Евгений Князев - Красный пассажир-2. Черный пассажир ‒ ритуальная чаша. Paint it black

Федул был вне себя от ярости и хотел прикончить весь экипаж бомбардировщика еще в воздухе, но все же, здравый смысл взял верх над эмоциями, когда Шкодюк поклялся уголовникам, что сам лично доставит на своей машине беглецов в порт Холмск и там посодействует их дальнейшей транспортировке.

Шкодюк сдержал свое слово и через «друзей — пограничников» договорился пристроить двух отставших членов экипажа без документов на шхуну «Циклоп».

Капитан шхуны без особого желания под давлением власти все же взял на борт двух, уж очень похожих на зэков, небритых проходимцев и прямо у себя в каюте огласил свои новым пассажирам условия пребывания на борту судна. А условия были очень просты в формулировке: беспрекословное подчинение капитану, иначе разговор суровый: «Якорь скобу на шею и за борт». Бравые члены команды скалили зубы, предвкушая, как они поглумятся над новичками, но когда через пару часов после выхода в море пассажиры назвали свои клички, которые были известны всем ворам от Владивостока до Комсомольска-на-Амуре и даже в лагерях лютой Колымы, все морячки вдруг дружно присмирели и занялись своими делами, а Федул и Квадрат заняли каюту старпома и весь переход до Хокайдо хлестали виски с пивом из холодильника капитана.

Но не так прост был капитан «Циклопа» по кличке «мальчик, чтобы вот так безнаказанно позволять двум ворам в законе хозяйничать на его шхуне. Ночью под шум ветра и двигателей двух пьяных в дымину законников спеленали, словно младенцев, тугим скотчем, а когда они очухались, выволокли на палубу и начали избивать ногами, обутыми в просоленные дубовые кирзачи. Когда же из порванных ушей и перекошенных ртов гастролеров хлынули потоки крови и их тела, похожие на мешки с дерьмом перестали биться в конвульсиях, «Мальчик» поднял руку, что означало конец экзекуции.

Тела без признаков жизни оставили на ночь на сырой палубе и всем на удивление к утру у них начал прощупываться пульс. Пока команда вирала ловушки и грузила краба в трюма прошло еще пара дней. К этому времени Федул и Квадрат наконец-то поняли, что здесь, в море они нарвались не на тех безропотных овец, что при малейшей угрозе жизни отдавали все свои сбережения и клялись по гроб работать на своих новых хозяев. В роли овец теперь выступали бывшие рэкетиры и вымогатели, и цена их жизни оценивалась на это пасмурное утро не более чем в одну японскую иену.

— Слушайте, дебелы, и запоминайте, — говорил «мальчик своим новым холопам, — повторять не буду. Сегодня на «Громобой» привезли порядка ста тысяч долларов. Вся наличка хранится в сейфе в каюте капитана. Не мне вас учить, как надо разговаривать, чтобы любой отдал по своей воле ключи. С вами пойдут два моих человека для страховки, они вооружены, так что если вы вздумаете шутить со мной и моими ребятами, они вас определят куда положено. Если все пройдет нормально, я гарантирую вам безопасность на шхуне до ближайшего порта Приморья, а также процент от суммы за проделанную работу. Вопросы есть? — капитан выждал пару секунд и продолжил.

— Старпом и боцман довезут вас до проходной, документы я вам выпишу сам, а дальше действуйте по обстановке, вы ребята ушлые все знаете и понимаете.

«Ух, кишка позорная, доберусь я до тебя на берегу, будешь у меня в ногах валяться и собственные яйца жрать…» — Федул угрюмо посмотрел в лицо «мальчику» и ухмыльнулся.

— А не много ли берешь на себя, капитан, ты ведь меня теперь знаешь, я тебе никогда этих унижений не прощу и, если подвернется случай, я тебя собственноручно разорву на части.

— Не гони, Федул, я ведь и не таких в бараний рог скручивал, делай, что сказано, это твой единственный шанс, все вперед, ваша ничтожная жизнь в ваших руках…

«А ведь урки поверили, что я их доставлю на российскую сторонку. Не дождетесь, уроды, ваше место — на дне японского моря с железной скобой на шее и жить-то вам осталось не более суток» — кэп отвернулся давая понять наемным киллерам и грабителям, что разговор окончен.

— Идем, Квадрат, нам сегодня дали работу, и мы ее сделаем, как делали всегда, — Федул похлопал подельника по жесткому, словно шпала, плечу и вышел из капитанской каюты.

«Сто тонн — хорошее начало для нового дела. Возьмем сейф, потом кончим Чифа с Драконом и захватим «Циклоп». Он что же «мальчик», давно не посещал Россию и видно забыл, как делают дела настоящие пацаны» — ты тоже так думаешь Квадрат? Напарник кивнул головой и улыбнулся: «Завтра, Федул, ты будешь капитаном «Циклопа», а я старпомом, а все эти морские зверушки будут ползать у нас в ногах и молить о пощаде…

— Какое сходство мыслей, — Федул с восторгом посмотрел на приятеля, — не зря мы с тобой, Квадрат, до сих пор живы и держим в страхе и повиновении половину Дальнего Востока. Идем, кореш, впереди нас ждет слава, деньги и власть…

Отход «Громобоя» был назначен на шесть часов утра. Пашка-краб решил пока не искушать своих бравых моряков и деньги постановили на сходке в кают-компании делить при входе в нейтральные воды. Там же в открытом океане, подальше от основных морских путей он мыслил на пару суток лечь в дрейф и выдать деньги экипажу. По опыту Павел знал, что как бы не дружен и сплочен был его экипаж, а когда на берегу любому из самых экономных в руки попадали крупные суммы денег, все разлетались в разные стороны по притонам и кабакам, которых в той же цивильной Японии в любом порту великое множество, а через пару — тройку суток, на утро большинство проматывало почти всю наличность, и на судно бродяги морей приползали трясущиеся от холода, похмелья и позора, как побитые собаки, а бывало, что моряки возвращались на борт лишь в одних рваных, в пятнах крови и грязи, носках и трусах.

Кэп поднялся на мостик и огляделся. Все так знакомо в рулевой рубке. Он погладил штурвал и по спине пробежали мурашки, словно он прикоснулся к телу любимой женщины. «Ух ты черт, какой магнетизм царит в каждом изгибе контура шхуны и штурманский столик с грудой карт, и навигационные приборы, и гудящий гирокомпас все излучает незримую энергию, накопленную годами скитаний по океанам. Здесь его дом, потому как каждая мелочь, начиная от измерителя и параллельной линейки и кончая радиолокатором и новейшей, установленной в Пусане GPS навигации, мила его душе.

Ярко оранжевый диск солнца закатился за черту горизонта и капитан по привычке, а скорее всего, машинально, включил наружное палубное освещение, и его «краболов» вмиг засиял десятками стояночных огней, освещая часть новенького причала, наполовину погруженного в серую дымку приближающихся сумерек. В темноте на панелях высветились сигнальными огоньками индикаторы судовых приборов. Павел включил эхолот и с удовлетворением отметил, что под килем гораздо больше семи футов. Затем запустил рулевую машину и старенький японский радар «Furuno». Все вокруг загудело, запищало на свои голоса. На, мерцающем изумрудном экране локатора обозначилось побережье с причалами и светящимися точками стоящих на рейде судов. На мониторе электронной карты он включил определитель регистрации с названием судов и их данных, но кроме иностранных названий он ничего не нашел.