Олег Слободчиков - Двойной карамболь

Прошел месяц, Алтай не звонил и не появлялся. Это было естественно. После защиты диплома Костя получил распределение в Вычислительный центр, в чем почти не сомневался. Уже перед выходом на работу он случайно встретил сестру Алтая. Она не видела брата уже месяца полтора, но не беспокоилась: он и прежде исчезал на все лето.

Время от времени Варнаков наводил справки о товарище — тот не вернулся даже к зиме. Сомнений не оставалось — друг погиб.

Одиночные маршруты для него были не в диковинку, но погиб он именно тогда, когда рядом должен был быть Варнаков.

Следующая весна выдалась ранняя: в конце марта сильно потеплело, а в середине апреля в городе стал появляться весенний дух зелени. Мать и сестра с малолетним сыном уехали: мать — в гости, сестра — в командировку. Костя сидел на балконе и читал, накинув на плечи теплую куртку. Смеркалось. Он был уверен, что не спит, видел книгу на коленях, темные полоски строчек бежали перед глазами.

Макушки тополей под окнами едва доставали до четвертого этажа, а он был на шестом. Но вот на планшир балкона легла рука, затем другая. По напряжению пальцев Костя понял, что кто-то подтягивается. Это были не обыкновенные руки какого-нибудь стенолаза и вообще человека живого. Костя мгновенно вспомнил, что видел их три года назад, когда спасатели в верховьях Громотухи грузили в вертолет труп скалолаза, больше года пролежавшего на высоте…

Варнаков дернулся от ужаса. Книга упала с колен. Никаких рук не было. Он вскочил, заглянул за планшир — глупо было думать, что кто-то без каких-либо приспособлений может подняться на его балкон.

Приснилось. Костя вошел в квартиру, плотно прикрыв за собой дверь.

Перед тем как лечь спать, зачем-то проверил входную.

Уснуть он не смог до самого рассвета. Всю ночь в полубреду переживал одно и то же: как садится в автобус, потом подходит к первому перевалу, спускается в ущелье, и снова подъем. Представлял, как ставит палатку на морене, пьет чай. Вот надвигается перевал Дурной, который они так легко прошли с Алтаем. Он похож на старинные, обитые железом ворота… И все начинается снова: автобус, переход…

На работе участливо спрашивали: не заболел ли? Вид у Константина был неважнецкий. На вторую ночь все повторилось.

Правда, к утру, когда внизу на тополях зачирикали ранние птицы, удалось уснуть. На третью ночь, боясь бессонницы, Костя долго читал.

Раздался настойчивый звонок межгорода. Варнаков подумал, что звонит сестра. И вдруг услышал голос Лариски, чистый и громкий:

— Как живешь, Костик? Не женился?

— Нет! — с трудом соображая, ответил Варнаков.

— Хочешь, я к тебе заеду дня на три?

— Заезжай, а что случилось?

— Проездом. Хочу увидеть тебя. Мы ведь друзья, не так ли?

И все! Гудки разблокированного пространства. Впрочем, почему она звонит во втором часу ночи? Ах, да! Там вечер, и это Москва.

Костя никогда прежде не знал Ларису такой простой и доступной, какой она показалась ему в аэропорту.

— Костя, милый, что с тобой? Ты постарел лет на десять.

Ему показалось, что слеза чистой капелькой сверкнула в уголке ее глаза. И Варнаков подумал, радуясь: «Как здорово, что она приехала именно сейчас!» Он привез ее домой, где уже был накрыт стол.

— Я так устала, — вздохнула девушка после ужина. — Ляжем спать пораньше?!

— Да, конечно. Где тебе постелить?

— Старики не придут?

— Нет!

— Тогда ты меня больше не любишь? — шаловливо подмигнула она и положила голову ему на плечо: — Бедный, бедный Косточка, что с тобой произошло за этот год?

Варнакову стало хорошо и уютно. «Вот и все», — подумалось о кошмарах последних, изнурительных ночей. Он вдруг понял, что понастоящему в своей жизни желал только одну женщину — Ларису.

Поглаживая, она провела ладонями по его груди, по плечам, затем ее руки скользнули ему на спину. Это получилось у нее так непроизвольно, что в простых движениях Костя почувствовал чужой опыт, и неприязнь к этому чужому тупо шевельнулась в душе.

«Это ее личное дело», — осадил он себя, целуя податливые губы.

Случайно его рассеянный взгляд упал на подушку, где разметались ее волосы, и среди них, на белизне белья, показалась та самая рука: черная, в ссадинах.

Холодный пот прошиб Варнакова. Он вздрогнул.

— Костенька, что с тобой? — услышал далекий голос Ларисы, застонал, уткнулся лицом в то место, где только что была проклятая рука. Потом, рыча и всхлипывая, рассказал ей, что случилось после их последней встречи.

— Это пройдет, — погладила она его по щекам. Взяла его ладонь, положила себе на грудь и больно вывернула большой палец. В полутьме что-то зловещее мелькнуло в ее глазах. Или ему так показалось.

— Завтра ты сходишь к психиатру. Обещаешь? Сегодня я так устала. Все хорошо. Старики завтра не приедут?

— Нет!

— Спи! Все пройдет!

Варнаков сдержал слово, с утра отправился в поликлинику, но записался не к психиатру, а к сексопатологу.

Так мы встретились.

Рослый, широкоплечий, выглядевший старше своих лет, он сел у моего стола, поджав длинные ноги. Разговорить таких пациентов бывает трудно. Но это был мой шанс. Я готов был превратиться в змея, чтобы влезть в его душу, запертую на семь замков, и все-таки выведал то, чего ждал: Массив — Алтай — гибель! Нет, пациент не разочаровал меня.

Кажется, я даже вскочил из-за стола и забегал по тесному кабинету, чуть не опрокинув муляж.

— Галлюцинация исключается! — вскрикнул азартно. — При достаточном воображении можно принять какой-нибудь предмет за желаемое…

Варнаков молча поворачивал голову, следуя за мной взглядом, прижимал к столу длинные ноги.

— Озабоченность и даже отчаяние по поводу собственной жизни является духовной травмой, но не психическим заболеванием, — цитировал я кого-то. — А вот фиксация душевной жизни на патогенных травмах… Это серьезно!

И тут я заметил, что Варнаков бросает на меня странные взгляды.

Я сел, заставил себя сосредоточиться, и спокойно подвел итог своим догадкам:

— Случай, конечно, чрезвычайно интересный. И все-таки, чтобы избежать невроза, я думаю, вам придется сходить на Массив — это кратчайший путь к выздоровлению.

Лицо Варнакова густо покраснело. Он не шелохнулся, только раздраженно застучал носком туфли.

— Я не за советом к вам пришел, — проговорил жестко и членораздельно, — а за помощью.

— Ах, да! — вспомнил я и стукнул себя ладонью по лбу. — С этим проще всего. Когда уезжает ваша девушка?

— Послезавтра.

— Сегодня не обещаю, а завтра постараюсь достать лекарство…

Импортное, готовится из натуральных соков, дорогое, но гарантия стопроцентная.

— Мне надо сегодня! — упрямо проговорил Варнаков.

К вечеру я положил в карман купюру достоинством в пятьдесят рублей, сделал пациенту укол и еще раз напомнил, что лучше бы ему с девушкой подыскать другое место: квартиру друзей, гостиницу, дачу.