Дарья Сойфер - Статус: бывшая [litres]

Катя не виновата. И ее ребенок тоже.

Эти слова Тане пришлось повторить про себя несколько раз, прежде чем она смогла заговорить снова твердым уверенным голосом:

– Мы найдем вам адвоката. Может, у нас кто-то есть в группе. Обещаю, мы заставим Байгозина признать отцовство и выплатить все, что он должен. Но ребенком лучше не рисковать.

– Смотрите, – раздраженно дернула плечом Катя. – Боитесь конкуренток – ваше дело.

Тане было что ответить на это, но она промолчала. Не хотела затевать свару, да и вокруг Кати нашлись возмущенные:

– Какие конкурентки?

– Кому он нужен вообще?

– Ты еще замуж за него пойди!

– Ни ума, ни совести!..

Общественность высказалась сама, и потому, проглотив неприятные намеки, Таня перешла к следующему пункту: к плану рассадки. Так уж вышло, что от того, как рассядутся делегаты, зависел успех операции.

Собрание закончилось часа через два, и вовсе не потому, что так уж сложно было договориться о деталях. Просто слишком у многих накипело, и все они хотели излить душу товаркам по несчастью. Таня поработала громоотводом на славу: когда парк укутали сумерки, она уже чувствовала себя морально истощенной. Еще немного, и она обзавелась бы парой-тройкой нервных тиков. Пальцы дрожали, хотелось немедленно забежать за угол и затянуться «Беломором», хотя Таня в жизни не держала в руках сигареты и ненавидела запах табачного дыма. Ее мучил лишь один вопрос: как выживают профессиональные психологи? Если изо дня в день с утра до ночи посторонние люди вываливают в тебя негатив, как ненужное барахло в мусоропровод, то куда девать его потом? Вручать переходящим знаменем другим психологам? Наговаривать в пустую банку и закапывать в месте хранения радиоактивных отходов? Где взять машину с контейнером, чтобы приехала, забрала все, оставив тебе только твои собственные проблемы, которые в сравнении с грудами чужих кажутся мелкими и несущественными?

За два часа Таня услышала о Байгозине и об отборных подлецах столько, что, попадись ей сейчас Коля в темной аллее, живым бы он не ушел. Татьяна была на грани, висела над пропастью, отчаянно хватаясь руками за хлипкий корешок, а внизу, под ней, бурлила и клокотала пучина мужененавистничества. Еще одна история на тему «он обманул меня, использовал, унизил и выбросил» – и Таня бы сорвалась. Глаза заволокло бы кровавой пеленой, руки сами нашли бы огнемет… И покойся с миром всякий носитель Y-хромосомы, попавшийся ей на пути.

Таня брела мимо выключенных аттракционов, с трудом переставляя ноги. Не сразу поняла, что пошла не в ту сторону – метро осталось за спиной. Вздохнула, поборов желание побиться головой о ближайшее дерево, развернулась и замерла. В конце аллеи темнел громоздкий мужской силуэт. Таня не страдала паранойей, но интуитивно поняла: этот человек шел за ней, и в животе кувырнулся холодный обмылок.

Что в таких ситуациях делать? Кричать? Бежать сломя голову? Ноги так разболелись на каблуках, что, реши Таня дать деру, полегла бы через пару метров. Проще было сразу приклеить к темечку подарочный бант для маньяка.

Господи, ну почему вместо видео по самообороне она смотрела боевики, где крутые героини с ноги расправляются с целой кучей врагов, инопланетян или зомбяков. Таня слишком хорошо знала себя и свою физическую форму: уровень – офисный планктон. На аттракционе «Измерь силу» после Таниного удара молотом бегунок на шкале даже не дернулся бы вверх.

Таня сунула руку в сумочку, нащупала связку ключей, зажала их между пальцами. Да, она могла сколько угодно мечтать об огнемете, но когда он действительно нужен, под рукой нет ничего, кроме пары ключей и таблетки от домофона. И куда растерялась вся феминистская решимость, которая пульсировала по венам, когда Таня выступала перед толпой соратниц?..

Мужчина двинулся навстречу, и Таня уже приготовилась вопить что есть мочи, но незнакомец шагнул под фонарь… И резко перестал быть незнакомцем. Желтоватый свет отразился от лысины, выхватил из темноты лицо Краскова. Таня чуть не свалилась в обморок от облегчения, по ногам разлилось приятное тепло. Ничего такого, просто кровь побежала быстрее, а панический паралич отступил.

– Ты меня напугал! – Она отерла со лба холодный пот и лишь тогда заметила, что все еще сжимает ключи. – Разве так можно?

– Ты ходишь ночью одна по парку, а страшно тебе стало только сейчас? – Он улыбнулся, только как-то без особой радости, одними губами.

– Задумалась, бывает. А ты не мог позвать, обязательно надо было подкрадываться сзади?

– Я и не подкрадывался, просто шел. Хочешь, провожу до метро? Или до дома подвезу, я на машине.

Таня замялась. С одной стороны, ноги разболелись адски, силы кончились еще час назад. Еще немного – и она прилегла бы на картонку под деревом. Прокатиться до дома с ветерком, сесть, в конце концов, на мягкое сиденье, не потратившись на такси… Заманчивее, чем порция мороженого в жаркий день. С другой стороны – Красков. Опять эти неловкие разговоры? Снова слушать его жалостливые истории, от которых нестерпимо хочется прижать его голову к груди, звонко чмокнуть в гладкую макушку и приголубить по полной программе? А если целоваться полезет?.. Видно, сомнения проступили на Танином лице довольно отчетливо, потому что Ваня примирительно поднял руки и сказал:

– Никаких приставаний, обещаю.

– А что ты вообще тут делаешь? Следил за мной?

– Я понимаю отказы с первого раза, мазохизм – не мое, – спокойно пояснил Красков. – Веришь или нет, гуляю тут часто, любимый парк с детства. Увидел тебя, стало интересно, что ты забыла ночью в лесу.

– Ладно. – В лесу Таня не забыла ничего, кроме, очевидно, здравого смысла. – Можешь меня подвезти, – потом сообразила, что это прозвучало как-то уж слишком неблагодарно, и добавила: – Спасибо.

Они шли до самой парковки в полнейшей тишине. Красков не предпринимал попыток заговорить, Таня пыталась придумать безопасную тему, но на ум так ничего и не приходило, а потому она сдалась. Просто переставляла ноги, слушала пение птиц и равномерный гул машин вдалеке. Странно, но это сочетание успокаивало.

Ваня подвел ее к потрепанному «Лэнд Роверу», пиликнул электронным ключом.

– Танки грязи не боятся? – зачем-то спросила Таня, хотя машину трудно было назвать грязной. Скорее она была такого практичного цвета, который маскирует дорожную пыль.

Красков издал непонятный звук: то ли усмехнулся, то ли хмыкнул. По-джентльменски распахнул перед Таней дверь и указал на пассажирское сиденье.

– Слушай, я в тот раз перегнула палку… То есть я хотела извиниться за свое поведение. Просто ты должен знать: я не готова к отношениям. И не хочу, чтобы ты это на свой счет принимал.