Анонiм (Гор Грит) - Спящий бог 018

Правоверный иудей так же верил в существование Господа, как вы в существование самого себя. Выбирая, от чьей руки умереть, от императора в лице распинающих солдат или от Господина в лице побивающего камнями народа, иудей выбирал смерть от солдат.

Позиция абсолютно рациональная и понятная. Оказавшись перед лицом вечности, перед лицом неизбежной смерти, лучше следовать вечным законам, источником которых иудей считал Господина, чем языческим законам, источником которых был император.

Выбирая из двух зол меньшее, иудеи платят налоги и несут прочие повинности, но наотрез отказываются принести жертву императору. Рим испытывает твердость иудеев каленым железом. Убедившись, что это не просто слова, что они реально готовы умирать за веру, и реально умирают, власть встает перед выбором: или уничтожать подданных, что значит тратить на это деньги, или закрыть глаза и собирать с иудеев налоги.

Рим выбирает налоги. Решение это обосновано тем, что стратегической опасности от иудаизма римляне не видели. Иудаизм был местечковой племенной религией. Он не выходил за пределы еврейского племени. Значит, отказ не мог заразить всю империю.

Позиция христиан по запрету поклонения «иным богам» была жестче иудейской. Если у иудеев не было ясного знания, что их ждет после смерти, а жрецы иудаизма, саддукеи, те и вовсе отрицали загробную жизнь, то у христиан на эту тему была четкая картина — после смерти ждет рай с вечным блаженством, или ад с вечными муками.

Принесение жертвы императору-божеству выглядело не только нарушением Закона, за которое у иудеев предусматривалось избиение камнями, но также отказом от Христа, поклонением бесам, которыми были, по христианскому учению, все языческие божества, и вечными муками в аду. Из этого следовало, что лучше на этом свете претерпеть временные муки, но не поклониться императору-божеству, чем избежать земных мук через поклонение императору, но за это на том свете гореть в аду и терпеть муки вечные.

Христиане заявляли : «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Мф. 4:10) . Претензии римского язычника-императора, по совместительству высшего языческого жреца, на статус высшего духовного христианского авторитета были христианам просто смешны. Они заявляли, что никто в мире, будь он хоть трижды императором и верховным жрецом трижды могучей империи, не может быть для них духовным авторитетом.

Как и иудеи, христиане напрочь отказываются исполнять римский закон. Они готовы признавать светскую власть императора, платить ему дань, нести повинности. Но наотрез отказываются выполнить главный закон империи — принести божеству жертву. И сдвинуть с этой позиции многих христиан, как показала история, было невозможно.

В какой мере невозможно одновременно исполнять римский и иудейский закон, в такой невозможно исполнить римский и христианский закон. Каждый верующий выбирал, какой закон ему соблюсти, а какой нарушить. За нарушение римского закона его ждало наказание от императора. За нарушение божественного закона ждало наказание от Бога.

Выявлена подлинная причина гонения на христиан. Рим гнал христиан за отказ выполнить ритуал, требуемый законом о величестве. Иудаизм тоже нарушал этот закон, но, благодаря национализму, не представлял опасности для Рима. Космополитное учение христиан представляло для Рима огромную опасность из-за своего интернационализма.

Первое время римская власть принимает христиан за очередную иудейскую секту и смотрит на нарушение главнейшего закона страны, на отказ исполнить официальную процедуру в отношении императора, как на иудейский отказ, и потому — сквозь пальцы.

Проблема обозначается, когда не только из Иудеи, но и из других уголков империи начинают поступать сигналы об отказе христиан выполнить официальную процедуру. По географии отказов видно, что это не известный Риму иудаизм, ограниченный рамками национальности, а нечто совершенно иное, имеющее интернациональный характер.

Рим не может игнорировать явление из-за его размера. Начинают разбираться, что это, откуда взялось и как к нему относиться. Устанавливается, что это ветвь иудаизма, родившаяся в Иудее при Тиберии — четвертая по значению группа наряду с саддукеями, фарисеями и ессеями. Пока основатель был жив, группа имела национальный характер. Она втягивала в себя лишь «овец дома Израилева». После смерти лидера группа получила интернациональный окрас и начала впитывать в себя всех, без разбора веры и племени.

Огромное значение играют легенды вокруг истории с распятием и воскресением основателя. Христиане утверждают, что при жизни лидер движения неоднократно заявлял о своей связи с Богом и обещал это доказать воскресением из мертвых на третий день после его казни. Он явился своим ученикам на третий день, как и обещал, после чего исчез. Эта история очень способствует распространению христианства по всей империи.

Очень популярно христианство было среди беднейших слоев населения, особенно среди самой гнусной и постыдной части общества — воров, проституток и пролетариев с рабами. Пролетарий в переводе — это кто ничего не способен дать обществу, кроме потомства. Единственное, что он имеет, — свои руки и гениталии. В грубом варианте перевод слова «пролетарий» звучит как «penis-владелец» или «vagina-владелица».

Старый иудаизм был привязан к биологии. Подлинным иудеем мог быть только еврей по крови. Это означало, что иудаизм не мог выйти за рамки племени. Не еврей формально мог принять иудаизм, но хоть он лоб расшиби, путь наверх ему был заказан.

Новые иудеи (христиане) преодолели кровное ограничение, и вышли за рамки Израиля. Они отрицали значение социального статуса и крови. Они учили, что главное — принять их учение. Остальное неважно. Разбойник и проститутка любой крови и статуса, вступая в христианскую общину, становились равными всем другим членам группы.

Рим видит, что у нового учения есть потенциал охватить протестом всех жителей империи. В перспективе обозначилась большая угроза. Если число христиан достигнет критической массы, империя уподобится армии, где количество солдат, не исполняющих воинские обряды, превысит критический минимум. Если не пресечь эту тенденцию, неминуем крах государственной конструкции со всеми вытекающими последствиями.

Рим находит явление зловредным и опасным суеверием, расшатывающим основы империи. Что остается делать власти? То же, что генералу с солдатом, который после всех уговоров отказывается выполнить устав, — расстрелять перед строем.

Поначалу Рим пытается решить проблему через уговоры. Он был похож на офицера, уговаривающего упрямого солдата отдать честь генералу, видя в его упрямстве не столько злой умысел, сколько юношеский максимализм. Он говорит ему — ну отдай ты эту честь, что тебе стоит? А солдат на своем стоит — нет, и все. И что офицеру делать?