Лана Барсукова - Сочини мою жизнь [litres]

«Не надо», – про себя попросила Таня. Она очень любила эту песню.

– Важно, что сейчас у нас все хорошо, все в развитии. И, если позволите совет, статью лучше начать с обзора технических параметров нашего склада, тут, не поверите, протяженность кабелей почти как в бункере Сталина на Таганке, а глубина вентиляционной шахты…

Но он не успел похвастаться шахтой. В дверь ввалилась толстая воительница, сдерживающая Третью мировую войну, и громогласно объявила:

– Все, Викторович, если сегодня эту капусту куда-нить не денешь, я увольняюсь, не могу больше эту вонь терпеть. Прямо глаза слезятся от этой вони, зараза.

Сергей Викторович как-то весь обмяк и тихо сказал, как будто просипел:

– Я решу этот вопрос, Зина, уйди.

– Нет, чего уйти, значит. – Зина не собиралась так просто сдаваться. – Как будто я первый раз про эту капусту говорю, ждем, пока у всех тут очи повыла́зят? Чтобы опять, как в прошлом месяце, люди с окрест на нас пошли жаловаться? А кто ж такое вытерпит?

– Зина, уйди! – закричал Сергей Викторович страшным голосом.

Та неожиданно для своей комплекции юркнула за дверь. «Аки мышь», – подумала Таня в стиле Игоря Лукича.

– Видите, каково с нашим персоналом дело иметь? – попытался вернуться к разговору о перспективах Сергей Викторович. – Тут временная трудность с капустой возникла, а у них сразу нетерпение какое-то, неадекватная реакция. Не обращайте внимания. Так на чем мы остановились?

– На том, что когда-то вы работали вместе с Игорем Лукичом, – немного передернула карту Таня.

Говорить про перспективы складского бизнеса и про бункер Сталина ей не хотелось. К тому же она поняла, что такое казематный холод. Нужно было как-то спрямить витиеватую нить их разговора. Ясно, что пускать Сергея Викторовича в свободное плавание опасно, можно узнать новую теорию мира, но не дойти до интересующих ее подробностей.

– Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Игорем Лукичом?

– Вы прямо как прокурор спрашиваете, – засмеялся Сергей Викторович.

Он, похоже, уже отошел от Зины, забыл про капусту и пребывал вновь в приподнятом настроении, с высоты которого видел перспективы складского бизнеса. Ему не терпелось затащить на эту высоту Таню, но она была категорически против того, чтобы составить ему компанию.

– Я не прокурор, а журналист, и у меня есть план беседы.

– Да-да, вы что-то говорили по телефону, но я не вполне понял, что именно вас интересует. Если вы не хотите писать про наш склад… То зачем я вам нужен?

– Это нужно Игорю Лукичу, он хочет восстановить этапы своего пути, а вы были с ним в очень важное для него время, он много и по-доброму вспоминает о вас, – Таня бросила приманку, и Сергей Викторович ее радостно заглотил.

– Да-да, значит, помнит меня Игореша, – ответил он, порозовев от радости.

«Какой он тебе Игореша?» – подумала Таня, но смолчала.

– Это ведь я, в сущности, научил его бизнесу, можно сказать, привел к вратам делового мира. Хоть мы и ровесники были, но Игореша мне как младший брат был, право слово. Я развивался очень динамично, нужен был помощник, а Игорь был энергичен, исполнителен, вот мы и сработались. Конечно, у нас не было таких перспектив, какие открываются передо мной сейчас, но путь каждого бизнесмена к истинно своей теме занимает годы, и не каждый имеет терпение пройти этот путь…

Таня испугалась возврата к складской теме и торпедировала ее вопросом:

– А чем вы тогда занимались? Ну с Игорешей?

– Как чем? Вы не знаете? Об этом писали все газеты! Это был очень перспективный, как сейчас бы сказали, стартап. Мы занимались экспортными операциями, – ответил он уклончиво.

– Что экспортировали?

– Ну технику некоторую. Собственно, занимались экспортом в Прибалтику продукции отечественного машиностроения.

Таня нарочно спросила, чтобы проверить уровень доверия, установившийся в их беседе. Стрелка колебалась в районе нуля. Конечно, нельзя сказать, что об этом писали буквально все газеты, но все же какую-то информацию Таня нашла. Дело было в лихие 1990-е. В рамках программы конверсии отечественные производители, которые прежде выпускали центрифуги для разделения изотопов урана, вынуждены были перейти на выпуск сепараторов для разделения молока на сливки и сыворотку. Это был план Горбачева, решившего, что масло нужно людям больше, чем пушки. Люди сначала даже обрадовались. Приуныли только тогда, когда не стало ни масла, ни пушек.

Эти сепараторы стали активно скупать меланхоличные прибалтийские парни. Нет, не потому, что у них было много молока, нуждающегося в разделении на сливки и сыворотку. Все было проще и циничнее. Сепараторы делали из металла стратегического назначения. По пересечении границы техника шла под пресс и уходили в Европу в виде ценного металла. Бизнес был изумительным по рентабельности и наглости. Впрочем, другое тогда и не считали за бизнес.

– Скажите, а эта продукция машиностроения, которой вы торговали, как вам доставалась? Ну почему вы, а не другие ее скупали и отправляли в Прибалтику?

– Потому что в бизнесе важна интуиция, это надо почувствовать. Схватить свой момент, поймать свою игру.

«Остапа понесло», – внутренне скривилась Таня.

– Поймали?

– Да, это было волшебное чувство, когда все получается, когда хорошая карта сама ложится в руку… Игореша понял, что должен держаться меня, работать в тандеме со мной. Я многому его научил, не буду скромничать.

– А почему он не мог обходиться без вас?

Видимо, вопрос показался Сергею Викторовичу бестактным, он даже на несколько секунд замолчал и сделал такое лицо, как будто до него донесся запах капусты, про которую говорила Зина. Но долго молчать он не умел.

– Видите ли, у Игореши был неудачный опыт прежнего бизнеса. Он что-то заработал на страховой компании и потом, я так понял, вложил все это в риелторскую контору, они инвестировали в стройку, а потом это все отжали бандиты. Он не любил об этом говорить, но я видел у него в бане ожоги на груди. Это очень характерные ожоги, мне приходилось их видеть и на других.

– Ожоги?

– Да, следы паяльника. Видно, он не так просто отдал им свою контору. Ох уж эти лихие девяностые…

– А у вас такие следы есть? – Тане стало по-настоящему интересно.

– У меня? – спросил он с улыбкой превосходства. – У меня их быть не могло. Мой папа тогда руководил МВД на довольно высоком уровне. Бандиты, прошу за грубое слово, ссали в штаны, когда пересекались со мной.

«Господи, просто-то как! Значит, сын милиционера ковал миллионы с пролетарской яростью, а бандиты только нервно курили в сторонке, боясь папаши. Игорь после паяльника все понял и пошел в услужение к этому павиану. Папа-милиционер давал крышу, а Игорь делал дело и еще делал вид, что это их общий бизнес». – Таня нарисовала картину крупными мазками, но чувствовала, что попала «в десятку». В журналистике тоже важно иметь интуицию, почувствовать свою игру, словить момент и что там еще, о чем так красиво говорил Сергей Викторович.