Мишель Уэльбек - Серотонин

Со мной заключили контракт с первого января 2001 года. Прожив несколько недель в отеле, я снял симпатичный домик на отшибе, среди холмов, пастбищ и рощ, в двух километрах от деревни Клеси, гордо носящей немного завышенное звание «столицы Нормандской Швейцарии». Это был действительно замечательный фахверковый домик: большая гостиная, пол которой выложен терракотовой плиткой, три спальни с паркетом и рабочий кабинет. Пристройка, где раньше находилась давильня, вполне могла служить гостевым домиком; там было установлено центральное отопление.

Дом был замечательный, я почувствовал, что владелец, скрюченный старичок лет семидесяти пяти – восьмидесяти, который принял меня, очень любит его и содержит в чистоте и порядке, он сразу признался, что хорошо тут пожил, но теперь, увы, нуждается в регулярной медицинской помощи, медсестра должна приходить к нему как минимум три раза в неделю, а в период обострения вообще каждый день, поэтому разумнее в его положении жить в городе, впрочем, ему еще повезло, у него очень заботливые дети, дочка вот настояла на том, чтобы лично выбрать ему медсестру, а это дорогого стоит, учитывая, что сейчас творится, вот уж повезло так повезло, я был с ним полностью согласен, только после смерти жены все уже не так, как было, и, как было, уже не будет никогда, он, само собой, человек верующий, и вариант самоубийства даже не рассматривает, но порой ему кажется, что Господь Бог почему-то канителится и не призывает его к себе, хотя в его-то годы зачем ему вот это все, я следовал за ним по дому со слезами на глазах.

Дом был замечательный, но жить в нем мне предстояло одному. На предложение переехать в нормандскую деревню Клер ответила категорическим отказом. Поначалу я даже собирался подсказать ей, что оттуда можно «ездить в Париж на кастинги», но тут же осознал всю нелепость этой затеи, она набирала в среднем по десять кастингов в неделю, какой смысл переезжать в деревню, это стало бы для нее самоубийством в карьерном плане, но ведь не так уж страшно самоубить то, что и так уже мертво. Вот что я подумал в глубине души, но сказать вслух, конечно, не отважился, во всяком случае, не так вот в лоб, а как такое скажешь не в лоб? Ни к какому решению я так и не пришел.

Тогда мы договорились, на первый взгляд вполне разумно, что я буду приезжать в Париж на выходные, не исключено даже, что у нас возникла обоюдная иллюзия, что еженедельные встречи и расставания вдохнут новую энергию в наши отношения, а уикенды превратятся в торжество любви, ну и так далее.

Мы с Клер, в общем, не расстались, во всяком случае, не расстались окончательно и бесповоротно. Подумаешь, дело – сесть в прямой поезд Кан – Париж и через два часа с чем-то быть на месте, но так случилось, что я садился в него все реже и реже, сначала под тем предлогом, что у меня аврал на работе, потом вообще не утруждая себя предлогами, а через несколько месяцев все и так стало ясно. В глубине души я не терял надежды, что Клер переедет ко мне, бросит свое сомнительное актерское поприще и согласится стать просто моей женой. Несколько раз я посылал ей фотографии дома, сделанные в хорошую погоду, с широко распахнутыми окнами и видом на рощи и луга, сейчас даже вспоминать об этом стыдно.

Оглядываясь назад, нельзя не поразиться тому, что, как и в момент расставания с Юдзу двадцать лет спустя, все мое земное достояние уместилось в одном чемодане. Явно земное достояние не особо меня прельщало, что в глазах некоторых греческих философов (эпикурейцев? стоиков? циников? или всех понемножку?) было скорее счастливым состоянием духа; противоположное умонастроение, если не ошибаюсь, редко получало одобрение; в этом конкретном пункте все философы пришли к консенсусу, а это достаточно редкое явление и потому заслуживает особого упоминания.

Было часов пять с чем-то, когда я закончил телефонный разговор с Клер, и мне оставалось убить еще три часа до ужина. Вскоре, буквально через пару минут, я задумался, так уж ли нужна эта встреча. В любом случае ничем хорошим она закончиться не может, разве что разбередит чувства разочарования и горечи, с которыми за прошедшие двадцать лет нам удалось кое-как совладать. Мы оба прекрасно знали, что жизнь вообще полна горечи и разочарований, так стоит ли тратиться на такси и ресторан, чтобы еще раз в этом убедиться? Мне что, так не терпится узнать, как поживает Клер? Скорее всего, не блестяще, ожидания ее наверняка не оправдались, в противном случае я и так узнал бы о ее успехах из киноафиш. Мои собственные профессиональные устремления были более туманны, а следовательно, и неудачи не так бросались в глаза, хотя меня все равно не покидало ощущение, и довольно внятное, что на сегодняшний день я являюсь неудачником. Из встречи двух немолодых лузеров и бывших любовников могла бы выйти потрясающая сцена французского фильма, с подходящими случаю актерами, допустим, для наглядности, с Бенуа Пульвордом и Изабель Юппер; но зачем мне это наяву?

В критические минуты жизни мне случалось прибегать к своего рода телегаданию, которое я сам и изобрел, насколько мне известно. Рыцари Средних веков и вслед за ними пуритане Новой Англии, принимая трудное решение, наугад открывали Библию, наугад тыкали пальцем в страницу и, пытаясь истолковать выпавшую строфу, принимали решение, повинуясь указующему персту. Вот и я, бывало, включал наобум телевизор (не выбирая канала, а тупо нажимая на кнопку Оn ) и старался истолковать возникшие на экране кадры.

Ровно в полседьмого я нажал на On , включив телевизор в своем номере отеля «Меркюр». Поначалу появившееся изображение сбило меня с толку, его как-то трудно было расшифровать (впрочем, со средневековыми рыцарями это тоже нередко случалось, и даже с пуританами Новой Англии): я попал на программу, посвященную Лорану Баффи [22] Лоран Баффи (р. 1958) – французский сатирик, режиссер, радио- и телеведущий. , что само по себе было удивительно (он, что ли, умер? Баффи совсем еще молод, но некоторых телеведущих может хватить кондрашка и на гребне славы, внезапно лишив поклонников их кумира, такова жизнь). Тон, во всяком случае, был вполне поминальным, выступающие подчеркивали «глубочайшую человечность» Лорана, некоторые называли его «братаном, крутым челом и безбашенным чуваком», другие, знавшие героя не так близко, уважали его за «безупречный профессионализм», эта полифония, умело оркестрованная с помощью монтажа, привела чуть ли не к новому прочтению творчества Лорана Баффи и завершилась по-симфонически мощно, настоящим хором, стройно выводившим единодушное мнение собравшихся – как ни посмотри, Лоран был «прекрасным человеком». В 19.20 я вызвал такси.

Я приехал в «Бистро дю паризьен» на улице Пельпор ровно в восемь, Клер и правда заказала столик, очко в еe пользу, хотя с первых же секунд, проходя по полупустому залу ресторана – впрочем, в воскресный вечер это неудивительно, – я почувствовал, что сегодня оно останется единственным.