Стэйси О'Брайен - Сова по имени Уэсли [litres]

Вся физиология американской сипухи строится исключительно на мышиной диете. Годами ранее в Калтехе, когда мы еще кормили подопечных рублеными крысиными «котлетами», произошла трагедия – одна из сов подавилась насмерть крысиным черепом. Он, видимо, застрял у нее в пищеводе и оставался там, пока сова не захлебнулась слюной или не погибла от стресса – мы нашли ее уже утром. В диких условиях такого обычно не случается, поскольку сипухи едят лишь то, что сами убили, а взрослые крысы американской сипухе не по зубам – они слишком велики и сильны для этих сравнительно небольших птиц. Более крупные совы, охотящиеся даже на скунсов, обычно едят жертву по частям, а не заглатывают целиком. Тогда мы поняли, что кормить сов можно мышами, и только мышами, их природной кормовой базой, и с тех пор не изменяли этому правилу.

Меня часто спрашивали: «Нельзя ли кормить сов орехами или сделать их веганами?» Нет. Совы в ходе эволюции приспособились к поеданию мышей, так же как кошки приспособились к поеданию мяса, и пересадить их на вегетарианскую диету не получится. Собаки и кошки питаются мясом и частично переваренными овощами из желудков их добычи или найденной падали – в отличие от сов, им для сбалансированного питания все же нужна растительная пища в некотором количестве. Настоящий хищник физически неспособен выжить без мяса. Уэсли просто не счел бы едой ничего, кроме мяса. Положить ему на насест кусочек брокколи – все равно что положить мне в тарелку камень. Невозможно изменить потребности и физиологию дикого хищника, чье тело приспособлено для поедания определенных животных.

Хищники играют в природе важную роль, не давая слишком сильно распространиться более многочисленным животным. Поскольку они обычно съедают наиболее слабых представителей вида, популяция жертв остается сильной. Без хищников стада травоядных стали бы слабыми и нежизнеспособными. В отличие от хищников, люди, охотясь ради спорта и трофеев, убивают обычно наиболее сильных представителей вида, тем самым ослабляя всю популяцию. Известный канадский натуралист Фарли Моуэт доказал это в своем превосходном исследовании волков и карибу, которое, кстати, легло в основу книги «Не кричи „Волки“!» и одноименного художественного фильма. Его исследование в сороковых годах прошлого века было настолько популярно, что помогло остановить бесчеловечный метод охоты на волков, которых загоняли до полного изнеможения на самолете и расстреливали. Правительство Канады пыталось оправдать тех, кто этим занимался, тем, что волки разоряли хозяйства, что, конечно же, было ложью. В это сложно поверить, однако факт есть факт – на момент написания этой книги эта практика вновь узаконена в США, история повторяется, несмотря на все, что мы с тех пор узнали о хищниках и травоядных. «Охотники» снова расстреливают волков с самолетов. Тех самых волков, чью популяцию биологи ценой невероятных усилий и жертв восстанавливали и охраняли в течение последних нескольких десятилетий.

Я против жестокости и уж тем более массового истребления животных, но пищевые потребности дикого хищника не дано изменить никому.

Некоторые люди сажают своих кошек на вегетарианскую диету, но при этом выпускают их на улицу (что в принципе плохо, поскольку кошки – лидирующий фактор сокращения популяции певчих птиц после потери естественной среды обитания и отравления токсичными отходами), где те охотятся на мышей, кроликов, птиц и ящериц, чтобы как-то компенсировать недостаток питательных веществ. «Коты-вегетарианцы», которых держат дома, сначала полностью теряют зрение, а затем умирают от осложнений, вызванных расстройством пищеварения. Я так и не привыкла к необходимости убивать мышей, и для меня это было жутко каждый раз, как в первый. Я думала, что со временем эмоции уйдут, но это оставалось все так же больно. В конце концов я нашла зоомагазин, в котором работники сами убивали мышей, а затем паковали – это хоть чуть-чуть облегчило мне жизнь.

Когда с мышами было туго, я пыталась кормить Уэсли курятиной – курицы хотя бы имеют отношение к мелким птицам, которых периодически едят совы. Но он обычно сначала долго смотрел на курицу, а затем начинал кричать, плакать и топтать мясо, пока я его не забирала. Однако я не сдавалась – мне было необходимо заранее найти более-менее подходящую замену мышам на случай, если в какой-то момент их просто не окажется под рукой. Методом проб и ошибок я выяснила, что Уэсли, хоть и с неохотой, но все же ел куриную печень, мышечные желудки и порезанные на маленькие кусочки и перемешанные с темным мясом почки. Однако больше одного дня кормить его курицей не удавалось – Уэсли становился вялым и апатичным. Все же для него это была нездоровая пища.

Взяв Уэсли на руки, я без всяких весов могла определить, что он недавно съел мышь – он настолько мало весил, что вес даже одной съеденной мыши был хорошо заметен. Плюс на его животе на месте желудка образовывался идеально круглый выступ. Где-то через час, готовясь сплюнуть погадку, Уэсли наклонялся в сторону, будто его сейчас стошнит, а затем драматично выплевывал шарик, иногда мотая головой, чтобы помочь ему выйти из пищевода. Выглядел он в эти моменты совершенно несчастным, но затем, оклемавшись и еще раз помотав головой, щелкал клювом с видимым облегчением, радуясь тому, что все уже позади. Каждая съеденная мышь равнялась одной погадке. Изредка, правда, съев две мыши подряд, он выплевывал гигантский двухдюймовый двойной шарик. В детстве, съедая по шесть мышей в день, он отхаркивал просто неимоверно большие шарики, содержавшие подчас останки аж трех мышей. Жаль, что я их не сохранила.

Закончив помогать Вэнди с овощами на кухне, я поспешила обратно в ванную умерщвлять мышей. Я вошла и увидела открытый пакет. Мой желудок скрутило. Нет, нет, быть того не может… Я раз за разом пересчитывала оставшихся в пакете мышей, их должно было быть двенадцать. А было десять.

Двух беглянок необходимо было найти, причем срочно. Я никому не могла ничего сказать, даже Вэнди – для нее этот визит был крайне важен, она и так места себе не находила. А ее муж обрадовался бы, пожалуй, еще меньше – он едва выносил Уэсли, но так редко бывал дома, что ему редко приходилось иметь с ним дело. Я быстро перебила оставшихся мышей, ударяя их об пол, и прокралась на кухню, чтобы спрятать пакет с трупами подальше в морозильник. Я как раз направлялась обратно в ванную, когда раздался звонок в дверь.

Во время обмена приветствиями гости наверняка решили, что я из особо нервных, так как глаза мои постоянно рефлекторно бегали по комнате. Дом был большим, и я понимала, что мои шансы найти пропавших грызунов таяли с каждой минутой.