Владимир Логинов - Ад криминала: Рассказы и очерки

— Человека от страстей спасает разум, а знание божественной науки доставляет вечное блаженство, — комментировал аллегорию Данте бывший мусорщик. — Об Эразме Роттердамском я уже говорил в прошлый раз, когда мы затронули тему о парадоксе страдания и расплате за свои желания… Превращение глупости в высшую мудрость, по Эразму, есть ренессансное волшебство гения. В его эпоху страдание, по Христу, господствовало над умами так сильно, что затмевало умы, мыслящие категориями жертвенности. Нужно было дать нечто свое, равное по значимости крови агнца, но взятое из золотой шкатулки Господа Бога. И Эразм его дал… "Бутылка” Рабле. Великий матерщинник нашел-таки ту кость с каплей мозговой субстанции. Кто-то из древних называл собаку самым философским в мире животным. Я вижу пространственное сходство кости с бутылкой. Сотни раз я следил за дрожащими руками алкоголиков, откупоривающих оутылки. Их лица светились, и свет был особенно ярок на похмелье. Это то, живое дионисийское начало, изначально открытое греками на пирах с божественной солью и анакреонтической струной. Но Рабле, как и Эразм, — философ, и он, будто бы уподобившись собаке, высосал из своей бутылки свою капельку мозга. Проглотив ее, Рабле стал философствующим художником.

Боккаччо — баловень судьбы. "Декамерон" — книга безнравственная до святости. Ее написал не сын флорентийского купца, а его мать — француженка…

— Браво! — затрясся прослезившийся Владимир Сергеевич. — Браво, Леня! Ты стал высокообразованным человеком! Теперь ты можешь и имеешь, за что жить вечно!

…Ровно пять лет прошло со дня свадьбы Шитикова и Анюты. В июньскую ночь с субботы на воскресенье Опарыш не смыкал глаз. Поздно вечером его жена отправилась в гости к сестре и до сих пор не вернулась. Он ждал, когда ему позвонят из милиции и сообщат, что найден ее труп. Анюта сбита машиной. Так и случилось. И никто никогда не раскопает эту историю, ибо целых пять лет Шитиков скрупулезно и тщательно готовил это убийство, подыскивал исполнителя, поимка которого исключалась.

Похороны Анюты были пышными и благородными. Безутешный муж плакал, не переставая, соседки утешали его как могли, искренне сочувствовали горю. Облагородившееся от страданий и книг лицо Леонида Петровича, элегантные манеры вызывали восхищение у старушек, которые поместили его на самую высшую ступеньку своей иерархической лесенки. К этому времени Леонид Петрович уже был начальником управления коммунального хозяйства горисполкома. Должность почтенная и хорошо оплачиваемая. Отставные полковники и старый генерал, живущий в соседней квартире, расшаркивались с ним во дворе, захаживали к нему на рюмочку. Словом, Шитиков постиг тайну Христа и низ сделал верхом: бывший самым последним, он стал самым первым в своем доме. Впереди у него было приобщение к символу примирения конечного и бесконечного через любовь и детей. Дело стало за красавицей, невестой. Но пока у Шитикова никого на примете не было, и поэтому он решил не спешить и построить большую двухэтажную дачу для будущего семейства.

Дача получилась на славу. В ней без хлопот разместился бы целый детский сад. Вот какое потомство намеревался воспроизвести на свет Леонид Петрович! Но, увы! Случилась досадная оплошность, с которой началось крушение идеалов Шитикова.

Загремел под фанфары начальник специального автомобильного хозяйства, где работал мусорщиком и экономистом Леонид Петрович. Дотошные комиссии принялись считать мусор и экскременты, вывезенные на свалку. Казалось бы, смехотворное и грязное дело. Но молодой следователь перерыл горы бумаг и мусора и в один прекрасный день явился с ордером на обыск к бывшему начальнику Шитикова, который, ничего не подозревая, спокойно сушил на бельевой веревке отсыревшие денежные купюры — несколько десятков тысяч рублей. Старика хватил сердечный удар — ведь его проводили на пенсию с орденом. И каким! Сам Шитиков все документы оформлял! Теперь следователь возьмется за начальника коммунального хозяйства. И возьмется, сукин сын! Его ничем не купишь…

Несколько ночей простоял Леонид Петрович на коленях перед своим идолом — серебряным опарышем на мраморной подставке. Молил его со слезами и без слез, словно от древнегреческой пифии, ждал он от своего червя спасительного совета. Наконец, ему пришел на ум совет оракула, данный Диогену Синопскому более двух тысяч лет назад. Шитиков решил сделать переоценку ценностей.

На следующий день по его приказу два мощных бульдозера сровняли двухэтажную красавицу дачу с землей. Этим же вечером навсегда скрылась за холмами Грузии его любимая черная "Волга”. В течение двух дней была распродана старинная мебель, а уникальная библиотека вывезена к Владимиру Сергеевичу Орлову. Несколько мешков юридической литературы, детективов и десятилетнюю подписку журнала "Человек и закон” Шитиков спрятал на чердаке. Лишь одна вещь осталась на» руках несчастного Леонида Петровича — серебряный опарыш на подставке. Упаковав ее в чемоданчик вместе с парой сменного белья, бритвенным прибором и сопутствующими дорожными принадлежностями, он купил путевку в горный санаторий Северной Осетии, а в день отъезда оставил на работе заявление на увольнение.

На Кавказе стоял бархатный сентябрь. Горный воздух пьянил Шитикова как шампанское. А базарные прилавки ломились от небывалого урожая столовых сортов винограда, сахарных груш, тающих во рту как мороженое. Но все эти сладости стояли в горле Леонида Петровича комом. Хотя по большому-то счету ему в общем-то и беспокоиться было не о чем: не то что молодой Шерлок Холмс, сваливший бывшего начальника спецавтохозяйства, но даже прилетевший из Москвы следователь по особо важным делам никогда не разберется в его "бухгалтерии", а если, на худой конец, кто-то и загремит, так наверняка кто-нибудь из подставных лиц или исполнителей, но только не он сам.

Единственное, о чем сожалел Леонид Петрович, так это о снесенной даче. Но ничего не поделаешь! Он прекрасно понимал, что с нею дал маху. Закружилась голова от фантастической прибыли. И сделал он все правильно. Голову надо было немедленно остудить, иначе все могло полететь прахом. Рациональному деловому человеку надо иметь трезвую голову даже во сне. Так он считал и надеялся, что считал правильно.

Прошла половина отпуска по санаторной путевке, когда для Шитикова настал звездный час — он встретил свою долгожданную любовь…

Звали ее Мариной, приехала она на десять дней из Ленинграда, и было ей лет двадцать пять. Младше его на шестнадцать лет. Шитиков ликовал — как раз то, что нужно!..

Долгие годы он часто видел ее во сне именно такой: точеная фигурка, высокая грудь, рассыпанные на плечах белокурые волосы… Правда, цвет глаз был иным (Шитиков видел только цветные сны). Он предполагал, что глаза его возлюбленной будут небесно-голубыми, но у Марины они походили на недозрелый крыжовник, освещенный ярким солнцем после дождя. "Почему-то как у кошки ночью…" — грустно размышлял, лежа в палате, Шитиков. Он даже немножко расстроился по этому поводу. Но потом вроде бы успокоился, повстречавшись несколько раз с девушкой, — не цвет был главным, а сами глаза. Это были глаза любвеобильной гетеры с полотен голландских мастеров эпохи Ренессанса.