Фредрик Бакман - Мы против вас [litres]

Лео еще стоял в тени на другой стороне улицы, когда на телефоны мужчин, куривших перед «Шкурой», посыпались сообщения, и писк поднялся такой, будто кто-то играл в пинбол. Курильщики смотрели один и тот же ролик, Лео его не видел, но слышал, как переговариваются мужчины. Кто-то сказал: «Пускай сосут, пидоры хедские!» Другой, глядя в телефон, тяжело ответил: «Теему пишет. Он посмотрел ролик. Говорит – надо собирать парней». Ролик Лео нашел у себя в телефоне меньше чем за минуту – ребята из школы уже начали рассылать его всем подряд, и Лео понял, что сейчас будет. Он бросился к лесу. Если он поторопится, то успеет в Хед раньше Группировки.

Близилось сражение.

Теему Ринниус добрался до собачьего питомника. Адри разглядела его в темном окне. Теему явился один и без спиртного.

– Брат здесь? – спросил он.

Адри узнала этот взгляд.

– На крыше, – ответила она.

Теему возбужденно улыбнулся:

– Хочу угостить его пивом. Пойдешь с нами?

Адри медленно покачала головой:

– Если с ним что-нибудь случится, я тебя убью.

Теему притворился, что не понимает:

– Что с ним может случиться? От пива?

Рука Адри потянулась к его шее.

– Ты меня слышал.

Теему улыбнулся. Адри ушла в дом. Она знала, что будет сегодня ночью. Ей не хотелось, чтобы брат вступал в драку, но пусть лучше дерется, чем валяется в лесу и шепчет про «ошибку». Адри проверила, под подушкой ли ключ от оружейного сейфа, и легла спать.

Беньи сидел на крыше пристройки и курил, пуская дым к звездам. Теему взобрался по лестнице и заглянул за край крыши.

– Ович, хочешь пива?

Как-то по-особому он это сказал, словно сдерживая смешок.

– Чего? Сейчас? – Беньи от удивления почти протрезвел.

Теему достал телефон и включил гулявшее по сети видео.

– В Хеде кто-то сжег бьорнстадский хоккейный свитер на площади.

– А я при чем? – удивился Беньи.

Теему ответил, уже спускаясь – настолько он был уверен, что Беньи спустится следом за ним:

– На груди свитера был мой медведь, Ович. А на спине – твой номер.

Он сказал это беззлобно. Почти шутливо. Если бы кто-нибудь видел, как Беньи слезает с крыши, то понял бы почему. Теему его понимал, они были одной породы. – И что ты решил? – улыбнулся Беньи.

– Угостить тебя пивом. Я слышал, в Хеде пиво хорошее.

Теему и Беньи прошли мимо щита с названием города – спокойно и деловито, без спешки. Остановились на площади в Хеде. Остатки сожженного свитера еще валялись на земле. На улице было темно, но Теему и Беньи и без света знали: из всех окон на них устремлены взгляды. Оба стали прохаживаться взад-вперед по главной улице Хеда, каждый со своей бутылкой пива. Голые до пояса, с татуировкой-медведем, горевшей в ночи, как факел, они ждали, пока не уверились: зазвонили телефоны, люди проснулись, обрезки железных труб легли в багажники. Потом оба покинули Хед и углубились метров на двести в лес и наконец оказались на поляне. Там их уже ждали шестеро мужчин в черных куртках. Потом появились вдвое больше мужчин – из Хеда, но это не имело значения, потому что все двадцать человек из Хеда драться не умели, а Теему привел опытных бойцов. Паука, Плотника и всех своих лучших.

А главное – он привел Беньи.

У драки в темном лесу нет ни организатора, ни хореографии. Только ненависть и хаос. Здесь нет места ни отрепетированным шагам, ни элегантным движениям: главное – устоять на ногах, главное – останься в живых и сделать так, чтобы на землю упало как можно больше других, но не ты. Не отступай назад, двигайся только вперед; здесь нет ни правил, ни белых флагов. Ты можешь убить кого-нибудь – случайно, не желая того: слишком сильно пнул или неудачно ударил. Когда ты шел сюда, ты знал, во что ввязываешься, они тоже. Здесь на всех один страх: если ты не боишься в драке, значит, ты еще не дрался с равным. Тогда поройся в себе и найди там что-нибудь, нечто ужасное, нечто неудержимое. Свое подлинное «я».

Насилие – вещь самая простая и самая непонятная. Иные из нас готовы прибегнуть к ней ради власти, иные – только ради защиты, одни – ежедневно, другие – никогда. Но есть люди, не похожие на остальных: они дерутся словно бы без всякой цели. Возможно, они в большей степени животные, чем мы, все остальные, или, напротив, в большей степени люди; но спросите любого, кто смотрел в их потемневшие глаза, и вы поймете – мы принадлежим к разным биологическим видам. Никто не знает, почему они такие: то ли этим людям недостает чего-то, что есть у всех прочих, то ли наоборот. То ли в них что-то гаснет, когда они сжимают кулаки, то ли что-то загорается.

Почти любая битва уже выиграна или проиграна задолго до того, как началась: мозги и сердце вступают в драку прежде рук. И ты будешь бояться – не побоев, так поражения, не боли, так унижения или стыда. Если не того, что тебя изувечат, то того, что ты сам изувечишь другого. Вот почему появляется адреналин, биологический ответ тела: выпустить когти, опустить рога, взметнуть в воздух копыта, обнажить клыки.

А первый удар? Он ничего не решает, ничего не говорит о тебе. Все решает второй. Ударить один раз может кто угодно: в гневе, со страха, инстинктивно… Но ударить взрослого мужика в челюсть что есть сил – все равно что обрушить кулак на кирпичную стену, и, когда ты услышишь, как хрустит его кость или твои собственные пальцы, кое-что произойдет. Когда враг согнется и, пошатнувшись, отступит и ты увидишь страх в его глазах, когда он, может быть, даже протянет к тебе дрожащую руку, моля о пощаде… что ты сделаешь? Ударишь ли еще раз? В то же место, еще сильнее? Если да, то ты человек другого вида. Потому что большинство – не ударит.

А те, кто видел твой второй удар, больше с тобой ссориться не станут.

Теему и Беньи пошли первыми, плечом к плечу. Вокруг них сомкнулись тела. Тот, кто первым бросился на Беньи, похоже, хотел опрокинуть его – это плохое решение: хоть он и был выше, крупнее и тяжелее, но здесь это не имело значения. Нанося первый удар, Беньи свободной рукой придержал противника, не дав ему упасть, а потом ударил в то же место, еще сильнее.

Беньи ничего не почувствовал, когда разжал руку и голова противника глухо стукнулась о землю, словно ребенок уронил булочку на песок. Обычно Беньи ощущал прилив адреналина, иногда даже нечто вроде счастья. Но теперь что-то сломалось, он пересек черту.

Он замер на мгновение. Успел подумать – нельзя было этого делать. В лесу, в темноте, когда в руках оружие – нельзя. Кто-то приблизился к нему сзади с обрезком железной трубы в руках, размахнулся, метя в колени, и Беньи слишком поздно понял, что люди из Хеда, возможно, проиграют этот бой, но выиграют хоккейный матч.