Роберто Савиано - Пираньи Неаполя

С тех пор Мена ни слезинки не проронила. Она заботилась о муже, который плакал не переставая – на ступеньке морга, на стуле в полицейском участке, на скамье в церкви. Она ни с кем не разговаривала, если не считать практические дела и ответы следователю, ведь полиция, естественно, начала проводить расследование. Время от времени косилась на Николаса. Оставшись одна с сыном и мужем, сняла наконец красное платье и, стоя в одной сорочке, смотрела на это платье с двумя пуговицами на спине. Расправила его на столе и вдруг резко схватила и принялась рвать, сначала по швам, затем яростно разрывать ткань как попало, и только тогда вырвался у нее крик, такой металлический, ржавый крик, от которого даже муж перестал плакать. В новостях передавали о “мальчике, убитом каморрой у монумента “Рыцарь из Толедо” Уильяма Кентриджа”.

Похороны были через пять дней. Мена все время просила цветы. Просила и у парней Николаса.

– Мне нужны цветы, понятно вам? – И зло смотрела на них. – Вы знаете, как их достать. Нужны лучшие цветы Неаполя. Белые, много белых цветов. Розы, каллы, самые дорогие. – Она осмотрела церковь и жестом отстранила священника и служащих похоронного бюро: – Вы не поняли! Я хочу цветы. Много цветов, чтобы в обморок можно было упасть от их аромата.

Все было сделано, как она хотела. За гробом шло очень много людей – соседи, знакомые и те, о которых никто не знал, откуда они. Это хорошо, так и должно быть, думала Мена, чтобы все помнили моего мальчика, моего малыша.

Николас не отходил от матери. Слушался. Делал уроки. Ловил все ее жесты. Как настоящий король, который знает, кто с ним, кто против него и кто не должен вмешиваться. Его парни были рядом и скорбели. Как умели. Они терялись в этой куче белых цветов, которые потребовала мать Кристиана.

Пришли школьные друзья Кристиана, вереница детей в сопровождении учительницы; пришли одноклассники Николаса и учитель по литературе Де Марино, задумчивый и молчаливый.

Белым был и гроб. Детский гроб. Девушки друзей Николаса надели платки, они знали традицию и соблюдали ее.

Мена, одетая во все черное, волосы убраны под черную кружевную шаль, держала под руку мужа. Она велела всем подождать, прежде чем провожать Кристиана в последний путь на кладбище Поджореале, и попросила Николаса собрать банду в ризнице.

– Синьор священник простит нас, если мы на пару минут займем его место, – сказала она, не позволяя священнику следовать за ней и всей бандой в полном составе, включая Дохлую Рыбу и Бриато, которые передвигались – один на костылях, другой с ортопедической палкой.

Когда они собрались в полутемной ризнице, Мена немного помолчала, потом откинула черную вуаль и, открыв лицо, посмотрела на каждого:

– Я хочу мести. – И повторила: – Я хочу мести. – А потом продолжила: – Вы можете это сделать. Вы – лучшие. – Перевела дыхание: – Может, вы могли бы сделать так, чтобы он остался жить, мой младший сын, но судьба есть судьба, а времена меняются. Настало время бури. Я хочу, чтобы вы были бурей в этом городе.

Все закивали. Кроме Николаса. Он взял мать под руку и сказал:

– Пора идти.

У дверей ризницы отец схватил Николаса за рубашку, он поднял бы его, если б смог, впился ничего не видящими глазами в его глаза и принялся повторять сначала шепотом, а затем громко:

– Это ты его убил. Ты убил. Ты убил. Ты – убийца. Это ты его убил.

Мена освободила сына от этой хватки и обняла мужа.

– Погоди, не сейчас. У нас есть время, – сказала она, ласково погладив его.

Все шли к выходу из церкви через триумф белых цветов. На улице уже ждал катафалк. Пернатый, одетый в черное, подошел к Николасу. Мягко обнял его, странно даже, что он способен на такую деликатность:

– Нико, соболезнования. От меня и еще сам знаешь от кого.

Николас молча кивнул, он смотрел только на белый гроб. Попытался пройти вперед, к матери, но Пернатый взял его за плечо.

– Видели? – спросил он. Про вас говорят. – И протянул газету. На передовице было все вместе – смерть Кристиана, смерть Рогипнола и буря, разыгравшаяся в Старом городе. Говорилось, что причиной стала новая паранца.

Гроб был уже в катафалке, и Николас перевел взгляд на газету, протянутую ему Пернатым.

– Парни, – сказал он своим, которые шли рядом, – нас окрестили. Теперь мы – пираньи Неаполя.

Неожиданно хлынул проливной дождь. Дорога почернела от зонтов, словно и Форчелла, и Трибунали ждали этого ливня, как освобождения. Катафалк медленно ехал в море зонтов. И только пираньи мокли под дождем.

Смерть и вода – всегда обещание. Они были готовы пройти через Красное море.

Одной из задач этого романа было использование диалекта. Идея возникла спонтанно, однако понадобилась кропотливая работа, эксперименты, прослушивание. Я не хотел прибегать к “классическому” неаполитанскому диалекту, на котором до сих пор пишут многие поэты и писатели. Но в то же время я стремился к тому, чтобы оттенок этой “классики” был заметен в тексте. Я обратился за помощью к Николе де Блази (преподавателю истории итальянского языка в Университете Федерико II, Неаполь) и Джованни Туркетте (преподавателю современной итальянской литературы в Миланском университете), им обоим выражаю искреннюю благодарность. Я почувствовал податливость, гибкость языка, почувствовал, что могу то здесь, то там использовать силу живой разговорной речи, реконструируя ее в речи письменной. Кое-где эта преднамеренная манипуляция отходит от правил, потому что я как автор создавал, отбирал, преображал звуковую реальность на письме, создавая образы героев с помощью “исковерканного” в моем воображении диалекта.

“Руки над городом” – кинофильмрежиссера Франческо Рози, вышедший на экраны в 1963 году; социально-политическая драма. (Здесь и далее примеч. перев.)

Паранца – рыбацкий одномачтовый баркас; невод для ловли рыбы; мелкая морская рыбешка, приготовленная в кляре. И банда в структуре каморры.

Форчелла – историческая зона в центре Неаполя. Название происходит от характерной формы перекрестка, напоминающей греческую букву ипсилон (Y) или вилку.

Святой Януарий – священномученик, покровитель Неаполя. Самый известный случай заступничества Януария – спасение города от извержения Везувия в 1631 году, когда по молитвам горожан каменная статуя святого одним жестом поднятой руки остановила извержение.

Колонны Форчеллы – огороженная археологическая зона в центре площади Винченцо Календы. Камни, предположительно, были частью стены, окружавшей античный Неаполис.