Юрий Асланьян - Дети победителей [Роман-расследование]

— На востоке есть такая притча. Великому человеку задают вопрос: «Ахмед, как ты достиг того, что тебя все нации уважают?» На что герой Ахмед ответил так: «Меня уважала жена. Глядя на нее, уважали дети. Потом стали уважать соседи, затем вся улица, село и, в конце концов, все остальные люди… А больше я ничего не сделал, чтобы заслужить уважение».

Когда в 1991 году я приехал на родину, из зоны строго режима на свободу выпустили две тысячи человек. Тогда я выступил по телевидению с протестом против этой необдуманной акции. Потому что преступник должен сидеть в тюрьме, какой бы национальности он ни был. После этого меня вызвали в аппарат президента и предложили должность. Я не юрист, я находился в министерстве в качестве наблюдателя за соблюдением справедливости — как представитель народа. Но когда в 1992 году Дудаев решил припугнуть оппозицию танками, я подал в отставку. Большую часть последнего времени я проживаю в Перми, иногда езжу на родину или в Среднюю Азию.

Ахмед Магомедович Дадаев является президентом Фонда религиозного возрождения «Евразия», который создан по предложению представителя Верховного муфтията России Равиля Юсупова. Для возрождения религий — мусульманской, православной, католической. Для защиты малоимущих, обездоленных, для создания благотворительных столовых. Фонд имеет филиалы в Екатеринбурге, Челябинске, Новосибирске, Красноярске и Омске. В руководстве фонда Дадаев — единственный чеченец. «Я никогда не вру. Я приобщаю своих земляков к религии. Если человек полюбит Бога, то в душе его появится святое…»

Перед новогодними праздниками Фонд проводил свои акции в мечети и в церкви с раздачей подарков.

— Пусть российские женщины, старики, верующие увидят, что мы, чеченцы, нормальные люди, а не бандиты, как утверждают кремлевские руководители. Я со всей ответственностью заявляю, что в Перми нет ни одной преступной чеченской группы. Нет ни мин, ни взрывчатки. И не будет никаких терактов — я за этим строго слежу. В области живут триста чеченцев. Занимаются торговлей и посредничеством. Здесь наш хлеб! Вы представляете, что будет, если сегодня чеченец или человек другой национальности — провокатор — устроит взрыв? Поднимется такая волна гнева, что нас просто сметут! И конечно, появится моральное оправдание действий в Чечне. Там сейчас гибнут молодые русские ребята, гибнут чеченцы. Кому нужна эта война? Ради чего мы стреляем друг в друга?

По словам Дадаева, боевиков в Грозном осталось мало, многие ушли в горы. Скоро начнется жестокая и затяжная партизанская война. В Моздоке Ахмед Магомедович подошел к БМП и спросил солдата: «Друг, как же так получилось, что мы убиваем друг друга?» И солдат ответил: «Земляк, мне эта БМП на хрен не нужна!» А в Грозном, во время штурма города Временным советом, у дома родственников Дадаева остановился танк, и молодые солдаты полчаса стояли на месте, не зная, куда двигаться, не имея ни приказа, ни плана действий. Воины зашли в дом и попросили воды. Такая вот она — чудовищная, бездарная война, в которую бросают восемнадцатилетних ребят.

— Рядом с моим селом, Закан-Юртом стоял танковый полк. И мы, школьники тогда, частенько бегали в эту часть. Солдаты то звездочку подарят, то на танке покатают. Мы связаны с Россией годами совместной жизни. Двадцать процентов чеченской молодежи работает здесь. Да, я уважаю Дудаева как мужчину, как личность. Но сегодня мало стать национальным героем! Президенту надо быть политиком, чтобы находить общий язык с людьми, проявлять гибкость, не допускать пролития крови. Не поторопись Москва с войной, совет старейшин Чечни уже нашел бы замену Дудаеву. В настоящее время пропаганда президента утверждает, что здесь, в России, уничтожаются чеченские диаспоры. Я ездил по селам и убеждал людей, что это не так. Что уральцы сочувствуют нам. И мы благодарны людям, которые солидарны с нашим народом. Эта бойня должна прекратиться. Пусть российская армия стоит в Чечне, она всегда там стояла и никогда никому не мешала, наоборот, помогала на сельхозработах. У Дудаева, конечно, много сторонников, и он останется национальным героем, но не президентом. Власть, скорее всего, перейдет к совету старейшин. Ставленника Москвы Грозный не примет, поэтому никто разоружаться не будет. Пока не пройдут годы, не затянутся сегодняшние смертельные раны, боевики оружия из рук не выпустят. А ситуация, когда автоматы скупаются властью у населения за большие деньги, опасна тем, что провоцирует убийства ради овладения стволом. В 1991 году Завгаев, тогдашний руководитель Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики, сам ушел со своего поста, когда понял, что дело может дойти до крови. Нынешним политикам ни в Москве, ни в Грозном не хватило ума, чтобы вовремя остановиться. Поэтому мы, народы, должны решить этот вопрос сами. Немедленно остановить кровопролитие.

На той встрече представителей чеченской диаспоры, что состоялась в конце декабря, Ахмед Дадаев выступил с обращением к своим землякам. Он сказал, что родственники в Чечне убедительно просят их не возвращаться на родину и не принимать участия в военных действиях. Ахмед Магомедович просил земляков не допускать каких-либо терактов и не поддаваться на возможные провокации: «Сегодня, в это тяжелейшее время, наше поведение здесь должно быть подчеркнуто безукоризненным, элитным, чтоб у российских людей складывалось только хорошее мнение о нас. Необходимо во что бы то ни стало остановить войну и начать экономическое возрождение республики».

Действительно, в этом веке чеченцам придется возводить свои дома в четвертый раз. Первый раз — после генерала Деникина, второй раз — в Казахстане, куда их выслал Сталин, третий раз — после возвращения на родину. И теперь снова — после генерала Грачёва.

— Пусть политики на коленях друг перед другом ползают, но договариваются о мире, — сказал Дадаев. — Чеченская интеллигенция поднимет республику. У нашего народа есть талантливые люди! Вспомните писателя Авторханова, артиста Эсамбаева, экономиста Хасбулатова. А на нас поставили клеймо мафиозного народа!

Я горжусь тем, что я чеченец. Но если раньше я говорил о своей национальности открыто, то сегодня не всегда решаюсь на это, потому что чувствую предвзятое отношение…

— Но ведь среди чеченцев действительно немало преступников?

— Преступники есть, но с ними надо бороться с помощью закона. А война — это самое страшное преступление. И кто тогда больший преступник? В Советском Союзе Чечено-Ингушетия занимала 74-е место по уровню материального обеспечения. А после 1991 года он стал еще ниже. Поэтому часть молодежи становилась на преступную дорожку. Были нападения на поезда, захват вертолетов, но не в таком количестве, как сейчас об этом говорят. Много приписывают. Однажды сотрудники нашего министерства арестовали в поезде четырех грабителей, которые оказались жителями соседнего Дагестана, не чеченцами. И это был не единственный случай. Повторяю, что с преступниками надо бороться законно. Преступник — это не народный посланник! Не надо судить по нему о целом народе. И я не являюсь родственником преступного авторитета, как обо мне, видимо, уже говорят в Перми. И я не получал от генерала Дудаева никаких заданий. Я занимаюсь возрождением религий. Наш фонд уже оказал помощь 380 семьям, в том числе беженцам.