Борис Пономарев - Плюсквамфутурум

Президент закрыл лицо ладонью.

— Я не буду это комментировать, — произнёс он из-под своей руки. — Но скажу, что с честными людьми приятно работать. Даже не потому, что их легче облапошить, а потому, что они не облапошат тебя. И вообще, я подумаю о том, чтобы отправить тебя писать мемуары в Красную Поляну.

Он облокотился на стол и посмотрел на меня

— Башни Кремля отбрасывают длинные тени. Наверное, наш разговор вам не очень интересен. Сейчас мы с господином министром иностранных дел проработаем все детали вашей поездки. Завтра утром будет совещание, а пока я предлагаю вам комфортабельно разместиться на новом месте.

— Гостиница? — поинтересовался я.

Президент повернулся и нажал на столе крупную красную кнопку с надписью «Визирь».

— Конечно же нет. «Метрополь» под колпаком у ФОС, «Националь» — под тайной полицией, а за «Москвой» смотрит полиция внутренних дел.

— Неужели ваши же спецслужбы не подчиняются вам? — полюбопытствовал я. Президент чуть замялся.

— Видите ли, — начал он издалека, — глядя на свои силовые структуры, я ощущаю себя укротителем в цирке. Дрессированные медведи подчиняются тебе и послушно прыгают с тумбы на тумбу, но они могут тебя съесть, а ты их — нет. Так что мы просто поместим вас здесь. Я живу в Кремле и вам советую. В дверь стоящего рядом несгораемого шкафа кто-то постучал изнутри. Президент России подъехал к нему на стуле и открыл тяжёлую железную створку. Из несгораемого шкафа проворно вылез самый необычный человечек, которого я увидел за этот день. Он был невысок и худ; на вид его возраст чуть превышал пятьдесят лет. Темные волосы были слегка взъерошены.

— Я здесь, о мой повелитель, — почтительным тоном произнёс человечек.

— Познакомьтесь, это мой самый надежный друг, — представил нас президент. — По совместительству он работает у меня премьерминистром, но ценю я его вовсе не поэтому. Он полностью предан мне.

Премьер вздохнул. В его глазах светилась затаённая грусть. — Здравствуйте, — негромко сказал он, пожимая мою руку.

— Как жаль, что вы один такой, — продолжил президент, обращаясь к премьеру. — Если бы все мои друзья были так же лишены амбиций, как вы, то мир стал бы намного лучше.

Премьер ничего не ответил. Президент — Ну, ну, не расстраивайся, — подбодрил его президент, хлопая по плечу. — Я же в хорошем смысле этого слова. Хочешь, дам тебе медаль «за заслуги перед родиной»?

Президент поднялся из своего кресла и открыл стоящий неподалёку шкафчик. На нижней полке лежал ворох медалей.

— Вот, держи, — президент достал одну из них и вручил премьеру. — Официально награждаю тебя, и всё такое прочее. Ты теперь восьмидесятисемикратный кавалер медали «за заслуги», а это рекорд в России.

— Девяностооднократный, — ещё более грустно сказал премьер-министр.

— О, вот видишь, уже девяностооднократный! — похлопал его по плечу президент. Это замечательно. Я распоряжусь, чтобы тебе выдали премию, а пока перейдём к делу. Размести нашего гостя по высшему классу. президент повернулся ко мне.

— Я очень рад нашей беседе и верю, что мы с вами сможем сделать Россию великой. Жду вас завтра здесь в десять утра. Нет, в девять! Или нет, в восемь утра! Мы должны спешить!

Похоже, наша беседа подошла к концу. Я поднялся с нагретого кресла и попрощался с моими собеседниками.

— Прошу, — премьер-министр пригласил меня в несгораемый шкаф. Вместо денег и секретных документов там была небольшая винтовая лестница, ведущая вниз. Уходя, за своей спиной я услышал реплику министра иностранных дел:

— Яранайка 10 10 Приступим (яп.) ! Давай подумаем, с чего лучше начать ультиматум в ООН…

За нами захлопнулась железная дверь.

— Как необычно, — прокомментировал я. — Я ещё никогда не залезал в несгораемый шкаф.

— Это не шкаф, это потайной ход для доверенных лиц, — сказал премьер, спускающийся впереди меня. Идти здесь с моим ростом было нелегко; я едва не задевал макушкой свод. Отчего-то мне вспомнилось, как я вчера, сорок лет назад, спускался от переводчицы по длинной лестнице девятиэтажки. Эта винтовая лестница была гораздо короче, и вела она не в подъезд с исписанными фломастером стенами, а в коридор с богато украшенными золотом стенами. Под потолком сияли небольшие люстры богемского хрусталя.

— Подземные коммуникации Кремля, — пояснил мне мой проводник. — Очень удобно в дождь. Приезжаешь прямо сюда на метро-два и идёшь к себе в кабинет…

— Весьма впечатляет. Скажите, а это вы придумали новый герб? — поинтересовался я как бы между прочим.

— Ну, он уже вовсе не новый, — ответил премьер. Высокая платформа его ботинок придавала своему носителю несколько необычную осанку и походку. — Да, это моё изобретение. Вам понравилось?

— Хм. Самобытно. Подчёркивает традиционные основы России. Медведь и зерно как альфа и омега нашей страны, — дипломатично похвалил я, не желая огорчать премьера своим истинным мнением. Тот немного поморщился.

— Правда? По-моему, получилась какая-то ерунда. От меня требовали срочно предоставить какой-нибудь крупный национальный проект. Двуглавый медведь — единственное, что пришло мне на ум. Набросал наскоро эскиз и отдал художнику, а потом всё само собой закрутилось. Удивительно, что все его так хвалят. Даже сам президент был доволен. Кстати, я хотел бы с вами посоветоваться. Как я понял, вам предстоит исключительно важное и ответственное дело, но если вы позволите, то я ненадолго отвлеку вас.

— Да-да?

Премьер остановился и повернулся ко мне.

— Меня никто не уважает! — воскликнул он с искренним горем. — Меня делают каким-то мальчиком для битья и посмешищем всероссийского масштаба! Всё плохое в стране валят на меня. Взбунтовался Урал, а виноват я. Растут цены, а виноват снова я. Хлеба нет, а ругают меня. Я поднял пенсию всем на пять рублей, а москвичам на десять, но мною снова недовольны! Я что, крайний? Мои подчинённые открыто смеются надо мной. Министр здравоохранения после рукопожатия со мной протирает руки сулемой, министр экономики заявил мне, чтобы я не лез в экономику, потому что я не умею считать, а министр культуры сочинил про меня оскорбительную частушку. На прошлой неделе кто-то перед совещанием подложил мне кнопку на стул; я подозреваю, что это был министр образования. И это ещё не предел! Министр импортозамещения недавно угостил меня бутербродом с импортозаместительным сыром, после чего я три дня страдал жесточайшим расстройством желудка, а министр здравоохранения заявил, что поставил в церкви свечку за мое здоровье…

Премьер горестно всплеснул руками от воспоминаний, затем, словно вспомнив что-то, брезгливо выбросил из кармана на пол остатки разорванной президентской грамоты, и, отодвинув их к стене ботинком, продолжил: