Юрий Салов - Гонки по лабиринту

Он просмотрел свое донецкое досье, просмотрел лица и имена - достаточно для начала - закрыл папку, оделся и вышел из дома.

Хотя было уже почти девять часов, утро было темноватым с угольным сумраком и грязным туманом, висящим в холодном воздухе. уличные фонари были включенными, как будто был вечер, и все машины на улицах использовали свои фары. Легко было поверить, что до рассвета еще несколько часов. Андрей направился в центр. У него было много времени, поэтому он не боролся с пробками, что давало ему время подумать. Он не потрудился обеспечить жилье в ДНР, предпочитая оставаться гибким. А так он шел с пустыми руками. Он оставил свое оружие дома, что заставляло его немного тревожиться.

***

Из - за обычного вокзального бардака он выехал из Волгоградского автовокзала с опозданием на сорок пять минут. Свет в салоне был приглушен, и Андрей сидел один в своем ряду - автобус был заполнен меньше чем наполовину - и смотрел на сверкающий асфальт и терминал, через широкую полосу пожухлой травы. Какой бы ни была погода в ДНР, она не могла предложить более неприятной перспективы, чем то, что Андрей видел в данный момент из своего окна. Он был рад оставить этот странный климат позади.

Они провели в дороге пятнадцать часов, и за это время Андрей отказался от еды, выпил несколько стаканов витаминизированного напитка и много думал о Дмитрии Федорове, Елене Муравьевой и предстоящем деле, а также о том, когда он в последний раз был в Донецке. Сейчас эта территория никогда не могла рекомендовать себя для туризма.

Автобус прибыл в автовокзал Донецка в семь пятнадцать, когда уже рассвело. Все вокруг было тускло освещено - фирменный знак донецких ночей, и Андрей мог разглядеть знакомые и вездесущие фигуры вооруженных людей, развалившихся в тени, их галифе висели на плечах так же небрежно, как кошельки проституток. Прошло уже несколько лет с тех пор, как он был здесь в последний раз, но одного этого первого взгляда на солдат было достаточно, чтобы напомнить ему о чувстве угрозы, которое было главной характеристикой донецкого духа времени.

Когда автобус наконец затормозил, не было слышно ни шума разговоров, ни стремительной разгрузки верхних багажных отсеков, ни толкотни в проходах. Нехватка пассажиров и их незаинтересованность в высадке ясно свидетельствовали об отношении большинства людей, прибывавших в ДНР. С другой стороны, Андрей знал, что все выезжающие маршруты всегда переполнены, суматошны и оживленны. Это была территория, которую люди предпочитали покидать.

Андрей достал из багажного отделения мягкую кожаную сумку и прошел по пустому проходу к двери, ведущей к терминалу. Он последовал за немногими людьми впереди по нескольким поворотам длинных коридоров, пока не вышел в помещение вокзала.

Перехватив сумку, Андрей вышел через одну из распашных дверей на привокзальную площадь, где носильщики и таксисты собирались в праздные кучки, сплетничая и покуривая. Теплый, насыщенный дизельным топливом воздух Донбасса немедленно сбросил его психический барометр. Все, что он когда-либо знал об этой прекрасной и жестокой квазистране, вернулось к нему, как будто годы между ними никогда не существовали. Это было не совсем приятное чувство.

Андрей снова оглядел лица, одинокие фигуры в поисках Федорова. Он все еще не видел его. Подумав, что Федоров, возможно, припарковался в тени сразу за освещенной подъездной дорожкой, Андрей прошел в один конец, потом в другой и всмотрелся в темноту. Федорова не было.

Зная, что в ДНР никогда ничего не происходит, когда это положено, что расписания считаются только предложениями, а не буквальными обязательствами, Андрей подошел к бетонному выступу возле автобусной остановки и сел, отмахиваясь от увертюр таксистов. Он подождал полчаса; он не хотел, чтобы это превратилось в скучную рутину пропущенных связей. Но полчаса тянулись без появления Федорова, и Андрей подозвал одно из такси и направился в город.

***

День предстоял жаркий, и окна такси были широко распахнуты, когда водитель ехал по бульвару от вокзала, обсаженному тонкими, недавно посаженными деревьями. Характерный утренний воздух Донбасса был уже насыщен знакомым дымным зловонием, которое оседало на городском ландшафте.

Они проехали по Ленинскому проспекту, и повернули направо, следуя по бульвару, к парку Славянской письменности и культуры. Таксист развернул машину на полпути и помчался по улице Куйбышева, с высокими тополями, затенявшими обе стороны проспекта.

Глядя через грязное лобовое стекло такси на улицу, наблюдая нынешнюю донецкую реальность, Андрей почувствовал первые приступы жуткости, которые были подарком города любому приезжему путешественнику, знающему хоть что-то о событиях последних лет. Маломощные уличные фонари придавали жутковатый оттенок дыму, висевшему среди высоких деревьев бульвара, словно адское дыхание. Андрей не мог не думать о том, из чего состоит этот смог, потому что он видел немало тел, выброшенных на свалку в зоне боевых действий, большинство из них были изуродованы и распухли, как сосиски от тропической жары. И часто они тлели, как и все остальное на свалках, добавляя свои маслянистые испарения к грязному воздуху, чтобы остальной город мог дышать. Здесь смерть буквально витала в воздухе, и каждый мог ощутить ее вкус.

Для Андрея не было неожиданностью, что таксист промчался прямо через застроенные кварталы города, направляясь по адресу, данным Андрею Федоровым. Дмитрий был неприхотлив в быту, мог жить без особых удобств. Указанный дом находился в Ленинском районе, где улицы были узкими, узкими и плохо освещенными. Они выехали на улицу Ткаченко и водитель остановился у трехэтажного дома из желтого камня, узнаваемого только по табличке, установленной в каменной стене рядом с почтовым ящиком. Одна слабая лампочка горела у подножия лестницы.

Андрей вышел из машины и расплатился с водителем, который дал задний ход и выехал с проспекта, гудя шинами по мостовой и завывая мотором до самого перекрестка Ткаченко и Металлургов, где они свернули. Андрей постоял немного на тротуаре и посмотрел в обе стороны широкой улицы.

Напротив него была бензоколонка, аптека на углу дома, куда он вошел, и магазин оргтехники, чуть дальше по тротуару от Андрея. В остальных дверных проемах не было никаких опознавательных знаков, которые он мог бы разглядеть, вероятно, это были частные или многоквартирные дома или небольшие офисы.

Он толкнул дверь и увидел, что рядом с лестницей был узкий проход, который вел обратно во двор. Он искал квартиру номер 4, но ни один знак не давал ему ни малейшего представления о том, можно ли ее найти во дворе, откуда доносилось неясное, жестяное пение радио. Сначала он прошел по короткому коридору, пахнущему сырым камнем, к маленькому дворику, где звук радио здесь был более четким, доносился из-за кустов. С каждой стороны здесь было по одной двери. Он подошел к ближайшей к нему двери в стене справа и увидел цифру 1 на каменной перемычке. Он повернулся к двери на другой стороне коридора, куда вошел, и посмотрел поверх двери. Это был номер 4.