Игорь Савельев - Лицей 2018. Второй выпуск [антология]

Скажете, заезженно, банально, схематично? А я отвечу, что в восемнадцатом веке меня бы наградили за просветительскую деятельность. Двигать в массы Фуко и Хабермаса — это не то же самое, что за счет харизмы и обаяния держать на привязи пустоглазых адептов и под видом вселенской мудрости подсовывать им заурядные НЛП-техники. И не то же самое, что читать лекцию, материал которой неприменим на практике. Я не из тех теоретиков, чьи умствования столь же масштабны, сколь и бесполезны за пределами университетского курса.

«Достоинство» держится на передовой в том числе из-за разработанной мною дискурсивной терапии, а моя персональная консультация, допустим, по материнскому дискурсу стоит двух полноценных сеансов у штатного психолога из респектабельной клиники.

У меня двухкомнатная квартира в Москве — собственная и без всяких условностей вроде ипотечных платежей. Сейчас достраивается высотка в Химках, куда переедут мои старики из Мордовии. Постараюсь подгадать заселение к их рубиновой свадьбе. Не то чтобы мне присущи сентиментальная привязанность или сыновняя признательность: я звоню родителям раз в месяц и навещаю их раз в год. Покупка жилья в Подмосковье — это не более чем разумное вложение средств, потому что запросов, соразмерных моим доходам, у меня нет. Тренерством я занимаюсь не ради денег, а потому что умею.

Я живу работой и сплю по четыре часа в сутки, поэтому моя врожденная алибидемия — это скорее преимущество, чем проблема. Не представляю, как бы я восстанавливался, если бы тратил энергию на секс и порно. Мне проще законспектировать унылую монографию, чем сводить девушку (или не девушку, какая разница) в ресторан. Я вообще оберегаю свою незаметную повседневность. В последнем я достиг успеха: мое настоящее имя не мелькает нигде, для всего мира существует лишь Максим Архетипов, статусный тренер с безупречной репутацией.

И теперь я по распоряжению Августа Анатольевича лечу на групповые занятия в заполярный городок Нертенггову. Моя ассистентка схватила на днях простуду, так что за «Достоинство» зубр популярной психологии будет отдуваться в одиночку.

В чемодане у меня термобелье, пуховик и бутылка того самого бурбона с оранжевой этикеткой, изъятого из продажи. Взял его для соответствия дискурсу, потому что в Нертенггове, судя по всему, мрачно и ветрено, как и положено промерзшему клочку суши на краю света.

Самолет пошел на снижение в Яля Ер, городе-спутнике Нертенгговы. Привычно заложило уши. Выпроставшаяся из дремы юная соседка в красном пальто, положив руку на ремень безопасности, напряженно подалась вперед. У меня в глазах щипало, и я вытащил пузырек с препаратом. Серпал Рыжов. Меня встретит Серпал Рыжов.

Пассажиры приветствовали приземление аплодисментами. Под объявление пилота люди с шуршанием отстегивались, поднимались, набирали на телефоне родных и друзей. Я не торопился. Если мои скудные сведения о городе верны, за бортом меня ждет ветер, в прямом смысле сбивающий с ног.

Я откинул голову, чтобы закапать лекарство.

— Уберите ноги! — велела соседка, застегивая пуговицы.

— С удовольствием. — Я поджал ноги, пропуская девушку.

Ее колено врезалось в мое. Хамство со столичным привкусом. Ставлю бутылку коньяка на то, что она ни разу не из Нертенгговы.

Порыв ветра застал меня на трапе. Если бы кто-нибудь позади натолкнулся на меня, я неминуемо покатился бы в темноту по крутым ступеням. Ветер по громкой связи рвал слова диспетчера.

Лишь забрав с ленты чемодан, я пришел в себя. В пояснице отозвалась давняя боль, в голове завертелись строчки модной песни о расставании, фоном въевшейся в жизнь миллионов независимо от их музыкальных пристрастий. Мимо меня прошествовала группа бородачей в тулупах, ватных штанах и валенках. Последний, самый низкий, тащил за спиной гигантский мешок, куда уместилась бы целая газовая плита со шлангом. Пора привыкать к суровым северным реалиям. Это я еще оленьих упряжек не видал.

Серпал Рыжов, психолог из местной клиники, который должен был меня встретить, не ответил на звонок. При повторном наборе я вновь услышал приглушенную медитативную мелодию, которую мой необязательный проводник установил вместо гудков. Я не рискнул звонить Августу Анатольевичу, потому что по московскому времени дело близилось к полуночи, и направился искать информационную стойку, чтобы вызвать такси.

Поиски продлились недолго. В глаза бросилась приветственная надпись «Добро пожаловать в Нертенггову!» на первом этаже аэропорта. Под надписью расположилось гигантское фото молодого рыжеволосого политикана, со сложенными руками позирующего за столом. Перед политиканом, вперившим взор в гостей города, не лежало никаких документов, но он все равно зажал между пальцами красный карандаш. Ниже портрета размещалась цитата:

«Нертенггова — город, стоящий на вечной мерзлоте, но не ставший холодным для любящих его горожан. Почувствуйте тепло наших сердец!»

Недоумевая по поводу загадочного имени на Ц, я не сразу обнаружил информационную стойку под приветствием мэра. Дождавшись очереди, я заказал такси до гостиницы «Северное сияние». Мне обещали привести водителя через пять минут. Минуло десять, а я, изможденный до предела вследствие бессонной ночи и перелета, так и не решился закатить скандал из-за дурного сервиса.

Телефон завибрировал. Я прочел сообщение:

«Ввиду обст-в не мог встретить. Жду в гост-це. С. Рыжов». Товарищу Срыжову вставлю по первое число.

Ко мне приблизился низкорослый усатый мужик в потертых джинсах, кожаной куртке и кепке, из-под которой выбивались тронутые сединой кудри. Чернявый, с изогнутым носом, черными бровями, с прямым рабоче-крестьянским взглядом — вылитый водитель. Наверное, Каюм какой-нибудь или Нурлан.

— Здравствуйте. Вы ведь Максим? — спросил без акцента водитель.

Я кивнул.

— Приношу глубочайшие извинения за то, что заставил ждать. Меня зовут Сергей.

Сердечный тон меня насторожил.

— Постараюсь загладить задержку скидкой. Поедемте, Максим. Давайте ваш чемодан.

По пути к машине Сергей участливо осведомился, как прошел полет, и предложил мне апельсиновую жвачку. Несмотря на мою неизменную сухость и формальные ответы, таксист расточал любезность сверх меры вплоть до выхода из аэропорта, где на нас напал ветер. В ночном воздухе металась снежная крупа.

— Мигом домчим! — подбодрил меня Сергей, заводя мотор новехонькой «лады».

Свет в салоне многословный водитель не зажег. Дворники с усыпляющей ритмичностью заелозили по стеклу.

— Музыку поставлю? — спросил Сергей.

— Которая про воров?

— Да вы что! Самую приличную.