Хиро Арикава - Хроники странствующего кота

Вскоре после этого сестра объявила Норико, что они с мужем хотят усыновить малыша. Это произошло как раз перед самой отправкой Сатору в приют.

– Ты сказала, что из нас получатся хорошие родители. Вот мы и решились, – со смехом сказала сестра. – Мы уже давно подумывали о том, чтобы взять приемного ребенка. Ты только немного ускорила процесс. И уж если брать кого-то, пусть он хотя бы будет связан с тобой. Ведь это ты вела дело.

Норико не нашлась что ответить.

– Но ведь семья твоего мужа молчать не будет. Он-то что говорит по этому поводу? – осторожно спросила Норико.

– Если муж не позволит, они не полезут. Он тоже сказал, что раз уж все так получилось, то хорошо, что ребенок будет вроде как «от тебя». – Сестра сухо рассмеялась. – Родственники и так бесконечно мучают вопросами, почему у нас нет детей, поэтому как захотим, так и сделаем…

– Родители по крови только дали тебе жизнь, Сатору. А твоими истинными отцом и матерью стали моя сестра с мужем. Поэтому я считаю своим долгом забрать тебя к себе, – еще раз повторила Норико. – Сатору, не нужно ни о чем беспокоиться! – Норико попыталась яснее выразить свою мысль, чтобы успокоить Сатору, однако от этого вылетевшее у нее слово «долг» стало еще жестче и казенней.

Сто раз правы ее родственники, которые постоянно твердили, что Норико следует думать, прежде чем говорить. И с Сатору она все сделала неправильно, с самого начала. Она рассказала ему то, что никогда не должна была говорить. «Вот поэтому ты и не можешь выйти замуж!» – подытожили родственники. И тут они тоже были совершенно правы. Когда Норико взяла к себе Сатору, у нее, вообще-то, был кавалер, но после этого они расстались. Ее ухажер был обижен тем, что она не посоветовалась с ним. В ответ на его упреки Норико отрезала, что Сатору – это ее племянник, а раз так, никакой необходимости советоваться нет. В этот момент лицо кавалера сделалось чужим и непроницаемым, и Норико поняла, что это конец отношениям. Видимо, и на сей раз она проявила чудовищную бестактность.

Для Норико всегда было проще иметь дело с законами, нежели пытаться постичь движения души собеседника.

Взять хотя бы кота Сатору, которого она отдала дальнему родственнику. Настолько дальнему, что Норико даже не воспринимала его как родственника. Однако при расставании этот человек взъерошил Сатору волосы и сказал: «Не беспокойся. У нас в семье все любят кошек, и мы будем очень заботиться о твоем коте!»

Сатору посмотрел на него сияющими глазами и кивнул. Ни разу со дня трагедии он не смотрел на Норико такими глазами.

Время от времени Сатору даже присылали фотографии кота. Но потом письма стали приходить все реже и реже, тем не менее на новогодней открытке непременно была напечатана фотография Хати и короткая приписка гласила: «Хати чувствует себя отлично!» Эти люди даже сочли необходимым уведомить Сатору, когда Хати попал под машину, и очень тепло приняли Сатору, когда тот приехал навестить могилу кота.

Возможно, Сатору было бы много лучше с той семьей… Даже сейчас эта мысль посещала Норико. Все прочие родственники всячески пытались увильнуть от воспитания чужого по крови ребенка, а эти сразу сказали: «Мы бы с радостью. Только с деньгами у нас туговато». У них и так было четверо своих – по нынешним временам это много. «Поймите нас, все упирается в деньги…» – смущенно улыбнулись они. Возможно, они и взяли бы Сатору, если бы Норико посылала им деньги. Но она забрала Сатору к себе! А может быть, это был чистой воды эгоизм и Норико просто не желала отдавать то единственное, что осталось у нее от сестры?

Она очень долго размышляла о той истории…

В итоге Норико разрыдалась:

– Сатору… Мне иногда кажется, что тебе было бы лучше у родни из Кокуры…

– Почему? – удивленного моргнул Сатору. – Дядя хороший человек, но я рад, что это ты взяла меня к себе, тетя Норико.

– Почему? – Теперь уже удивилась Норико.

– Потому что ты – мамина младшая сестра… и только ты могла рассказать мне столько о папе и маме.

– Да, но я рассказала тебе ту историю! Ужасно… сразу после их гибели, я…

– Признаюсь, это было больно слушать, – не дал ей закончить Сатору, – но именно благодаря тебе я так рано понял, как мне повезло в жизни.

Норико озадаченно уставилась на него. Сатору рассмеялся:

– Пока ты не рассказала мне это , я даже подумать не мог, что они не родные мне, ни на секунду! Они тряслись надо мной, как над собственным малышом! Мои настоящие родители избавились от меня, не захотели… но мама и папа подарили мне такую любовь… что… нет, не могу выразить это словами. Такого просто не бывает… Я настоящий счастливчик, говорю же тебе!

Последнюю фразу Сатору повторил несколько раз, глядя на меня с улыбкой. Лицо его при этом буквально светилось.

Ну, я-то хорошо его понимал… Я и сам готов был прыгать от счастья, когда Сатору взял меня с улицы и я стал его котом. Его собственным котом.

Все бродячие коты тоже были кем-то когда-то брошены, ясное дело. Сатору спас меня от гибели, когда машина перебила мне лапу. Можно назвать это чудом… А уж то, что он взял меня в дом… Точно, я – самый счастливый кот на свете! Даже если Сатору вдруг расхочет жить со мной, это ничего не изменит. Ровным счетом ничего! Потому что у меня есть те пять лет, что мы прожили вместе… Когда я носил имя Нана.

Без Сатору я не узнал бы, что такое счастье. Даже если Сатору умрет раньше меня, это лучше, чем совсем не встретиться с ним. Я всегда, до конца своих дней буду помнить пять лет рядом с Сатору… И всегда буду носить имя Нана, хотя оно, скажу откровенно, не очень-то подходит для мужественного кота!

Я буду помнить город, где вырос Сатору.

И поля, где шелестят зеленые колосья.

И грозно ревущее море.

И Фудзи, нависающую темной громадой.

И старомодный, похожий на ящик телевизор, на котором так приятно лежать.

И милую пожилую кошечку Момо.

И дерзкого пса Торамару, полосатого, словно тигр.

И огромный белый паром, набивающий брюхо машинами.

И виляющих хвостом собак в каюте для животных.

И эту вредную кошку-шиншиллу, пожелавшую мне «Good luck!».

Бескрайние просторы Хоккайдо.

Желто-лиловые цветы, буйно растущие на обочине дороги.

Безбрежную равнину колышущегося сусуки, похожую на волнующееся море.

Лошадей, щиплющих траву.

Алые гроздья рябины.

И все оттенки красного – их показал мне Сатору.

Свечи тонких белых берез.

Кладбище, открытое всем ветрам.

Букет разноцветных, как радуга, цветов на могиле.

Белый зад оленя с рисунком в форме сердечка.

И огромную двойную радугу, вырастающую из земли, словно арка.

И Коскэ, и Ёсиминэ, и Суги с Тикако… Я буду помнить их всех. Но больше прочих – Норико, которая вырастила Сатору. Благодаря ей пересеклись наши пути.