Зоя Богуславская - Предсказание

– А что стряслось? – поинтересовался его правая рука Алочкин, похожий на промокшего воробья и обладавший способностью пунцоветь по каждому поводу. Ему поручено было отвечать за «паблик релейшн» НТЦ.

– Ничего, – едко прищурился Виктор Михайлович. – По утрам имею привычку включать телевизор, а едучи в машине, глядеть по сторонам. Допустим, вчера над мостом, по дороге в аэропорт Шереметьево, натыкаюсь на гигантский плакат объединения «Тоннель», по которому бежит мерцающая цветная дорожка. Реклама о них не сходит по ящику, еженедельно – статьи в родном «Коммерсанте», «Деловых людях». «Тоннель» – вездесущ, всепроникаем. А где наша фирма? Кто написал о создании «Тренинг-центра»? Уникального организма, не имеющего пока аналогов?

– В «Интеграторе», – сказал Алочкин. – И еще… Вы не читали?

– Нам не нужен лишний шум, – добавил Виктор Михайлович двумя тонами ниже, – но скромные наши достижения на международных выставках в разработке новых проектов кто-то же должен озвучивать? А то следуешь по маршруту…

– Не по тем маршрутам едете…

– Не тот канал ящика включаете…

– Газеты у вас не наши… – с разных сторон посыпалось как град.

– Допустим. Но какие газеты упомянули (не говорю – проанализировали) наши успехи на Лондонской выставке? На Международной выставке электроники в Сокольниках?

– «Совершенно секретно», – сострил Володя Мадунин, его зам по коммерции и связям с общественностью. Он слыл асом в деле составления документации и прогнозирования, был рыжеват, с небольшой плешью и розовым отливом кожи. Меж собой его звали кто – «Мадонной», кто – «Марадоной».

– Виктор Михайлович, ты справедливо нащупал наше слабое место, – встал он, гася улыбку. – Однако посмотри на ситуацию с другой стороны. В нашем отечестве, как это ни парадоксально, при не сформированном еще предпринимательском престиже отсутствие рекламы иногда лучшая реклама. Это известно. Наши достижения как бы попадают в скрытый дефицит, а мы – в разряд таинственно преуспевающих организаций, механизм которых непонятен, а потому притягивает. Есть же престижные области, в которых реклама вообще запрещена. Нуждается ли наш НТЦ в…

– Не нуждается, – как эхо подхватило несколько молодых голосов.

– Вздор, – раздался с места голос зама по маркетингу Кати Лебедевой. Вытянутая как шланг, она медленно расправляла искусственную орхидею на лацкане красного жакета, радовавшего глаза окружающих облегающими свойствами материи джерси. – Дело только в уровне. И в качестве рекламы. Вы скажете, у нас, мол, и никудышное дешевое изделие могут разрекламировать так, что удается продать втридорога, ан нет. Сегодняшнего потребителя на мякине уже не проведешь. Он сам научен обманывать, хитрить, неподкрепленной рекламе он не верит.

– Отчасти это так, Екатерина Гарриевна, – уже не скрывая веселого настроя, заметил Алочкин. – И все же я бы предложил…

– Посмотрим несколько роликов, – мрачно перебил Мадунин, славившийся помимо всего прочего еще и любительскими кинозарисовками. – Их тут четыре. Что понравится, то и запустим в качестве рекламы. Будут вам и телепрограммы, и беговая цветодорожка на Новом Арбате.

– А во что обойдется проволочка? – вскипел Виктор Михайлович. – Что вы делали все это время?

– Форму искали, – прошептал Алочкин, краснея.

– Нашли?

– Сейчас увидим. Не стоит так нервничать, шеф. В конечном итоге…

– Что означает – «конечном»? – вдруг заорал Виктор Михайлович (вот тут-то он и сорвался). – Может, подскажешь, что произойдет в нашем благословенном отечестве в течение месяца? Дня? Часа? – Он бушевал еще минут пять, сотрудники недоуменно переглядывались – подобное было в диковинку.

А Виктор Михайлович, вернувшись в кабинет, долго не мог прийти в себя, голова налилась тяжестью, и вечером, отказавшись от машины, он пешком вернулся домой.

– Ну вот и пицца, – входит в его мысленное пространство Гелена.

Шипит сковорода, запах жареных помидоров повисает над столом, мгновенно погружая его в мирный быт и семейное благополучие.

– В сущности, мои ребята – это уникальное явление, – проглотив ароматный кусок, говорит он Гелене. – Высокий профессионализм плюс сверхпреданность своему предприятию – вот что станет двигателем прогресса в нашей стране.

– А что взамен? Какие купюры? – издевается Гелена. Губная помада уже смыта вином, лицо помятое, мешочки под глазами.

– Какие? Приличные! Да пойми, заработок для них – не главное. Тут, повторяю, важнее их привязанность к общему делу.

– Так не бывает! – весело сверкает глазами Гелена. – Деньги, господин хороший, всегда главное. Оставь своих ребят разочек без зарплаты, а другие пусть предложат им двойную, посмотрим, кто у тебя останется.

Виктор Михайлович не реагирует, он уверен, что его команда даже от нокдауна не распадется. Был один такой момент, когда банк прекратил кредитование и, казалось, их ждет полное банкротство. Но ребята скинулись, бросив в котел все собственные сбережения, и фирма вырулила. А теперь их компания разрослась филиалами в разных странах и ближнем зарубежье, запущен НТЦ. Заказы фирме поступают бог весть откуда, не успеваешь выполнять.

– Мы имеем дело только с надежными людьми, поняла? И довольно, – ставит точку на абстрактной части беседы Виктор Михайлович. – А теперь выкладывай начистоту: сама-то ты наверняка знаешь, за что ее убили. Какие дела вы тут проворачивали?

Гелена смотрит очень внимательно, глаза заволакивает жалость.

– Ну, слушай, коли ты такой дотошный. – Она умещает свое крупное туловище в узковатом кресле, щелчком выбивает сигарету из пачки и прикуривает, демонстрируя полные руки, покрытые шелковистым загаром. – Людмила наша классно плавала, знаешь? С ума сходила по морю. Может, рыбой была в прежней жизни, а? Уплывет с утра, от берега не видно. Потом вылезет из воды, обсохнет, минут пять на солнце полежит – и обратно. Прямо страсть была к воде. Как-то увидел ее заплывы местный красавчик, Тимошка, представительный такой парень, волосатый, как обезьяна. Профессиональный пловец. Он стал гоняться за ней. Она в воду – и он тоже. Повадился загонять ее в море все дальше. С берега выглядело, будто дельфины заигрывают людей. Видал когда-нибудь? Потом уже и по вечерам Тимошка все больше за ней ухлестывал. В тот раз, на танцах, Муська его по-крупному отшила. Она это умела. Да еще выставила перед всеми круглым дураком, выразившись в том смысле, что, мол, он в умственном отношении от обезьяны недалеко продвинулся. Тимошка смерил ее взглядом и ушел. А позже, сильно поддав, явился. Захотел подсесть к ее столу, а его не принимают.

Гелена сглатывает новый кусок пиццы, Виктор Михайлович больше не притрагивается. Рассказ не рассеивает его подозрений.