Рэйчел Кушнер - Комната на Марсе [litres]

В его первую ходку в Старом Фолсоме не было особой категории. Среди заключенных попадались типы со странностями, не без этого, но не было отдельного блока, призванного обеспечить безопасность популяции заключенных, состоящей из стукачей и копов. Он почти не выходил из камеры. Ему передали письмо с угрозой, очевидно, от Бетти Ля-Франс, пусть даже она не могла писать ему напрямую, письмо нервозными печатными буквами, которое вручил ему некто Фред Фадж, заявив, что скоро заключенные в его дворе узнают, что он всего лишь грязный коп.

Это была ее месть. Давай, трахни меня, грязный коп. И он повелся. Он был наивным. Это ее длинный язык навлек на них правосудие, и он был уверен, что она по-прежнему треплется с кем попало.

Он лежал у себя в камере и мечтал о побеге. Стены Старого Фолсома, точно огромные гранитные зубы, простиравшиеся под землю даже дальше, чем в небо, были построены первыми заключенными, и Док испытывал к ним злость и зависть: плоды их трудов держали его взаперти, а кроме того, они были заняты чем-то действительно важным.

Тыловую границу тюрьмы отмечала Американская река с бурливыми порогами и сторожевая башня, возвышавшаяся над окрестностями.

Когда Док был ребенком, по радио часто крутили «Блюз Фолсомской тюрьмы». Дока эта песня не трогала, как считал Вик, его приемный отец, который обожал ее и измывался над маленьким Доком. Много позже, став взрослым и вступив в ряды полиции, нацепив полицейский значок и разъезжая в патрульной машине с ружьем, Док снова услышал эту песню. Она звучала из музыкального автомата в «Вершках», и Док до глубины души прочувствовал слова о том, как герой застрелил человека в Рино только затем, чтобы увидеть, как он умрет, потому что именно за этим Док и стрелял в людей, хотя он никогда не был в Рино.

Джонни Кэш нюхал кокаин, и это также объединяло их с Доком. Лицо барда отмечали глубокие морщины и особый изможденный взгляд, полный внутреннего напряжения, какой бывает у атлетов, преодолевающих полосу препятствий, и еще у тех, кто курит крэк до самого рассвета.

Вик не имел пагубных пристрастий, он только бил и насиловал маленького Дока. Он работал оценщиком страховых убытков, выкуривал ровно шесть сигарет в день и иногда позволял себе бокал розового вина. Вик следил за своим садом с дотошностью маньяка, проверяя, чтобы Док убирал всю опавшую листву до последнего листика.

Ребенком Док видел Джонни Кэша по телевизору, когда тот давал свой знаменитый концерт в кафетерии Старого Фолсома, том самом кафетерии, где позднее бывал Док, когда у него хватало мужества пойти туда пошамать, превозмогая страх, что его зарежут. Когда Док сидел в Старом Фолсоме второй месяц, в этом самом кафетерии вспыхнул бунт. Кому-то дали недостаточно большой кусок пирога, и двести шестьдесят зэков устроили погром. Надзиратели бросились наутек, осознав численный перевес. Док залез под один из кривоногих столиков и смотрел, как на пол летели столовые приборы, брызги крови и куски еды. Металлические подносы использовались как ударное оружие, простое и эффективное. Копы окружили кафетерий по периметру, вдоль узкого огороженного прохода, отделенного от кафетерия защитной стеной. На копах было защитное снаряжение. Они бросили в кафетерий гранату со слезоточивым газом. Кто-то из зэков подхватил ее и бросил назад. Узкий проход, запруженный копами в защитном снаряжении, стал заполняться газом, и копы начали беспорядочно ломиться куда подальше. Зэки ревели от восторга, несмотря на то, что газ просачивался через стену и в кафетерий, вызывая у них слезы. Газовые слезы восторга.

Что Доку нравилось в барменше из «Лас Бризас», это чувство того, что она отдается ему без остатка. Если женщина позволяет тебе обкончать себя с ног до головы, это может означать, что она принимает тебя целиком и полностью, таким, какой ты есть.

И еще в «Лас Бризас» был старик, сидевший за барной стойкой и подмигивавший Доку, когда он выходил из кладовой, – нет, это был не сутенер, а просто старый мексиканец с пропеченным солнцем лицом, которому нравилось сидеть, потягивая пиво, и подмигивать людям, как бы говоря: «Меня радует видеть то, что я вижу, и знать то, что знаю».

Парень идет на свидание вслепую. Док рассказывал себе такой анекдот, про свидание вслепую.

Парень по имени Ричард идет на свидание вслепую с женщиной по имени Линда. Они договорились по телефону. Эта Линда говорит: «Встретимся у автомата с газировкой». Ричард подходит к автомату с газировкой и ждет.

К нему подходит молодая женщина и спрашивает: «Вы Ричард?»

Он говорит: «Да».

Она его оглядывает и говорит: «Я не Линда».

Один раз Док был женат на девушке из Болгарии. Временный проект – так он думал об этом потом. Он никогда на самом деле не мог объяснить себе или понять, почему женился на ней. Он бы трахнул ее сейчас, если мог бы. Он представляет, как задирает на ней ночнушку, которую купил давным-давно, и всовывает ей, и двигает туда-сюда. Секс – это так просто, он не понимал, почему у людей столько бзиков на этот счет. Он всегда был готов кинуть палку. У него с этим не было проблем. Девушка из Болгарии во время секса лежала как мертвая, что слегка тревожило его. Даже ритм ее дыхания не менялся, когда он утрамбовывал ее, достигая кульминации, готовый взорваться и оросить ее живот своим соком. Док думает теперь об этом, слыша, как его сокамерник ворочается на нижней койке. Он думает не о том, почему она была такой зажатой. Это его ничуть не заботит. Он вспоминает то ощущение, когда он утрамбовывал ее.

Очень грустно, когда ты настолько привыкаешь дрочить среди дня, что уже не обращаешь внимания на сокамерника, лежащего внизу на своей койке, – Док, наверно, может вам не объяснять.

Иногда среди ночи Доку кажется, что он слышит, как весь тюремный блок гоняет лысого. Сдержанное хоровое хлюпанье. «Охренеть», – вероятно, думаете вы. Но Док хотел бы вам напомнить, что это человеческие существа. Кровь приливает к их пенисам независимо от того, на воле они или за решеткой, а когда человеческий пенис набухает и нет возможности для разрядки, человеческий самец инстинктивно обхватывает свой набухший член и принимается надрачивать его.

И это приводит на память Доку очередной анекдот.

Это единственный анекдот, который он может вспомнить полностью. Все анекдоты, мелькающие у него в уме: в бар входит конь… Сколько мексикашек нужно, чтобы… что? Он не может вспомнить даже завязку.

За все его годы у него в уме отчетливо отложился только один анекдот.

У чувака с женой «супружеская проблема». У них никак не получается потрахаться. Так что они идут к этому врачу, сексопатологу. Врач говорит, что они, похоже, плохо понимают друг друга. Мужик с женой признают, что им неловко говорить о сексе. Врач предлагает им придумать физические подсказки, чтобы они могли понимать, когда другой в настроении. Жена говорит: «О’кей, милый, давай так: если ты готов пошалить, похлопай меня пару раз по животу. А если ты не настроен, – говорит она ему, – шлепни меня по животу один раз». Муж говорит: «Ты хорошо придумала, дорогая. Один шлепок – это я как бы говорю: «Не сегодня»; два шлепка: «Начинаем вечеринку». А вот знаки для тебя: «Если охота потрахаться, дерни меня за хер один раз. А если ты не в настроении, дерни сто раз».