Анонiм (Гор Грит) - Спящий бог 018

Через сто лет тему идеального государства поднимает Кампанелла. Он напишет «Город Солнца», где нарисует идеальное государство. В его главе стоят жрецы науки. Главная цель государства — земное благополучие и светское образование. Примечательно, что Церковь видела благо в неграмотности народа, а ее верный слуга монах Кампанелла видит благо ровно в обратном — в максимальной грамотности народа .

Кажется, единая цель найдена — построить земной рай. Общество на тот момент до мозга костей пропитано библейскими истинами. Они считаются очевидной истиной в той же мере, в какой майя считали естественными человеческие жертвоприношения. Или в исламе и скандинавских странах естественным считаются сексуальные ласки детей, если это не влечет физического вреда. На критику, что дети не давали на это своего согласия, они отвечают, что ребенок много на чего не давал своего согласия. Если делать только то, на что дети дают свое согласие, при таком подходе они гарантированно умрут.

Теоретики земного рая не видят, что в условиях отрицания религии нормы, имеющие религиозные корни, засохнут по тем же причинам, по каким на отрезанном от корней дереве засохнут листья. Идея из голов переносится на баррикады. Думать уже некогда, да и некому. Потому что на баррикадах остаются только те, кому и так «все понятно».

Возникают предпосылки для раздробления безыдейного социума в пыль. Ситуация в том, что в религиозную эпоху своими считались только единоверцы и единоплеменники. Все остальные чужими. На этом строилась политика отношений. Сейчас на этом принципе функционирует британская политика: «Что мы не контролируем, на то смотрим как на врага». Из этого строится логика действий, от культурных и торговых до военных.

С установлением гуманизма, где Бог отринут, а его заповеди взяты за ориентир, всех объявляют братьями и сестрами. Следование новому призыву устраняло понятие чужой. Но вместе с этим внешне благообразные старые истины в новой ситуации (сюрпри-и-з!) устраняли понятие свой. Если нет верха, нет и низа. Если нет чужих, значит, нет своих. Как всё не может быть верхом, так все не могут быть своими. Законы бытия не позволяют

Так как по гуманизму человек есть бог, фраза Спинозы «Человек человеку бог» по факту означает «Человек человеку — человек». Чтобы увидеть дальнейшую эволюцию, нужно сказать, что человека отличает от животного в первую очередь не внешний вид, а источник базовых стремлений. Внешний вид при успехах пластической хирургии можно будет менять. А вот источник ваших целей при любом вашем виде останется неизменным.

Человек выводит свои цели из трех источников: а) мировоззрение; б) природа; в) среда. Цели животного выводятся из двух источников: природа и среда. Гуманизм отринул религиозное мировоззрение и не дал иного. У человека осталось два источника (как у животного): природа и среда. Если оценивать человека по источнику и качеству целей, и если держать в голове, что человек — это у кого три источника целей, а животное — у кого два, новый человек — это животное. Поэтому эволюция тезиса «Человек человеку — Бог, не останавливается на «Человек человеку — человек». Фраза развивается (или деградирует, кому как удобнее понимать) в тезис «Животное животному — животное».

Внешне по Гоббсу это состояние status civilis. Но по факту это принципиально новое состояние. Это даже не совокупность дикарей —status naturalis. Сообщество умных людей, не объединенных мировоззренческой целью — это сообщество умных животных.

Понятия добра и зла часть выведены из религиозного взгляда на мир, частью из пещерных эпох. Тот факт, что их переименовали в общечеловеческие, не отменил срок годности этих ценностей. Этот срок своего рода таймер гуманизма. За это время светскому обществ нужно было обрести новое мировоззрение, вывести из него главную цель, какую можно было бы назвать смыслом жизни, на ее основе сформировать понятия добра и зла, нормы и табу. Если идейный вакуум не удавалось преодолеть, вопрос превращения реки в болото был вопросом времени, но не принципа.

Новое общество задыхается в идейном вакууме. Вопрос, сформулированный позже Достоевским: «Чем соедините вы людей для достижения ваших гражданских целей, если нет у вас основы в первоначальной великой идеи нравственной?» {89} 89 Ф. Достоевский «Дневник писателя» повис в воздухе.

Что может предложить безыдейный мир умершему человеку? Набор высокопарных слов, которые через день никто не вспомнит. Пусть не через день, а через тысячи лет, какая разница… Кто помнит, что говорились на похоронах Македонского? Все пустое… И, если так, намечается печальный сценарий. Нужен был новый взгляд на мир.

Социум, по инерции продолжающий брать за ориентир старые ценности, начинает подозревать, что крах Церкви и торжество науки не дату плодов, на которые рассчитывали. В 1749 году Дижонская академия объявила премию за лучшее сочинение на тему «Принесли ли науки и искусства пользу человечеству?» Бывший лакей, Руссо, написал работу, где утверждал, что расцвет науки влияет на общество отрицательно. Он объяснял негативное влияние науки ее неблагородным происхождением (родилась из ремесла).

Церковь утверждала, что человек по природе грешен, и спастись может только ее стараниями. Руссо перефразировал мысль Спинозы, что человек человеку бог, и теперь говорил, что «человек по натуре своей добр, и только общество делает его плохим».

В 1750 году он получил за это премию. На вопрос, из чего следует его утверждение про изначальную безгрешность человека, этот «мыслитель» отвечал: «Верить и не верить — это последние вещи в мире, которые зависят от меня».

Роднило его утверждение с церковным то, что оба предлагали веру. С той разницей, что Церковь заявляла источником своей информации Бога, а Руссо и легион гуманистов в качестве источника информации указывали себя. Нет ничего плохого в том, что информация исходит от человека. Плохо, когда ее предлагается принять на веру.

Теория Руссо об отвержении разума в пользу сердца является ничем иным, как перефразированной мыслью Тертуллиана «Верую, ибо абсурдно». Кьеркегор выразил ее в призыве совершить прыжок веры. Не касаясь достоинств и недостатков концепций, скажу только, что обществу на смену христианству нужно было не очередное учение, в которое предлагалось верить, а нечто более рациональное.

Философы настолько полностью провалили задачу, насколько это вообще возможно. Все их рассуждения — это рассуждения детей в песочнице о взрослой жизни. Там даже критиковать нечего, потому что не критикуется пустота.

Единственный, на кого была надежда, наука. Это был самый рациональный институт из всех имеющихся. Но она явно не справлялась с задачей — не ее масштаб и горизонт. Традиционно наука специализировалась на решении прикладных и текущих задачах — как мосты и здания строить, пушки и ружья делать, мореплавателей учить по звездам ходить и прочее. Что не имело практического применения, то было вне интереса науки.