Олег Слободчиков - Чертов узел

Близилось лето. Прошло три дня, тропа на склоне оттаяла и просохла, цепляясь за голенища сапог сухими прошлогодними стеблями. Хлюпали лужи, журчали ручьи. Друзья перебрались в шалаш и ждали подходящей для перехода погоды. По ночам где-то рядом выли волки. Виктор прислушался, отбросив за ухо длинную светлую прядь волос, не без гордости и с каким-то злорадством кивнул:

— Слышишь? Это они меня зовут.

— Может быть, ты с ними уже и разговаривать научился? — недоверчиво хмыкнул Алексей.

— Говорить еще не научился, — серьезно ответил Виктор, — но кое-что понимаю. У меня ведь в этих краях друзей — ты да волки. Ах, да, еще Машка! Вскоре надо будет навестить. Пора ей просыпаться, — он помолчал и добавил: — Умишко у зверей есть. Понимают, что я не только на них охочусь. Ходят следом, добивают подранков, остатки моей добычи подбирают. Не поверишь: загоняют на меня дичь… Вот провожу тебя и останусь у них за атамана.

— Смотри, как бы не сожрали самого… атамана, — проворчал Алексей, забираясь в спальный мешок.

— Да уж это как положено, — не без гордыни в голосе ответил Виктор. — У них, как у людей: пока здоров и полезен — всем друг, ну, а как сломался — ваши-то затопчут и с дерьмом смешают, а эти просто сожрут.

Алексей прислушался к крику ночных птиц и шуму ветра за тонкими стенами шалаша. Снова совсем рядом услышал вой — тоскливый и протяжный. Виктор уже спал, мирно посапывая. От раздавшегося воя он на миг задержал дыхание и снова засопел в спокойном глубоком сне.

С первыми лучами солнца друзья стали подниматься на перевал. Здесь хоть и сошел снег, но тропа еще не просохла, ноги скользили по настывшей за ночь грязи. Справа был отрытый вытаявший склон, слева — лесные колки вдоль ручья. За спиной, как гигантское полотнище, открывался вид на острые вершины, белые долины, седые морены и скалы. Виктор оглянулся, выпрямившись под рюкзаком, задержал взгляд на волнующей картине, спросил:

— В России нет таких гор. Как без них жить? Горец — это и образ жизни, и тип психики. Только здесь я чувствую себя по-настоящему защищенным.

— Красиво, — вздохнув, улыбнулся Алексей и смахнул капли пота с разгоряченного лица. — Буду вспоминать. Что еще остается?.. Не идти же прислугой в чужой дом только потому, что там красиво, уютно, сытно…

Виктор хмыкнул, перекинув винтовку с плеча на плечо, зашагал вверх.

Вскоре он снова обернулся:

— У меня такое чувство, что веду тебя на расстрел. И при том ощущение полного бессилия — ничего не могу доказать. То ли я такой тупой, то ли одичал так, что не в силах объяснить элементарного… Леха, ну поверь, не приживешься ты там!

Алексей с готовностью остановился. Через несколько секунд его дыхание восстановилось и стало ровным:

— Я как-то малину пересаживал, — сказал, мягко улыбаясь. — Крупная, сладкая вымахала, да не на том месте. При пересадке все плодоносящие кусты погибли — жаль. Но каждый корень дал новый росток, и через год была малина на нужном месте.

— Выходит, ради детей своих ты готов принести себя в жертву? — скривился Виктор. — А если они этой жертвы не примут и сбегут за бугор?

Сейчас многие мечтают о Штатах или Канаде.

— Это будет ужасно! Но, в принципе, я отвечаю только за свои поступки и расплачиваюсь за грехи предков. По отношению к своей совести, к Богу, к роду, крови и нации я поступаю правильно.

— Ну вот, — громче и раздраженней заговорил Виктор. — Опять вернулись к тому же: к условной величине икс, ни существование, ни значение которой никто не может подтвердить: к Богу!

— Его надо искать в своей душе — и найдешь! — спокойно добавил Алексей. Они опять не поняли друг друга. Виктор приложил к глазам бинокль, без всякой надобности разглядывая путь к седловине, повел окулярами вдоль кромки леса. Будто искры мелькнули среди елок.

— Кажется, волки за нами идут, — рассмеялся он, стараясь отвлечься от начинавшегося спора. — Звери думают, мы заняты благородным делом — охотой. Придется разочаровать. Вот уж кому никогда не понять, почему ты уходишь на Север!

— На то мы и люди! — огрызнулся Алексей.

— Зря ты так о них — очень умные звери. И с нравственной стороны, может быть, в чем-то получше нас с тобой. Знаешь, какие у них крепкие и верные семьи? Мне бы такую жену, как у волка самка.

Вскоре волки выгнали из леса марала прямо на тропу. Виктор вскинул винтовку и выстрелил с полусотни шагов в шею. Слышно было, как шлепнулась пуля в косматую плоть. Марал вздыбился. Алексей азартно сбросил с плеча дробовик и гулко выстрелил по лопаткам. Зверь упал, дергаясь в судорогах. Скачками хищника к нему метнулся Виктор, выхватив нож, торопливо перерезал горло. На весеннюю оттаивающую землю хлынула горячая кровь.

— Пантач! — глаза Виктора сверкали синими холодными льдинками.

Алексей выбросил из ствола еще дымящуюся гильзу, сам себе удивляясь, — почему стрелял? Жаль было красивого сильного зверя, беспомощно лежащего на окровавленной тропе.

Здесь, возле добытой туши, друзья решили заночевать. Виктору спешить было некуда: он жил, выискивая мелкие радости каждого текущего мгновения. Алексей прощался с прежней жизнью, ностальгически озирал ее всю, с раннего детства до горно-отшельнического периода, любовался видом гор, вдыхал породневшие запахи этих мест и тоже не спешил в будущее.

Товарищ быстро снял шкуру, срезал мякоть с костей, развешал ее, чтобы остыла. Тушу, на костях которой оставалось еще немало мяса, столкнул вниз по склону — этот пай принадлежал волкам. Вертясь и брызгая кровью, понеслись вниз остатки марала, пока не застряли среди кустарников. Волки найдут свою долю.

Стемнело. Они жарили на костре печень и мозговые кости. Последнее время Виктор находил большое удовольствие в том, чтобы неторопливо жить возле туши, занимаясь только едой и отдыхом, как это делают волки. Иногда он с удивлением вспоминал, как мерз когда-то ночами, как мучился бездельем на вынужденных стоянках. Все это осталось в прошлой, безалаберной жизни. Теперь, даже в прохладные ночи ранней весны, стоило чуть прогреть землю костром, набросать лапника, хорошо поесть мяса — и наступал светлый сон под открытым небом.

Виктор вырубил из черепа бархатистые рожки.

— Слегка обработаем, возьмешь с собой, продашь китайцам или корейцам.

На билет в Россию денег хватит.

Горел костер. Порывы ветра доносили с юга запах оттаявшей земли, наполняли душу томительным ожиданием благополучного лета. У костра был покладистый характер, и он деловито потрескивал, даря свое живительное тепло. Чистые яркие звезды, каких никогда не увидишь в городе, висели на черном куполе неба.

Алексей смотрел на пламя, тихо говорил о наболевшем, передуманном.

Виктор, растянувшись на еловой подстилке, слушал, то сыто смеживая веки, то впадая в дрему.