Иосиф Райхельгауз - Игра и мука

Гастроли театра в Одессе. Живем в гостинице «Пассаж», в которой все нерадостно – наши номера на втором этаже, а на первом и третьем идет ремонт…

С утра сильно болит голова. Спускаюсь в неуютный буфет, где нет ни души, кроме невероятных размеров буфетчицы и ее товарки. Женщины щебечут, не обращая на меня никакого внимания. Я подхожу к стойке и жду. Никакой реакции.

– Пожалуйста, сделайте мне чаю! Очень крепкого и без сахара…

Даже не удостоив меня взглядом и не закрывая рта, буфетчица машинально берет стакан, наливает в него из чайника бледно-желтую жидкость и бухает ложки четыре сахара:

– Я же просил вас крепкого и без сахара! А это что? Тут же столько сахара, что ложка будет стоять!

Буфетчица лениво поворачивает голову в мою сторону и, также щебеча, говорит:

– Ой, так не берите ложечку!

Советские времена. Одесское Артиллерийское училище. На фасаде – транспарант:

«Наша цель – коммунизм».

Гостиница. Два дня не меняют полотенца. На третий день догадываюсь, что нужно, как в некоторых европейских странах, бросить полотенца на пол в ванной – уж теперь-то поменяют! Возвращаюсь в номер – полотенца с пола подняты и повешены на крючки. На четвертый день ловлю горничную:

– Поменяйте, пожалуйста, полотенца! Четыре дня не меняли!

– Тю! Уже запачкали?!

Одесса, пару лет назад, лето, раннее утро. Я на велосипеде еду к морю. Народу мало, кладу велосипед, сбрасываю одежду. Недалеко на лежаке под зонтиком такая одесская дама, что-то читает, но при этом внимательно на меня поглядывает.

Совершив заплыв, выхожу, начинаю одеваться. Дама смотрит в упор. Когда я провожу мимо нее по песку свой велосипед, она пристально вглядывается в меня. Глаза у нее округляются, а в вопросе одновременно изумление и восторг:

– Это вы?

– Я…

– Так вы еще живы?

Я что-то промычал в свое оправдание.

Она протягивает мне книжку «Путеводитель по Одессе», издательство ЭКСМО из серии «Оранжевые путеводители»:

– Смотрите!

В книге описываются пешие маршруты по Одесским улицам с описанием домов и упоминанием великих людей, которые в них жили. А уж кто только в Одессе ни жил: Пушкин, Чайковский, Шевченко, Паустовский, Ахматова…

– Нет, вы вот здесь читайте: «Мы сворачиваем и подходим к дому, где в семье еврейских колхозников родился выдающийся режиссер Иосиф Райхельгауз». Это же вы?! Распишитесь!

Я вынужден был дать ей автограф, она была удовлетворена и потрясена.

Папины родители – мои дедушка и бабушка – лежат на Еврейском кладбище в Одессе. Кладбище это историческое, многократно описанное, в том числе Бабелем в «Одесских рассказах». Поскольку мы в Одессе не живем, я много лет, приезжая туда, всегда иду на кладбище. В мое отсутствие за могилами следит смотрительница Наташа. Впрочем, имя Наташа ей подходит так же, как мне Василий Иванович. Ее должность вряд ли может сравниться по значимости с какой бы то ни было. Вообразите: ее молчаливые упокоившиеся подопечные имеют родственников по всему миру – Америка, Европа, Израиль. Большинство из них – хорошие дети, внуки, правнуки, которые чтут память своих предков и готовы платить немалые деньги, чтобы их могилы выглядели достойно. Так что у Наташи настоящий международный бизнес. За уход она берет только в твердо конвертируемой валюте.

Обязательства свои она выполняет добросовестно: могилы выглядят – любо-дорого взглянуть.

Наташа гордится своей клиентурой: среди них потомки Ойстраха, Горовица, Утесова. Кто-то из великих представлен уже в четвертом, пятом поколении. Как ни парадоксально, но, пребывая в обители смерти, она находится в центре культурной жизни. Регулярно смотрит ТВ, в курсе всех новостей, особенно тех, которые касаются ее клиентов. Оценивает и мои выступления. Мы видимся два раза в году – когда я приезжаю в свой родной город и отправляюсь на могилу бабушки и дедушки. В конце каждой встречи она всегда переходит к главной теме.

– Иосиф Леонидович! Только для вас! На центральной аллее осталось уже совсем не много мест! Я очень хочу, чтобы вы были похоронены по-человечески, чтобы лежали в достойном месте. Вы такой человек! Вы только посмотрите, какие здесь места – это же не дикие посадки! Здесь все культурно. Берите! Вы доиграетесь! Не останется ни одного приличного места! Вы же не хотите, чтобы ваши дети искали вас каждый раз, как вы ищете своих бабушку и дедушку. А так они откроют ворота и сразу вас увидят! Иосиф Леонидович! Это такое место! Сама бы легла.

Интересно, что она абсолютно убеждена, что когда-нибудь непременно будет помогать моим детям, а не исключено, что и правнукам, искать мою могилу. Видимо, постоянное пребывание на кладбище породило у нее ощущение собственного бессмертия. Ну а я… Я каждый раз обещаю ей подумать и вернуться живым.

Как-то раз, перебирая разные опции в телефоне, понял, что его память хранит все. Любое событие можно сохранить в напоминаниях. Не знаю даже зачем, я посмотрел, в какой день недели мне исполнится 100 лет. И у меня на дисплее выскочило предложение включить напоминание – что сделать в этот день – 12 июня 2047 года. Я решил, что себе ничего напоминать не буду, а вот детям… Написал: дети, не забудьте сегодня навестить папу…

Когда умер Альберт Леонидович Филозов, похоронами занимался театр. Все, как принято: прощание в театре, отпевание, венки. Но главная проблема – место захоронения. Конечно, народный артист России должен быть погребен на мемориальном кладбище – на Ваганьковском. Тем более, что там есть целая аллея, где похоронены выдающиеся люди, артисты, тесно связанные с театром «Школа современной пьесы»: Булат Окуджава, Михаил Глузский, Мария Миронова, Любовь Полищук, Евгений Дворжецкий. Однако выяснилось, что оно теперь стало недоступным. Разрешение дает лично мэр. Я написал SMS другу нашего театра вице-мэру Леониду Михайловичу Печатникову. Написал буквально следующее: «Помогите похоронить Филозова на Ваганьковском». На что он ответил: «Почти невозможно, но постараюсь».

Дальше была переписка, звонки, понадобилось письмо от СТД, Департамента культуры, от знаменитых артистов, я всем звонил, собирал письма, ходатайства. Подписи и просьбы передавал в приемную Печатникова. Он сообщал, что все продвигается, но вопрос еще не решен. На следующее утро, когда до похорон оставалось несколько часов, Печатников прислал SMS: «Место на кладбище согласовано».

Альберта Филозова похоронили на Ваганьковском.

Через неделю была шумная премьера в МХТ имени Чехова. Иду, ищу свое место. Навстречу мне движется Леонид Михайлович Печатников, который радостно улыбается: