Роман Тагиров - Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 2

С подготовкой к итоговой осенней проверке и частыми наездами на полигон самого папы-генерала такой случай никак не представлялся. И все мы хорошо знаем, что «если Магомед не идёт к горе, то гора сама вдруг перемещается к Магомеду». Жизнь снова подтвердила эту прописную истину.

В один погожий осенний день на войсковом стрельбище Помсен не было стрельб. Гвардейский 67-й мотострелковый полк стрелял в полном составе, «из всех стволов», на армейском полигоне Лейберроза. На Помсене дальность максимальной стрельбы позволяла стрелять только пушке «Гром» БМП-1 и РПГ. На тот момент на вооружении полка уже стояли по одной роте каждого батальона на БМП-2 и танковый батальон на танках Т-80. Зенитчики полка стреляли отдельно на полигоне малой зенитной артиллерии «Балтика» на полуострове Вустров Балтийского моря.

Самым большим полигоном Группы Советских войск в Германии считался Магдебургский, где проводились большие стрельбы и ученья, в том числе ученья войск стран Варшавского договора. Затем шёл Виттштокский полигон, где тоже могла работать авиация. Вслед шли армейские полигоны: Лейберрёза, Ютерборгский, Хайдеховский и Ордруфский, где кроме БМП-2 и танков стреляла артиллерия. И потом по значимости вниз шли многочисленные небольшие полигоны и войсковые стрельбища вроде нашего стрельбища Помсен. Это было небольшое лирическое отступление о советских полигонах на германской земле. А теперь пойдёт суровая проза жизни про встречу, ссору и любовь.

Итак, на полигоне Помсен была пауза в стрельбах. Редкая тишина... И этот мирный период времени надо было заполнить с чувством и с толком служению Отечеству. Начальник стрельбища приказал операторам директрис и направлений стрельб проверить все силовые кабели в поле, остальных просто отправил на пилораму колотить мишени про запас. А сам вместе с псом полигонной команды по кличке Абрек решил пробежаться по полигону километров пять, заодно проверяя своих солдат в боевой части стрельбища, а затем попрыгать на скакалке и постучать по боксёрскому мешку в боксах самой дальней танковой директрисы, где танкисты стреляли вкладным стволиком.

Тимур бежал вместе с Абреком обратно к казарме стрельбища. Щенка особой пастушьей породы чёрного окраса солдатам полигонной команды подарил немецкий пастух Отто, который по договорённости с администрацией деревни Помсен пас своих овец на полигоне в больших перерывах между стрельбами. Но, только в тех районах, где пехота отрабатывала наступление. Дальше, куда ложились гранаты и снаряды, пастись было запрещено. Ходить по грибы и ягоды тоже. «Ферботтен», понимаешь ли! «Хальт», «Цурюк» и — «Их верде шиссен!» («Запрещено», «Стой», «Назад» и — «Я буду стрелять!» Пишем, сохраняя орфографию и прочее. Всё, как написано в обязанностях часового)

Пасли немецкую отару один пастух и тройка выученных собак специальной пастушьей породы. Таких умных и красивых псин Тимур ещё не встречал. Отто свистнет потихоньку (прапорщик рядом стоит, еле слышит) что-то своё немецкое, одна собачка тут же вскакивает, но остаётся на месте, вторая огибает стадо, третья несётся прямо на овец. И стадо перебирается на новое место пастбища, а собаки вновь ложатся с трёх сторон. Один из этих псов рос и воспитывался в полигонной команде.

В ответ бойцы подарили немцу пару солдатских сапог и с пяток банок ваксы. Пастух был добродушный и словоохотливый немец, с которым начальник стрельбища постоянно практиковал язык страны пребывания. Абрек, внешне похожий на кавказскую овчарку, вырос в молодого, сильного самца и признавал за своих только людей в форме Советской Армии. Тимур сам занимался дрессировкой пса на немецком языке (немецкий язык просто создан для подачи таких команд), был для него вожаком стаи и единственным человеком в гражданке, которого Абрек спокойно подпускал к себе.

В этот прекрасный солнечный осенний день два сильных и молодых самца бежали домой на запах пищи. Начальник стрельбища издали приметил несколько школьных автобусов «Прогресс» у центральной вышки, большую группу молодёжи и отдельно стоявшую девушку в окружении двух офицеров и своего старшего оператора, сержанта Басалаева. Раз в полгода на полигоне стреляли жёны служащих и ученики старших классов. Женщины стреляли в тире из пистолета Макарова, а школьники в боевой части стрельбища по ближним ростовым мишеням из автомата Калашникова. И обычно о таких стрельбах прапорщика Кантемирова предупреждали заранее. И если в тире можно было стрелять в любой день и в любое время суток, то стрельба по мишеням в поле разрешалась только при наличии оцепления вокруг полигона, санитара и наблюдателей с рациями на центральной вышке стрельбища.

В этот раз о стрельбе школьников никто не предупредил. Кантемиров тут же вспомнил рассказы холостяков гарнизона о новой учительнице, прикинул, что именно её могли послать за старшего на стрельбы. Видимо в школе среди преподавателей была своя дедовщина. И было не важно, чья ты дочь. Молодой, он и в гарнизонной школе — молодой...

Прапорщик сбавил шаг, скинул футболку, вытерся по ходу движения, приказал Абреку бежать красиво и сам побежал как в кино, подняв подбородок и широко размахивая руками. Лёгкий саксонский ветерок ласкал неуставную причёску начальника стрельбища. Весь эффект живописного появления на сцене полигонного амфитеатра смазал инстинкт немецкого пса. Абрек заметил чужаков в гражданке, оскалил зубы и, защищая своего хозяина, вырвался с рычанием на полкорпуса вперёд прапорщика.

Советская молодёжь с визгом бросилась врассыпную от такого неожиданного, чёрного и лохматого представления, а перед учительницей вдруг появился сержант Басалаев. Стоявшие рядом с ней два лейтенанта вообще оказались на пару шагов позади. Если бы мы не знали, что Виталий вместе с другими солдатами полигонной команды выкормил и вырастил этого пса, то можно было с уверенностью сказать, что сержант закрыл своей грудью мирное гражданское население в виде очень даже красивой и статной училки.

Тимур на бегу успел схватить пса за ошейник, развернул по инерции вокруг себя, пару раз хлестнул Абрека скакалкой по горбине, резко приказал на немецком сесть и лечь, и вдруг услышал со спины звонкий девичий голос: «Что вы делаете? Отставить немедленно!»

Прапорщик повернулся, встретился взглядом с зелёными глазищами и понял, что пропал. Совсем... Навсегда! Тимур стоял как истукан и не знал, что и как ответить этой необычной девушке. Дочь русского генерала оказалась по-настоящему восточной красавицей с огромными раскосыми глазами, с чёрными как смоль кудрями волос до плеч и стройной фигурой спортсменки. И этот бескрайний океан бирюзовых глаз смотрел на прапорщика требовательно и холодно.