент ударил ладонью по столу, снова выпуская наружу свой неугасимый гнев:

— Бери пример с нашего друга! Он безвозмездно едет в Европу! Он не просил себе премий и откатов! Он любезно согласился принять трёхуровневую квартиру в правительственном доме, а не потребовал её! Он дал на себя такой компромат, что я даже побоюсь его пересказывать. Ваши дела со взятками, сомнительными сделками и фотомоделями — просто тьфу! Кстати, я просто уверен, что на переговорах он будет держать себя на высоте и, в отличие от тебя, не высморкается в скатерть на званом обеде в Букингемском дворце.

Министр попытался воздеть руки к небу. Получилось только поднять ладони к потолку.

— Почему вы все так меня этим упрекаете, словно я тогда высморкался в платье королеве Великобритании? Ты же сам говоришь, что мы должны уметь прощать своих друзей. Значит, когда сгорела Магнитогорская АЭС — это не страшно, когда затопило целую ветку метро в Петербурге — это не проблема, когда рухнул мост в Крым — это не беда, а когда я предпринял гигиенические меры перед дипломатической беседой с премьер-министром Англии — это катастрофа?