Эндрю Ридкер - Альтруисты [litres]

– Тащи сюда зимнюю куртку, – велел Артур.

– Зачем? На улице жара!

– Неси, говорю.

Итан принес из шкафа в прихожей свой пуховик.

– Надевай.

Куртка мгновенно окутала Итана жаром его собственного тела. Артур застегнул молнию до середины и спрятал внутрь бумажные пакеты.

– Ребенка обыскивать не станут, – ухмыльнулся он.

Наконец они добрались до своих мест на трибунах с правой стороны поля. Да, основное действие происходило где-то далеко – до домашней базы, казалось, было несколько миль, – но Итан даже порадовался, что они сидят в самом дальнем углу стадиона, где меньше претендентов на папино внимание. Им было лучше виден клетчатый аутфилд, чем собственно площадка. Из-за пустой изумрудной морды Зеленого Монстра выглядывал краешек знака «Ситго».

– Доставай ужин, – скомандовал Артур.

Итан снял куртку и передал ему один бумажный пакет: изнутри его приятно грело чувство сопричастности. Они с папой вместе нарушили правило, пронесли на стадион еду, и Итан поклялся, что унесет эту тайну в могилу.

Артур откусил бублик.

– Надо отдать тебя в Малую лигу, – сказал он с набитым ртом. – Будешь носить форму и стоять вон там, на месте бэттера. Зрители не сводят с тебя глаз. Накал страстей. Предельное напряжение. Да, так и сделаем! Вот посмотришь сегодня игру и решишь, нравится тебе или нет. Я буду тебя тренировать. Помогать тебе.

Предельное напряжение было совершенно не про Итана – да и накал страстей, чего уж там, – но если Артур всегда будет такой радостный, взбудораженный, заинтересованный, то он готов на что угодно. Воткнув соломинку в упаковку сока, он сделал первый глоток.

Иннинги шли один за другим.

– То, что мы видим в бейсболе, отражает общее положение дел в стране, – сказал Артур. – Упадок американской мужественности. Заметь, я говорю это без намека на осуждение, просто отмечаю, что мы живем в историческое время. Мы еще думаем, что бейсбол – это наше национальное развлечение, но мир меняется. Меняется состав команд. Конечно, миграция – дело не новое. Твои прапрапрадеды тоже были мигрантами. Но теперь мы живем в мире НАФТА, и «Фенуэй-парк» наглядно это демонстрирует. Доминиканская республика вовсю штампует перспективных бейсболистов. Это огромный бизнес. Мальчишки – почти твои ровесники – бросают учебу в двенадцать, тринадцать, четырнадцать лет, думая, что в Штатах их ждет успех. Главная бейсбольная лига открыла там академию. Странно, что Япония до сих пор не радует игроками – ведь в бейсбол там играют с начала девятнадцатого века. Не стану особо распространяться на эту тему, но у меня есть гипотеза, что здесь не обойтись без определенных физических данных, а японцы просто не вышли размерами.

Итан почти не обращал внимания на содержание этих речей, но ему нравилось, что отец в принципе с ним разговаривает. Он был рад, что Артур рад и что он сыграл определенную роль в отцовской радости, ведь потратиться на билеты решили в честь его дня рождения.

Еще он подметил – ясным и зорким взглядом ребенка, который большую часть времени проводит в одиночестве, – что остальные мужчины на трибунах, даже те, что пришли с маленькими сыновьями, не ораторствовали, как его отец. Они не говорили, а орали. Швыряли одобрительные и грубые выкрики в сторону поля либо громко требовали пива у разносчиков. Артур тоже иногда кричал, но как-то неловко и неубедительно. Итан вообще помалкивал и только хлопал в ладоши: ему почему-то казалось, что это более цивилизованный способ выражения радости – издавать шум одними руками. Еще чуть-чуть, и он бы нашел в себе смелость немного покричать.

В конце пятого иннинга мячик взмыл в небо над аутфилдом и на долю секунды завис над головой отца.

– Пап. Пап! – прошипел Итан, дернул Артура за рукав и показал ему пальцем на летящий мяч. Тот описал дугу в воздухе и со звуком «чвак» приземлился в раскрытую перчатку райт-филдера. Артур засмеялся.

– Никогда не путай поп-ап с хоум-раном, – сказал он. – Это тебе урок на будущее!

В перерыве седьмого иннинга Артур встал.

– Поднимайся, – сказал он Итану. – Сейчас можно немного размять ноги.

Мимо них по проходу шла пара – одна из многих в общем потоке устремившихся к туалетам зрителей. Человек, шедший следом за ними, сказал кому-то:

– Подержи-ка мое пиво.

Из колонок на стадионе гремели имена спонсоров матча. Вдруг что-то мокрое и холодное пролилось Итану на затылок, а оттуда потекло за шиворот. Он потрогал пальцами макушку, где волосы у него закручивались по часовой стрелке.

– Пап…

Артур опустил глаза:

– Господи! Чем ты обли…

Итан проследил за отцовским взглядом и увидел высокого голубоглазого качка в обтягивающей футболке, трещавшей на плечах и бицепсах, пока он их разминал. Рядом с ним стоял веснушчатый мальчик примерно одного с Итаном возраста. В руках у него был большой пластиковый стакан, почти до краев наполненный пивом.

Артур нагнулся к мальчику:

– Это ты сделал? – Он показал на Итана.

Мальчик потряс головой.

– Это ты облил моего сына? – снова спросил его Артур. – Ничего страшного, но тебе следует признаться и извиниться.

Качок в футболке опустил глаза на Артура:

– Ты с моим пацаном разговариваешь?

– Он облил пивом моего сына.

– Нефиг разговаривать с моим пацаном.

– Пусть извинится. Посмотрите – у него все волосы мокрые. – Артур погладил Итана по голове. – Даже за шиворот потекло!

– Пошел нах, – сказал качок.

– Пап…

– Эй! – окликнула их тетка, сидевшая в двух местах от Итана. – Чего там такое?

– Этот извращенец пристает к моему пацану, – ответил качок.

– Извращенец! – сказала тетка Артуру.

– Я не извращенец. Я хочу, чтобы ваш сын извинился перед моим. За то, что облил его вашим пивом.

– Пошел нах, извращенец, – сказал качок.

Артур потрепал Итана за шею.

– Извинись, – велел он мальчику.

Итан напрягся:

– Пап, все нормально.

– Твой пацан дело говорит, слушай его, – усмехнувшись, сказал качок.

Итан забегал глазами по стадиону, пытаясь найти какую-нибудь точку, на которую можно было смотреть, пока эта унизительная перепалка не закончится. Он встретился взглядом с веснушчатым мальчиком: тот с отвращением кривил губы.

– Я жду извинений.

– Извращенец ты, вот кто.

– А вы болван!

– Выйдем на улицу, поговорим?

– Мы и так на улице.

Качок сплюнул и закатал рукава:

– А ну пошли!

– Никуда я не пойду.

Качок вскинул кулаки и резко подался вперед. Артур скорчился, подняв руки… и покосился на красного, как рак, сына.

– Хе-хе, теперь понятно, из чего сделан этот крутыш.

– Ладно, ладно, мы уходим.

Артур стал толкать Итана вперед по проходу и сам пошел следом.

– Вот и правильно! – крикнул им вслед качок. – Пидор!