Зоя Богуславская - Предсказание

– И в обратный конец сохранился, – посмотрела она на еще более побелевшего Виктора Михайловича. Затем, щелкнув замком маленькой сумки, вытащила из нее щетку для волос, набор косметики, наполовину уже бывшей в употреблении, деньги.

«А серьги-«будильники», а документы?» – почему-то мелькнуло у Виктора Михайловича.

– Вот, – Гелена помахала пачкой денег, – пять тысяч. Все ее, так сказать, достояние.

«На что же она жила здесь неделю?» – опять невпопад пронеслась мысль у Виктора Михайловича. Он не мог заставить себя произнести ни слова.

В дверь неожиданно постучали, ввалился Роман.

– Ну как, разобрались? – сразу же загремел он. Струйки пота стекали со лба, сам он дымился, как чан с картошкой. – Куда едем? Решили? Сейчас гроза полоснет, уже гремит.

– На кладбище, – овладев собой, приказал Виктор Михайлович, машинально нащупывая бумажник во внутреннем кармане. – И вообще, учти, до самого отлета будем с тобой ездить. – Ему категорически не хотелось влезать в Геленин «москвич». – Пока у меня не возникнет окончательная ясность, ты работаешь со мной. Понял? За башлями я не постою.

– Может, перекусишь? – показала Гелена водителю на пиццу. Она явно тянула время.

– Никаких перекусов! Уж сколько часов все закусываем и запиваем, – оборвал Виктор Михайлович.

– Да, вот что я подумала… – Гелена сняла с вешалки зонт, засунула босые ноги в лодочки. – Может, стоит еще к Фаине заскочить? Именно она в тот вечер с Муськой в ресторане была. Проходила потом как главная свидетельница. Захочешь, так она тебе всю сцену в деталях опишет. Как, а?

Роман одобрительно закивал. Раз пассажир серьезный, надо все сделать как положено. Он уже и сам начинал втягиваться в расследование.

Виктор Михайлович сразу же согласился: хоть кто-то живой заговорит кроме этой бабищи.

– Кстати, Фаина тебе подтвердит, сколько мы тебе в Москву названивали. И домой, и на работу. Пока твоя секретарша не разъяснила, что ты – в командировке.

Отъехали в предгрозовой темноте. На набережную проезд запрещен, двинулись вдоль пляжа пешком.

Торговая точка Фаины звалась «Ротонда», очередь к ней была видна еще издали. Подойдя ближе, Виктор Михайлович понял, что продавали там сахарную вату – новое лакомство, появившееся на Синем Берегу в нынешнем сезоне вместе с другим ассортиментом нового времени. Небезразличным взглядом Виктор Михайлович оценивал новую реальность городка, казалось знакомого ему до мелочей с детства, когда его, как многих московских детей, вывозили в крымские пионерлагеря. Теперь он не мог постичь, откуда берется такое количество импортного товара, который размещался прямо на земле, в коробках, на ящиках и вешалках. Кто завозит все эти пачки «Мальборо», «Винстона», греческих сигар, каким макаром и как доставлялись костюмы от «Адидаса», сумки «Гуччо», туфли «Саламандра», уж не говоря о батарее бутылок со спиртным и соками из Греции, Испании, Голландии, Израиля? Кто переправляет коробки с апельсинами, бананами, финиками, киви, что растут бог весть в каких краях? Все это, увиденное и услышанное, раздражало Виктора Михайловича полной нелогичностью, бесхозяйственностью.

– Понаехало народа, – перекрывая шум, наклонился он к Роману, – откуда все взялось – непостижимо.

– Время качнулось, – объяснил Роман. – В какую сторону – не знаю. Теперь каждый может челноком смотаться хошь в Грецию, хошь на Канары или в Штаты. Тысячами зелененькие гребут.

На ближних подступах к Фаининой «Ротонде» гремел динамик, в витрине зазывно поблескивали бутылки с зарубежными наклейками. «В сиреневый туман мой милый уплывает, а в небесах горит полночная звезда. Кондуктор, погоди, кондуктор, понимаешь…» – перекрывал голоса людей знакомый шлягер прошлого сезона.

– Эй, где хозяйка? – просунул голову в дверь кафе Роман.

Никто не отозвался.

«Кондуктор, погоди, кондуктор, понимаешь, я с милым расстаюсь, и, может, навсегда…»

«Смена вех, – стучало в мозгу Виктора Михайловича, – перевернулась страна».

Гелена зацепилась за знакомую официантку – красотку с выкрашенными по моде, в два цвета, волосами, на макушке торчал синий бант.

– Минутку потерпите, – обернулась она к Виктору Михайловичу. – Сейчас Фаина подойдет.

Посетители расхватывали шары сверкающей ваты, внутри кафе к ней полагался еще стакан сока или вина. Торговля и здесь шла бойко, товар не кончался. Красотка, только что калякавшая с Геленой, ловкими движениями размешивая и накручивая лакомство, быстро обслужила четыре столика, потом выжидательно облокотилась на буфетную стойку. Никакой Фаины не было. Минут через десять, когда Виктору Михайловичу уже надоело созерцать синий бант официантки, ее передник и туфли на уродских, вернувшихся из шестидесятых платформах, внезапно (он прозевал этот момент) за стойкой появилась буфетчица. Седая, коротко стриженная, с молодым ожесточенным лицом. Виктор Михайлович сразу угадал в ней хозяйку, Фаину.

– Вот, москвичок хочет с тобой покалякать, – негромко позвала ее Гелена, скосив глаза на своего соседа.

Фаина не отреагировала. Ее внимание целиком было поглощено сифоном с газировкой, который дал течь. Вода капала на пол, растекаясь под столы.

– Хороший знакомый Людмилы Гуцко, – громче уточнила Гелена, – Виктор Михайлович.

Фаина справилась с сифоном, молча устремилась к выходу.

– Пошли, – шепотом приказала Гелена.

На улице буфетчица уставилась на Виктора Михайловича не говоря ни слова. При ярком свете ее седина, бледно-ожесточенное лицо резко контрастировали с худыми, почерневшими от загара, сильными руками и острыми коленками, хмурый, исподлобья взгляд не сулил консенсуса.

– Перед кладбищем решили к тебе заглянуть, – со значением и чуть заискивая проговорила Гелена. – Разобъясни Виктору Михайловичу, как все получилось. Мужчина Муське не посторонний, приехал из столицы. Имеет право знать подробности. Все-таки ты проходила как свидетельница.

– Ваши подробности мне не нужны, – с ненавистью разглядывая Фаину, выступил вперед Виктор Михайлович. – Почему убийца на свободе гуляет? Как это вдруг закрыли дело и всю вину спихнули на потерпевшую Гуцко? – вот что меня интересует. И предупреждаю: я этого так не оставлю. Добьюсь возвращения дела на доследование либо в области, либо в Москве.

Фаина равнодушно глядела мимо, как будто впервые слышала о Людмиле, очередь ручейком текла от них к прилавку с сахарной ватой. Обслуживание шло бесперебойно, но в какой-то момент из кафе послышались выкрики, мат. Фаина вбежала обратно, видно было, как она подскочила к спорившим, поперла на скандалистов. Через минуту все улеглось, дебоширы нехотя ретировались.

Вернувшись, хозяйка приняла ту же позу, что и раньше, взгляд ее неподвижно уперся в очередь, беседа явно не клеилась.