Екатерина Гордеева - Мой Сергей. История любви

— Я приехала, чтобы помочь вам, но у меня ничего не получается, — горевала она.

В результате мы посадили Дашу в кресло возле льда и сказали:

— Смотри, как мама и папа будут кататься. Сиди и наблюдай за нами, ладно?

Но как только включалась музыка, Даша начинала так громко вопить, словно кто-то ее обижал.

Сандра Безик, директор шоу, попыталась ее успокоить, к ней на помощь поспешил хореограф Майкл Сейберт. Ничего не помогало. Кончилось тем, что Сергей взял Дарью на руки и всю тренировку откатался вместе с ней. Не выдержав таких тяжелых испытаний, мы позвонили маме в Москву.

— Мама? Как встретили Новый год? Когда ты вернешься? Не завтра? А почему? Мы уже купили для тебя билет.

Турне — сорок семь городов от Портленда, штат Орегон, до Портленда, штат Мэн, — заняло более трех месяцев и доставило нам море удовольствия. Багаж перевозили на автобусе, а мы выбирали, лететь самолетом или ехать с вещами. В самом автобусе было очень удобно. У водителя всегда имелся для нас домашний суп, холодильник был забит пивом, мы могли пользоваться кофеваркой и двумя телевизорами, а еще в автобусе было около дюжины спальных мест. Впервые в турне, кроме нас, участвовали четверо русских: Елена Бечке и Денис Петров и танцоры на льду Наталья Анненко и Генрих Сретенский. Обычно мы вшестером устраивались в одной из кабинок в конце автобуса, которую североамериканские фигуристы называли «русской комнатой». Курт Браунинг и Скотт Хамильтон частенько приходили и спрашивали:

— Извините, могу я посидеть в русской комнате?

Однажды Курт раздобыл рекламу русской чайной в Нью-Йорке и повесил ее на стенку.

Во многих ледовых дворцах мы уже выступали, и меня поражало, что Сергей всех помнил. Мы могли стоять у выхода на лед, и он говорил:

— Смотри, вон тот парень, водитель Замбони, работал здесь в прошлом году.

Он помнил имена многих служащих дворца и охранников, иногда даже отдельных постоянных зрителей. Что же до меня, то я их просто не замечала. Сергей никогда не был снобом, на самом деле мне кажется, что он с большим удовольствием провел бы вечер в компании с самыми обычными людьми, чем с фигуристами.

Он очень не любил приемов, которые устраивались после выступлений, когда разные высокопоставленные любители фигурного катания подходили к тебе и шептали так, чтобы не услышали другие: «Я считаю, что вы катались лучше всех». Сергей ненавидел лесть, считал, что хуже ничего быть не может.

Турне закончилось в апреле. Мы вернулись в Симсбери такими уставшими, что нам хотелось только одного — отдохнуть.

Была весна, распускались цветы. По утрам мы подолгу сидели на веранде и не спеша завтракали. Сергей очень любил кормить хлебом белок. Было так здорово никуда не торопиться, не укладывать чемоданы... Мы практически не смотрели телевизор, посвящая все время друг другу и Дарье.

А потом мы отправились в Лозанну, на показательные выступления. Был будний день, но на улицах гуляли люди, наслаждаясь солнечным теплом. Стояла великолепная погода, и мы с Сергеем, держась за руки, тоже отправились побродить по городу. Казалось, вдруг, посреди недели, наступило воскресенье. Мы говорили о том, как здорово, что для этих людей работа не самое главное и они не забыли о том, что им отпущена только одна жизнь. Стоит оказаться в Европе, как тебя охватывают невероятные ощущения — мир так прекрасен, люди пьют вино, греясь на солнышке, а ты смотришь на них и удивляешься: «Неужели здесь каждый день праздник?» Американцы предпочитают пойти в спортивный зал, вместо того чтобы не торопясь поужинать. Они любят жизнь и получают от нее максимум удовольствия.

В тот день, когда мне исполнилось двадцать четыре года, Сергей отвез меня в Нью-Йорк — ездить с ним в машине по-прежнему оставалось одним из моих самых любимых занятий — и купил мне сумочку в очень дорогом магазине. А потом, когда я подумала, что и в этом году меня не ждет никакого сюрприза, он на следующее утро принес мне в постель завтрак.

Я об этом давно мечтала. Однажды, когда Линн Плейг спросила меня во время турне со «Звездами на льду», как я представляю свои идеальный день, я ответила, что была бы счастлива, если бы Сергей принес мне завтрак в постель. Чистой воды фантазии, поскольку Сергей даже кофе варить не умел. Но Скотт Гамильтон узнал об этом от Линн и заставил Сергея обещать, что тот исполнит мою мечту. Потом Скотт рассказал мне, что Сергей дал ему слово, и я начала его поддразнивать.

— Серега, а когда ты принесешь мне завтрак в постель?

— Скоро, только сначала я должен посмотреть, как это делаешь ты.

Однако он все-таки попросил меня показать, как работает кофеварка. Кажется, к тому моменту он уже знал, как включается тостер.

И вот наутро после моего дня рождения, после того как он лег очень поздно, Сергей, пока я спала, осторожно вылез из постели. Ему пришлось приготовить кофе дважды, потому что в первый раз у него не получилось — уж не знаю, что он сделал не так. Он налил стакан апельсинового сока и поджарил тосты. Потом сообразил, что нужны свежие цветы. Пришлось съездить за ними в ближайший магазин; он ужасно боялся, что меня разбудит работающий двигатель, поэтому руками вытолкал машину из гаража.

Когда Сергей вошел в нашу спальню, держа перед собой поднос, я была ужасно удивлена. Даже заставила его сфотографировать меня с этим завтраком.

Сергея серьезно беспокоила спина. Он сделал какое-то неверное движение сразу после Олимпийских игр, на тренировке, когда мы выполняли тодес, а потом еще раз, во время выступления с номером по мотивам скульптур Родена. Как раз перед моим днем рождения он в очередной раз повредил спину в спортивном зале. Мы думали, что сместился какой-то диск и что он прижимает нерв, поскольку боль доходила до самых ног. Более того, пальцы на левой ноге теряли чувствительность.

Это так его беспокоило, что мешало тренировкам. Однако в конце мая в Симсбери приехала Марина, намереваясь продолжить работу над новой программой. Она выбрала музыку из Второй симфонии Грига. Ее идея была такой: я устала в пути, но Сергей заставляет меня подняться и идти дальше. А когда меня окончательно покидают силы, я ложусь на лед, но Сергею удается вдохнуть в меня жизнь и помочь справиться со слабостью.

Марина всегда представляла музыку в виде цвета, какой-нибудь особой погоды или времени года. Музыку Грига она увидела как накатывающие на берег волны, сначала огромные, а потом постепенно стихающие. Высокие волны послужат для поддержек, а когда музыка будет звучать тише, я проеду вокруг Сергея и лягу на лед. Сергей положит руку мне на плечо и попросит встать.

Марина говорила Сергею:

— У тебя очень теплая рука, она должна дать ей жизнь.