Евгений Бузни - Джалита

Бабушка названивала своим бывшим ученикам, выросшим в больших руководителей и не забывавших вниманием свою старую учительницу.

Наташа, узнав от Олега Ильича, что тот не очень может помочь, позвонила Вике, которая по-прежнему оставалась их лучшей подругой, но была всегда очень занята не только подготовкой к госэкзаменам, но и комсомольской работой, так как её давно уже избрали секретарём комитета комсомола института.

— Викочка, — произнесла Наташа по телефону и заплакала.

— Наташка! — Прикрикнула Вика. — А ну не реви. Я всё знаю. Статью читала, Настеньке звонила. Уже говорила с Игорем. Занимаемся.

Игорь был жених Вики. Он работал заведующим отделом ЦК комсомола и уговаривал Вику поскорее расписаться с ним, но она была тверда характером и раньше окончания института на брак, который помешает учёбе, не соглашалась.

— Игорь обещал дойти до секретаря и всё сделать, что надо.

Настенька долго лежала с головной болью. Когда эта проклятая резь в висках, во лбу, в затылке только-только отпустила, когда девушка только поднялась и взялась за своё любимое вязание, на которое обычно оставалось мало времени, пришли в дом люди в милицейских погонах, с ними судебный исполнитель, и предъявили ордер на арест Болотиной Александры по подозрению в убийстве.

Поднявшаяся навстречу странным гостям Настенька покачнулась и снова потеряла сознание. В квартире забегали, забыв об официальных лицах. Отец с Верой подхватили Настеньку и отнесли в её комнату. Мама бросилась на кухню мочить полотенце. Бабушка, не заметив, что оттолкнула кого-то из милиционеров, ринулась к телефону и вызвала неотложку.

Машина скорой помощи приехала быстро. Не успев закончить с девушкой, приходящей постепенно в себя в своей комнате, врач услыхал крик о помощи из общего зала. В кресле, неестественно склонив голову на бок, застыл Настенькин дедушка. А его жена, Татьяна Васильевна, обречённым тоном уговаривала его, похлопывая по плечу:

— Да что же ты, Иван Матвеевич? Ну, ачнись же. Как же так? Итак, многа горя. Помогите же кто-нибудь!

Врач скорой помощи взял Ивана Матвеевича за руку и буднично, по врачебному, констатировал:

— Пульса нет. Вряд ли что-то можно сделать.

— Так аживите же, — взорвалась криком Татьяна Васильевна. — Он был сильный, папробуйте!

— Несите электрошок, быстро скомандовал врач сестре. — И, с трудом подхватив грузное тело умершего, опустил его на пол рядом с креслом и начал сдавливать и отпускать его грудь, делая искусственное дыхание. Потом попробовали электрошок. Всё оказалось напрасным. Стоявшие у двери милиционеры и судебный исполнитель поняли ситуацию верно. Выйдя из дома, включили рацию и доложили обстановку. Им разрешили отложить арест.

Милый мой читатель! Буду очень признателен, если получу прощение за то, что вынужден прервать свой рассказ. Давайте передохнём немного. Впереди так много событий. Страна начала подготовку к знаменитой в будущем девятнадцатой партийной конференции. Генеральный секретарь КПСС Горбачёв ещё так и не знает, что новое готовит ему исподтишка Ельцин, полагая, что легко справится с ним. Траектории их политики только поднимаются к кульминационным точкам.

В Москву возвращается из семилетней ссылки в Горьком борец за справедливость, как его представляют, Андрей Сахаров. Восстанавливается в правах гражданина СССР другой борец Александр Солженицин. Об этом писали все газеты.

Выводятся из Афганистана советские войска, к которым официальные власти не испытывают никакой радости, и с ними возвращается в Москву генерал Варенников, тот самый, что прошёл войну от Сталинграда до Берлина, тот самый, что после локальных военных конфликтов в Африке, решал проблемы в Афганистане с временными отзывами в район Чернобыля для ликвидации последствий аварии, для очистки территории от радиации, тот самый, что осуществил взятие афганской базы Джаварры с её считавшейся неприступной линией укреплений Мажино, руководил победными операциями в районах Кандагара и Герата, тот самый, о котором не писали газеты.

А Настенька, сумевшая не без труда одолеть удары СПИДа-болезни, которая, к счастью, обошла её в этот раз стороной, попала под более сокрушительный удар политического СПИДа — журналистики. Как она выдержит этот и другие удары судьбы, я смогу рассказать только в следующей книге.

Прости, пожалуйста, читатель!

Ошибка автора: заглавная буква и прописная буква — одно и то же. Она же, для первоклассников, большая буква. — Прим. книгодела .